Государи и кочевники

— Да, хан-ага…

— Отдайте эту голову ему и пусть он скажет каджарам, чтобы привезли фирман, на котором подписи гокленских ханов о подданстве шаху. Когда Алты-хан бросит в огонь этот фирман, тогда пусть отдаст голову принца. Бисмилла…

Джигиты поклонились, взяли мешок с головой и вышли из юрты.

ОСТРОВ «РАЗБОЙНИКОВ»

Неподалёку от «Девичьей башни», близ морского клуба и новых европейских построек, за крепостной стеной, с утра до ночи оглашалась звоном голосов, посуды и духовой музыки русская ресторация. Это было довольно просторное заведение с множеством белоскатертных столиков, с полукруглой площадкой для музыкантов, на которой по вечерам восседали «духачи» и танцевала баядерка. К основному залу примыкал широкий айван, украшенный декоративными пальмами: здесь, в основном, занимали столики господа офицеры и высшие чиновники. А вообще-то ресторация собирала всех тех избранных, перед которыми солдаты и унтера вытягивались, отдавая честь, а городская чернь опасливо кланялась и уступала дорогу. В ресторации можно было встретить какого-нибудь генерала из Тифлиса и чиновника из Тегеранского посольства, кучку шумливых гусаров, только что прибывших из Дагестана и бахвалящихся геройством в стычках с горцами Шамиля, чиновников госдепартамента, именитых, первой гильдии купцов из Астрахани, персидских, английских, турецких подданных, оказавшихся по долгу службы в Баку… Это заведение было приятным прибежищем и для господ научно-торговой экспедиции Карелина. В середине мая он привёл пять купеческих парусников из Астрахани в Баку и, готовясь к отплытию на восточный берег, частенько посещал этот уютный зал.

Сам, как обычно, во фраке и белой манишке, Бларамберг и Фелькнер в парадных мундирах, Десятовский в каком-то причудливом камзоле, а купец Герасимов во французском костюме с бабочкой у самого подбородка — усаживались на айване возле перистой пальмы и заказывали ужин. Так было и в тот вечер. Они только-только уселись и ещё даже не сделали заказ, как их внимание привлёк вошедший джентльмен. Он был элегантно одет: во фраке и начищенных штиблетах. Стоя у порога, глазами отыскивал свободное место. Не в меру матовое, как у мулата лицо и тонкий заострённый нос показались Бларамбергу знакомыми:

— Григорий Силыч, — сказал он тихонько, — да это же Виткевич. Поглядите! — И, не дожидаясь, как среагирует на это известие Карелин, штабс-капитан вскочил из-за стола и замахал рукой, привлекая внимание завсегдатаев:

— Ян! Ян Викторович, пожалуйста, сюда! Идите к нам!

Увидев своих, Виткевич широко улыбнулся и, легко прошествовав между столиками, оказался в кругу друзей.

— Какими судьбами, Ян? — пожимая ему руку, спрашивал Бларамберг. — По нашим расчётам, ты должен есть шашлыки с эмиром бухарским, а ты вдруг появляешься в этой ресторации!

Карелин и другие господа тоже высказали своё удивление, ибо каждый, кроме купца Герасимова, знал, что этот щеголевато одетый молодой человек — адъютант генерал-губернатора Оренбургского края Перовского и что генерал год назад отправил его по сугубо политическим делам в Бухару.

— Господа, — искренне улыбался он, усаживаясь рядом. — Мне повезло. Я узнал в Тифлисе о вашем местопребывании и поспешил сюда.

Виткевич особое расположение питал к Бларамбергу — они были хорошими друзьями, и, говоря, всё время смотрел ему в лицо; лишь изредка, приличия ради, он обращал свой взгляд на Карелина. С ним он тоже имел дела, но чисто служебного порядка. Они виделись, когда Григорий Силыч обращался за какой-либо помощью к Перовскому и непременно сталкивался с его адъютантом.

— Ах, Иоган, если б ты знал, как ты сейчас мне нужен! — заговорил Виткевич, похлопывая Бларам-берга по плечу.

— У тебя всё благополучно? — насторожился тот.

— Да, разумеется. Я встречался с эмиром и видел это царство караванов и мечетей. Между прочим, господин поручик, — обратился он вдруг к Фелькнеру, — вы могли бы найти применение своим способностям в Бухаре. Эмир просит нашего государя, чтобы прислали в его ханство хотя бы двух горных инженеров для обнаружения естественных богатств.

