Наблюдения, или Любые приказы госпожи

— Ах, чудесно! — воскликнула миссус.

Ну не знаю, судя по голосу она и впрямь в восторге. Я невольно задалась вопросом, как же она терпит старого козла.

— Надеюсь, комитет не зря оказал мне доверие, — продолжил преподобный. — Они сказали, что обо мне весьма похвально отзывались. Многие действительно утверждают, что я один из лучших лекторов, каких им доводилось слышать, хотя сам я не столь высокого мнения о себе. Разумеется, теперь мне предстоит хорошенько поразмыслить над выбором темы — возможно вы поможете мне советом, Арабелла. Вам ведь известен мой любимый конек…

Он выжидательно умолк, предоставляя миссус заполнить паузу.

— Вильгельм Оранский, — кивнула она.

— Именно. Старый король — мой самый большой интерес. Но я тут подумал, а не оседлать ли мне какого-нибудь нового конька.

Поскольку разговор принял неинтересное направление, я быстро переставила с подноса на столик все остальные чайные предметы и выпрямилась, собираясь удалиться.

Преподобный откинулся на спинку кресла и одарил меня снисходительнейшей улыбкой.

— Ахх-хах! Поверь, ты станешь ценным человеком в этом доме, Бетти.

— Бесси, сэр, — поправила я.

— Как? Ты же сказала, тебя зовут Бетти.

— Разве, сэр? Я так не думаю.

— Да-да. Я точно помню, что ты назвалась мне Бетти. — Он улыбнулся хозяйке и потряс головой, словно забавляясь моей глупостью.

— В таком случае, сэр, должно быть я напутала со своим собственным именем.

— Можешь идти, Бесси, — резко промолвила миссус. — Мы нальем чаю сами.

Я слегка присела и вышла прочь, оставив дверь приоткрытой, а в холле остановилась подслушать, не вернутся ли они к прерванному разговору или не примутся ли обсуждать меня, но они не сделали ни одного ни другого — по крайней мере поначалу. Старый Хрен продолжал хвастаться своей лекцией, а миссус обещала помочь придумать подходящую тему. Потом она порекомендовала несколько тем, среди них Электрический Телеграф, но он сказал «ахх-хах», в данном предмете он несведущ. Тогда она предложила поговорить о слугах, об их религиозном и нравственном развитии или что-то вроде, а он ответил, мол, тема бесспорно интересная, но на его вкус узковатая.

Последовала пауза, потом он говорит:

— Знаете, возможно вы правы насчет нее.

А она в ответ:

— Ну, поживем — увидим.

Тут они оба внезапно умолкли. Я застыла на месте навострив уши, но молчание в гостиной казалось таким напряженным, что я испугалась, уж не почуяли ли они мое присутствие за дверью. Я не стала задерживаться, чтобы выяснить так оно или нет, а на цыпочках бросилась через прихожую, слава богу новое платье было из ситца и не шуршало. Я в два счета оказалась в глубине кухни, где схватила швабру и принялась подметать пол, хотя он был чистый. Ничто не указывало на то, что кто-то заметил меня или последовал за мной, но сердце у меня еще пару минут колотилось со страшной силой.

Значит, они все-таки говорили обо мне, когда я вошла с чайным подносом! Конечно, по всему вероятию, разговор носил совершенно невинный характер и касался единственно моей пригодности к работе или чего-нибудь навроде. Но было ясно, что миссус строит какие-то догадки и предположения насчет меня. О, я бы отдала печенку с потрохами, лишь бы узнать, что она обо мне думает и что про меня навоображала.

Я сидела на кухне, играя с котом, покуда миссус не вызвала меня звонком, чтоб я убрала чайные принадлежности и подала Старому Хрену его вонючее пальто. Но думаете, мне удалось отделаться от старого козла? Черта с два. Напялив треклятое пальто и шляпу, он не сдвинулся с места, а так и стоял в прихожей, ласково улыбаясь, чуть не через слово повторяя «ахх-хах!» и задавая разные допытливые вопросы. Спору нет, с виду он отличался от обычных синюх, большинство из них гнусны как смертный грех, но все равно он ни на секунду не обманул меня. Я отделывалась старым добрым «да сэр нет сэр полных три мешка» и наконец, спустя казалось целую вечность, выпроводила преподобного за порог и закрыла за ним дверь.

После его ухода я испытала такое облегчение, что пустилась отплясывать победную джигу прямо в холле. К сожалению танец пришлось прервать, когда я развернулась кругом и увидала миссус, которая стояла в дверях гостиной, наблюдая за мной.

