Дельцы. Автомобильный король

На второе подали суп из черепахи, и хозяйка могла предлагать его совершенно спокойно, потому что ее предки были с восточного побережья, и она была твердо уверена, что черепахи спокон веков имеют американское гражданство. Похвалы восхитительному вкусу этого блюда обежали весь стол, коснулись слуха ее знатного гостя и заставили его позабыть предостережения врача относительно званых обедов.

Том Шатт не видел никого из своих слушателей, но он слышал их, и они не замедлили дать ему знать о том, что они думают об его доводах. Могут ли они жить на заработную плату, получаемую в автомобильной промышленности? Могут они покупать промышленные и сельскохозяйственные товары? Они со всей решительностью ответили, что они этого не могут, и Том сказал им, что все их горести можно выразить простыми словами: при "новом курсе" прибыли возросли на пятьдесят процентов, а заработная плата только на десять. Таким образом, та самая причина, которая породила кризис, действует сейчас интенсивней, чем когда бы то ни было, и скоро приведет их к новой катастрофе, если они не найдут способа повысить заработную плату за счет прибылей.

Следующим блюдом были перепела. Нет никакого сомнения, что у предков американцев они имелись в изобилии; хотя они и не могли подавать их в кастрюлечках из огнеупорного стекла и едва ли умели готовить такой замечательный грибной соус. Эти маленькие теплокровные создания, летающие быстро и далеко, нуждаются в развитых грудных мышцах, которые образуют лакомый кусок к обеду; но лучше не пытаться есть их в таком изысканном обществе, где приходится вытирать пальцы о салфетки, украшенные тонкой ручной вышивкой.

Том говорил о том, как добиться повышения заработной платы. "Политика тонкое искусство, — сказал он, — и на примере председателя суда Соединенных Штатов мы знаем, что судьи толкуют закон, как им хочется. Но рабочие, организованные в единый союз, будут такой силой, какую не сломить никакими юридическими ухищрениями. С такой промышленной империей, как фордовская, обладающей миллиардом долларов, может вступить в борьбу и победить только союз двухсот тысяч фордовских рабочих, выражающий демократическую волю его членов. Вот что им нужно, потому что в этом единственный выход для трудящихся из нищеты и отчаяния".

87

Когда подали мороженое, на долю хозяйки выпал шумный успех: порции представляли собой точную копию нового обтекаемого форда модели Виктори-8, которая производила фурор по всей Америке и выпуск которой достиг миллиона. К мороженому подали печенье темного цвета, в точности воспроизводившее автомобильные колеса со спицами из тонких сахарных нитей, вставленными в ободок и втулку. Смех и остроты доставляли удовольствие великому промышленнику, который привык ко всяким "фордовским шуткам" и смотрел на них как на рекламу.

— Могут ли рабочие союзы, построенные по старому принципу, справиться с этим делом? — спрашивал Том Шатт. — Могут ли они выполнить эту задачу, если даже у них будут честные лидеры, защищающие интересы неквалифицированных или малоквалифицированных рабочих, занятых в массовом производстве? Они не могут ее выполнить, потому что самая основа их организации ошибочна. Старые союзы были созданы во времена мелких предприятий; держаться за них в наши дни все равно, что выехать на телеге, запряженной одной лошадью, на современную автомобильную магистраль. Представьте себе фордовские заводы с сотней различных профсоюзов, ведущих борьбу каждый за себя, дробящих Ривер-Руж на плотников, слесарей, водопроводчиков, стекольщиков и шоферов! Все эти рабочие теперь имеют одного хозяина, так пусть этот хозяин имеет дело с одним профсоюзом.

Лакеи, бесшумно ступая, точно обутые в бархат, принесли кофе в изящных фарфоровых чашечках, которые когда-то были привезены из Англии и хранились теперь как фамильные драгоценности; их мыли только под наблюдением мажордома отдельно от прочей посуды. Появление этих чашечек вызвало интересную беседу с мистером Фордом, который отлично разбирался в фарфоре, и он сказал, что охотно купил бы этот сервиз для своего музея, если когда-нибудь леди решится расстаться с ним. Леди быстро Сравнила стоимость этой фамильной драгоценности с могуществом фордовских банков и возможностью семейного союза с одним из внуков Форда; затем во внезапном порыве щедрости подарила гостю свое сокровище. Генри в порыве благодарности сообщил об этом своей жене, и так как та сидела на противоположном конце стола, то это тоже было своего рода рекламой, достойным реваншем за мороженое Виктори-8.

