Озарение Нострадамуса

— Вы не забыли Мишиного письма? — заботливо спросила она. Неля заверила, что доставит его адресату. — Он работал у Николая Андреевича. Академик поможет его найти.

В Москве Неля через сурового старика академика разыскала Мишиного отца.

В указанном ей продовольственном магазине трое грузчиков пристроились за грудой картонных коробок распить бутылочку.

По сравнению с двумя дюжими парнями со спущенными на лоб немытыми челками третий — очкарик с испитым лицом выглядел щуплым.

Все трое недовольно уставились на решительно подошедшую к ним женщину.

— Я привезла вам письмо из Америки, — сказала она.

— Что? От американского президента? Или от государственного секретаря? А может, от сбежавшей туда тещи? Так я с нею, продавшейся за тридцать сребреников, никаких дел иметь не желаю! Верно, ребята?

— Как есть! — хором ответили собутыльники.

— Профессор Садовская завершает работу, выдвигаемую там на Нобелевскую премию. А письмо вам от сына.

— Фу-ты ну-ты! Ножки гнуты! Нобелевская премия! Плевать мне на нее! Верно, ребята?

— Ого-го! — отозвались те.

Неля положила письмо с надписью печатными буквами «Папе» и, гадливо отвернувшись, зашагала прочь.

— Мне милостыни не надо! — услышала она за спиной хриплый голос очкарика. — Подайте милостыню ей! Бывшей теще моей! В долларах!

— Милостыня нужна не кому-нибудь, а русской науке! — говорила разгневанная Неля своему другу писателю Званцеву.

— Кому-то выгодно лишить ученых помощи на родине. — ответил он ей. — Вот и торгуют наши Менделеевы и Чебышевы сосисками или кофе на морозе, а наши политики громко вздыхают об утечке мозгов, которых, на беду, сами лишены. Успокаивают, прикрываясь цифрами, дескать, из 110 тысяч ученых уехали только 2300. Не «только», а ужасающе много: лучших умов — две тысячи триста! — с горечью закончил он.

Неля попросила Званцева повторить эти слова перед видеокамерой, чтобы включить их в свою кинокартину…

Новелла шестая. Сон президента

Генерал, начальник охраны президента и особо доверенное его лицо, был ночью поднят по тревоге.

Выскочив на балкон в одних трусах, как спал по-спартански, он увидел неопознанный летающий объект. Такие наблюдались и в Бельгии, и в Самаре над военным городком, и во многих других местах. НЛО висел прямо над резиденцией президента, над домом напротив балкона генеральской квартиры.

Треугольная форма объекта угадывалась в отсвете трех направленных вниз прожекторных лучей, странно похожих на утолщенные посередине колонны. Лучи будто распространялись по кривым линиям. На этих «световых ногах» как бы стояла неведомая кабина.

Прямо «Марсианский треножник» из романа Уэллса «Борьба миров».

«Борьба миров»! — мысль об этом пронзила мозг генерала, и он, продрогший на холоде, вернулся в комнату и сорвал трубку телефона особой связи.

— Все спишь, генерал? — кричал в аппарат командующему ВВС. — Вскакивай по боевой тревоге! Поднимай свои истребители! Над резиденцией президента завис НЛО… Черт его знает, чего хочет! Сбивай его к той матери!.. Запрещено?!.. Ты что! Разжалованным в охранники захотел быть? Расстреляю!.. — срываясь на хрип, орал генерал. — Президента спасай!

Грозя так, генерал продолжал стоять, озябший, на сквозняке, забыв закрыть дверь на балкон.

Слыша отдаваемую на улице команду, он стал торопливо надевать свой генеральский мундир. Вынул из под подушки личный пистолет, снял со стены висевший на ковре армейский автомат и, прыгая через ступеньку, спустился по лестнице в подъезд.

Дежурный офицер, разбудивший его, поднял взвод охраны и выстроил его перед подъездом.

Генерал зычно скомандовал:

— «Иглы» в воздух! Давай первую!.. Сбить эту чертовню!