— Я гляжу тебе весело, Бесси, — говорит она очень спокойным тоном.

— Да мэм, — слегка задыхаясь выпалила я и тотчас сообразила добавить: — Просто я страшно рада, что поступила к вам в услужение.

Несколько мгновений миссус пристально смотрела на меня с непроницаемым лицом. Потом сказала «зайди ко мне» и скрылась в гостиной.

Ну вот, подумала я, сейчас мне влетит по первое число за то, что я плясала в холле, или за то, что неучтиво разговаривала со Старым Хреном, или даже за то, что нарочно исковеркала его имя, когда докладывала о нем — в общем целый список преступлений. Я поплелась за ней в гостиную, изрядно напуганная, ведь она запросто могла уволить меня сию же минуту.

Когда я вошла, миссус уже сидела в кресле у камина. Я сделала глубокий реверанс и уставилась в турецкий ковер.

— Мэм, — промямлила я, обмирая от ужаса.

Миссус немного помолчала, потом спрашивает:

— Ты довольна своим первым днем в «Замке Хайверс»?

По моему разумению, таким вопросом она хотела пристыдить меня за нахальное поведение со священником. Я приняла подобающий случаю смиренный вид.

— Ну… в некоторых отношениях очень довольна, мэм.

— Да?

— Но я думаю, в других отношениях мне стоило постараться получше.

— Вот как? — Что-то в голосе миссус заставило меня поднять взгляд, и мне показалось, глаза у ней весело поблескивают. Но потом она моргнула и блеск погас, а может мне просто примерещилось.

Она серьезно смотрела на меня. Ну все, сейчас начнется, подумала я.

— В общем и целом я считаю, — проговорила она, тщательно подбирая слова, — что ты неплохо показала себя сегодня.

Я молчала, ожидая выволочки.

— У меня лишь несколько замечаний, — говорит миссус. — Полагаю, когда ты с кем-нибудь разговариваешь, особенно с леди или джентльменом, тебе все-таки следует смотреть им в лицо.

— Слушаюсь, мэм, — говорю. — В лицо.

— И пожалуй, когда к тебе обращаются, тебе желательно стоять прямо, ну и не возить ногой по полу слишком уж усердно.

— Да, мэм, — говорю. — Прямо и не возить.

— И еще одно, — продолжает она. — Запомни, пожалуйста: во время разговора с леди или джентльменом лучше не держать палец во рту.

— Ох! — Я слегка опешила, я и не замечала за собой такого. — Слушаюсь, мэм.

— Но в общем все прошло довольно гладко. А скажи-ка, ты уже написала что-нибудь в своем журнале?

— Ой нет, миссус, — пролепетала я, застигнутая врасплох вопросом. — То есть нет, мэм.

— В таком случае можешь на час удалиться в свою комнату. Советую тебе с толком воспользоваться свободным временем и потратить силы на дневник.

Я бы охотнее потратила силы на крепкий сон, но из благодарности, что она не наорала на меня, я чуть в ноги к ней не бросилась.

— Слушаюсь, мадам. — Я почтительно присела. — Я прям сейчас все сделаю, прям сейчас.

Ах, до чего же быстро привыкаешь лебезить! Посмотри вы на меня в тот момент, вы бы сказали, что я просто прирожденная служанка.

— Надеюсь вечером прочитать, что ты напишешь, — говорит миссус. — А потом, может быть, ты споешь мне свою замечательную песенку.

Я решила, что разговор закончен, и уже собралась удалиться, но она вдруг продолжила:

— Ты знаешь, Бесси, что преподобный Гренн один из самых занятых священников в округе?

Можно подумать, мне не плевать на него с высокой башни. Но я говорю:

— Да неужто?

— Я всегда жалела, что у него получается навещать меня лишь раз в месяц.

— О… господи, — говорю.

— Иногда ему удается выбираться ко мне только раз в два месяца. Страшно жаль, правда?

Могу с уверенностью сказать: именно тогда я впервые собственнолично убедилась, что высокородные дамы вроде миссус обладают природной способностью говорить одно, а думать совсем другое. Ей тоже не нравился Старый Хрен! Она смотрела мне прямо в глаза и говорила без тени насмешки в голосе, но я почему-то поняла, что она имеет в виду ровно противоположное. Она терпеть не может преподобного, и чем реже он здесь появляется, тем лучше. Мне захотелось громко рассмеяться и обнять миссус, ведь теперь у нас с ней был маленький веселый секрет, один на двоих.