— Организуйтесь! — кричал Том Шатт, ударяя кулаком по столу с риском опрокинуть в темноте графин с водой. — Решайтесь требовать и добиваться своей доли продукции! Твердо помните: сегодняшняя Америка имеет возможность производить все в изобилии и всех обеспечить всем — пищей, одеждой, жилищем, здоровьем, образованием, отдыхом. У рабочих нет хороших жилищ, но их можно построить в короткий срок: в Америке нет причин, которые могли бы оправдать нищету тех, кто хочет работать. Требуйте свою долю! Требуйте и еще раз требуйте, пока наше справедливое требование не будет удовлетворено!

Было половина десятого, гости перешли в гостиную и, потягивая ликеры из узеньких рюмок, беседовали о состоянии рынка и о положении финансов. Миссис Форд рассказывала невестке хозяйки о своих английских птицах, жизнь которых эта молодая леди изучала в их природных условиях. Мистеру Форду показали старинный шератоновский стол, украшенный портретом какого-то английского аристократа. Генри любезно предложил прислать одного из своих экспертов, чтобы тот определил дату изготовления стола и установил, кто изображен на портрете.

Митинг, на котором выступал Том, окончился, и так как дождь усилился, кое-кто побежал к машинам, а другие столпились в дверях. Несколько человек, во время митинга торчавших на улице, стали толкаться среди выходивших рабочих, всматриваться в их лица. Все знали, что это значит, и те, которые не хотели быть узнанными, накидывали на голову пальто и торопливо уходили, невзирая на дождь. Другие не обращали внимания на толчки, не стоило ввязываться в драку с молодчиками компании, которые всегда были вооружены и готовы к столкновению.

88

Гостей пригласили в танцевальный зал в верхнем этаже особняка, оклеенный кремовыми с золотом обоями; на высоких окнах висели тяжелые красные портьеры. По стенам стояли золоченые кресла в стиле Людовика XV; здесь уже сидели гости, приглашенные на танцы. На возвышении расположились музыканты — не джаз-банд, разумеется, а три скрипача, сморщенные, бородатые старички; из всех присутствующих только они одни были не во фраках. Они блаженно улыбались, обнаруживая при этом, что у одного был полный комплект зубов, у другого их сохранилось немного, у третьего же осталось только два — "но, слава богу, они кусают", — говорил он.

Том и Делл бросились под дождем к машинам, их друзья — за ними. Машины тронулись, но не успели они отъехать, как — трах-тах-тах, мотор заглох. Машина Тома "подвела", что бывает, когда приходится экономить и не меняешь вовремя частей. Они остановились, Том выскочил и стал налаживать мотор с помощью одного из друзей — не слишком приятное занятие под проливным дождем. Но скоро они приедут домой и сбросят промокшую одежду. Молодые люди отпускали шуточки, а Делл с тревогой оглядывалась.

Музыканты ударили в смычки: "Индюк в соломе", веселый старинный мотив джиги, под который в торжественные случаи танцевали миллионы американских пионеров. При мысли об этих предках сердце учащенно билось, в воображении возникала вся ушедшая жизнь, великие дела, унаследованные традиции. Старый скрипач с самой длинной бородой и с полным комплектом зубов выкрикивал фигуры: "Марш! Пара за парой!" Пары построились и пошли вокруг зала, веселые, радостные и гордые сознанием, что они являются самыми важными людьми этой части света; дамы, холеные и упитанные, с белоснежными плечами, одетые в шелка и прозрачные яркие ткани; кавалеры, энергичные, ловкие и сейчас преисполненные галантности, кое-кто из самых молодых в белых костюмах, очень эффектных. Все выступали, улыбаясь друг другу и, проходя мимо эстрады, музыкантам. Очаровательное зрелище — да, эти старинные танцы были прелестным новшеством.