— Любопытно, Ян Викторович! — возликовал Фелькнер. — И что же: я могу предложить свои услуги?

— Чёрт бы вас побрал. — пошутил Карелин. — Вам покажи бухарскую мучную конфетку, и вы бросите меня на произвол судьбы посреди Каспийского моря!

Все засмеялись, и Виткевич заговорил вновь:

— Господа, об экзотике и прочих бухарских прелестях — потом. У меня — разговор самый серьёзный. — Он оглянулся на сидевших рядом, за столиком, господ чиновников из таможни и заговорил тише: — В Бухаре до меня побывал английский агент Бёрнс. Англичане замышляют не более не менее как проторить путь из Индии в Афганистан, а оттуда прямым путём в Бухарское и Хивинское ханства. В кабинете лорда Окленда в Ост-Индии уже разрабатываются планы захвата афганских территорий. Английские купцы-негоцианты уже фрахтуют корабли и загружают трюмы, чтобы выгрузить товары в Индии, а потом наводнить ими рынки Бухары и Хивы… Вы, конечно, понимаете, господа, о чём я говорю. Все эти предпринимательства англичан делаются в пику русской политике. Если им удастся осуществить задуманное, то русскому промышленному капиталу никогда не выбраться в среднеазиатские ханства.

— Что же предпринимаем мы? — заинтересовался Карелин, в то время как официант «подплыл» с подносом и ловко принялся расставлять на столе заказанные блюда. Когда он, обтерев салфеткой, поставил бутылку французского рома и удалился, Виткевич ответил:

— Прямо из Бухары, почти не задерживаясь в Орске и Оренбурге, я проследовал с важнейшими известиями в Петербург. Мои сообщения произвели должное впечатление на Нессельроде. Граф по сему вопросу встречался с государем императором и теперь… — Виткевич умолчал, что на руках у него инструкции самого государя, касающиеся эмира Афганистана. Подумав, сказал: —Образуется антианглийский союз. Мы обязаны воспрепятствовать британцам в их далеко идущих планах.

— Ну, а я-то зачем тебе нужен? — напомнил о себе Бларамберг.

— О, Иоган! — спохватился Виткевич. — Нессельроде разрешил мне подбирать, на моё усмотрение, способных офицеров и звать с собой в Тегеран, в распоряжение нашего полномочного министра графа Симони-ча. А уж там мы найдём тебе дело, будь спокоен!

— Что ж, перспектива заманчива, — ответил Бларамберг.

Карелин насупил чёрные широкие брови. Глаза его потемнели:

— Что сие значит, господин штабс-капитан?!

— Не беспокойся, Григорий Силыч: если я и окажусь в Тегеране, то не раньше, чем мы закончим нашу каспийскую экспедицию.

— Жаль, Иоган, — Виткевич с укоризной посмотрел на Карелина. — Григорий Силыч, неужели нельзя обойтись без штабс-капитана?

— Никоим образом, — отрезал начальник экспедиции. — Да и уж коли на то пошло, господин Бларамберг выполняет инструкцию Генерального штаба. Не посмеет же он нарушить все предписания и податься к чёрту на кулички!

— Да, Ян, мой начальник прав. Окончим пустой разговор. Но обещаю тебе, если ещё не будет поздно, после экспедиции я сразу подам рапорт о переводе моей персоны в распоряжение тегеранского посольства…

Сам собой разговор перекинулся на другие проблемы. Заговорили о необходимости открытия консульства в Персии, о сражениях в Дагестане. Поздно вечером Виткевича проводили к коменданту Бахметьеву, где он остановился, сняв комнатушку. Бларамберг остался ночевать у него.

Ещё через день поручик Виткевич на сторожевом бриге отправился в Ленкорань, а оттуда через Тавриз — в Тегеран. Бриг «Св. Гавриил», на котором размещался Кирелин с офицерами, принял в трюм балласт, ибо корабль был почти пуст и на пути из Астрахани в Баку его изрядно покачало. Затем от командира Саринской морской эскадры капитана первого ранга Басаргина пришло сообщение, что посланные Карелиным раньше три купеческих судна «Св. Николай», «Астрахань» и «Св. Андрей» благополучно достигли устья Атрека. Карелин решил: пора отправляться в путь, и приказал офицерам и команде ночевать на корабле…