У солдат за плечами были самонаводящиеся противовоздушные ракеты.

И тотчас первая из них взвилась в воздух и помчалась на НЛО, рассчитанная на привлечение источником тепла, каким была любая самодвижущаяся в воздухе цель. Но, не долетев до треугольника, она плавно отвернула в сторону, пройдя мимо зловещего НЛО.

А тот продолжал парить над президентским домом.

Ракеты одна за другой взвивались в воздух, и всех их постигла та же участь. Они не могли преодолеть загадочную защиту и пролетели мимо цели.

Генерал переглянулся с дежурным офицером.

— Ну, ничего, сейчас наши «ястребки» прилетят. Тебе не поздоровится, треножник чертов! — горячился генерал.

А президент крепко спал.

Но виделся ему кошмар. Стоял будто перед ним некий старец в серебристом одеянии до пят.

— Кто такой? Кто пустил? — возмутился во сне президент.

— Я историк из вашего будущего, Наза Вец. Изучаю ваш исторический период. Публикую новеллы о событиях, предсказанных Нострадамусом, от его средневековья до вашего времени. Хотел бы задать вам несколько вопросов.

— Вам что, дня мало?

— Днем вы отгорожены, как китайской стеной, своей кремлевской. К вам даже собственные министры пробиться не могут. Кроме того, наш исследовательский зонд из неомира, на котором я нахожусь над вашим домом, днем мог бы вызвать излишнее внимание и даже переполох. Поэтому я предпочел побеседовать с вами в вашем сне. Вы видите перед собой внушенное вам телепатически мое изображение.

Поднятые по тревоге летчики, на ходу оправляя амуницию, бежали по летному полю военного аэродрома к своим истребителям МИГ-29, которым по маневренности нет равных в мире.

Пока летчики садились в свои машины, НЛО, неудачно обстрелянный «иглами», продолжал дерзко висеть над домом президента, а тот видел во сне старца из будущего, которое якобы находится рядом, только в другом измерении, отлично понимая, что этого не может быть и привидится такая чепуха разве что во сне.

Но беседа была как бы настоящей и о самых больных местах нынешнего времени, о чем этот «историк» был странно осведомлен, спрашивая прежде всего о реформах:

— Вы считаете их своевременными?

— Всегда был за их ускорение. С Горбачевым из-за этого ссорился. У него старики академики топтались на месте, а у меня молодежь двинула дело.

— Подняла с вашей помощью цены на все продукты, не создав условий для конкуренции и саморегулирования рыночных цен.

— Советники заверяли меня, что цены поднимутся раза в два, в три. Я сам удивился, зайдя в магазин и увидев цену на колбасу не три с полтиной, а сто рублей!..

— А теперь уже и двадцать тысяч за килограмм.

— Да, следствие неотвратимой инфляции, борьбе с которой мы стремились уделить все внимание. Президент спохватился, что вроде оправдывается перед незнакомцем, никакого права не имеющим его допрашивать. Но на то ведь и кошмар!

А старец продолжал тихо, спокойно, незлобиво:

— Возросшие цены и инфляция обесценили банковские вклады ваших граждан, и ваши попытки возместить им потери, вернув тройной вклад, послужили им, потерявшим в тысячу раз больше, слабым утешением.

— Что делать! Москва не сразу строилась. Мы вроде всей страной через горный перевал идем, чтобы оказаться в цветущей долине иных общественных отношений.

— Капитализма?

— Россия страна особенная. У нас будет иной строй, но основанный на праве личной собственности. Работающие станут акционерами.

— Вы, конечно, знаете, что крупные зарубежные компании, вроде «Дженерал моторс», «Форд», «Сони» имеют заводы в разных странах и отнюдь не намереваются отдавать свою собственность работающим по найму.

— У нас будет по-другому. Мы стремимся скорее передать государственную собственность в частные руки.

— По какой стоимости? Не по ничтожной ли остаточной? И эти новые собственники способны управлять предприятиями? Вкладывать средства для перехода на новые технологии?