Путник со свечой

С. 269 Горы Лушань — в нынешней провинции Цзянси, знамениты своими пейзажами. Здесь в эпоху династии Тан (618—907) было много храмов, монастырей, скитов отшельников.

Пик Пяти Стариков — находится к юго-востоку от главной вершины горы Лушань.

С. 270 Чистая река (Цинси) — в нынешней провинции Аньхуэй, получила название благодаря прозрачности своих вод.

Синьань — река, также знаменитая прозрачностью вод.

Крик обезьян в китайской поэзии является символом глубокой тоски.

С. 271 Боди — город на высоком берегу Янцзы, в нынешней провинции Сычуань. Поэт воспевает быстрое течение в верховьях Янцзы, в районе трех знаменитых ущелий.

Скала Нючжу — на берегу Янцзы. В эпоху Южной династии Цзинь (265—419) генерал Се Шан, знаменитый «покоритель Запада», услышал, как Юань Хун, тогда еще неизвестный поэт, лунной ночью в одиночестве читал свои стихи. Генерал призвал его и похвалил стихи, чем и положил начало его известности.

С. 272 Юань Дань-цю — даос-отшельник, друг Ли Бо.

С. 274 Покрытые инеем колокола — Согласно легенде, на горе Фыншань было девять колоколов, которые сами начинали звучать, когда на них оседал иней.

С. 274 Гора Пэнлай — даосский рай; по повериям древних китайцев, находится на острове в Восточном море.

С. 277 Беседка Лаолао — буквально «Беседка удрученных», традиционное место расставания, ибо уезжающих друзей было принято провожать до этой беседки.

...не дает зазеленеть ветвям — Если бы ветви ивы зазеленели, от них, по обычаю, друзья при расставании отломали бы на память ветви, и тогда горечь разлуки была бы еще острее.

Мэн Хао-жань (689—740) — выдающийся поэт, старший друг Ли Бо.

С. 278 Ду Фу (712—770) — великий китайский поэт. Стихотворение написано Ли Бо при расставании с молодым Ду Фу, возвращающимся из путешествия по Шаньдуну в столицу Чанъань.

С. 279 Лоян — одна из двух столиц Танской империи, так называемая Восточная столица (Чанъань — Западная столица).

Омар Хайям 1048 — 1131

РУБАЙЯТ

* * *

В одном соблазне юном — чувствуй всё!

В одном напеве струнном — слушай все!

Не уходи в темнеющие дали:

Живи в короткой яркой полосе.

* * *

Пей! И в огонь весенней кутерьмы

Бросай дырявый, темный плащ Зимы.

Недлинен путь земной. А время — птица.

У птицы — крылья... Ты у края Тьмы.

* * *

Добро и зло враждуют: мир в огне.

А что же небо? Небо — в стороне.

Проклятия и яростные гимны

Не долетают к синей вышине.

* * *

Мечтанья прах! Им места в мире нет.

А если б даже сбылся юный бред?

Что, если б выпал снег в пустыне знойной?

Час или два лучей — и снега нет!

* * *

Мир я сравнил бы с шахматной доской:

То день, то ночь... А пешки? — мы с тобой.

Подвигают, притиснут — и побили.

И в темный ящик сунут на покой.

* * *

Мир с пегой клячей можно бы сравнить,

А этот всадник, — кем он может быть?

«Ни в день, ни в ночь, — он ни во что не верит!»

— А где же силы он берет, чтоб жить?

* * *

Без хмеля и улыбок — что за жизнь?

Без сладких звуков флейты — что за жизнь?

Все, что на солнце видишь, — стоит мало.

Но на пиру в огнях светла и жизнь!

* * *

Кто в чаше Жизни капелькой блеснет —

Ты или я? Блеснет и пропадет...

А виночерпий Жизни — миллионы

Лучистых брызг и пролил и прольет...

* * *

Там, в голубом небесном фонаре, —

Пылает солнце: золото в костре!

А здесь, внизу, — на серой занавеске —

Проходят тени в призрачной игре.

* * *

На блестку дней, зажатую в руке,

Не купишь Тайны где-то вдалеке.

А тут — и ложь на волосок от Правды,

И жизнь твоя — сама на волоске.

* * *

Хоть превзойдешь наставников умом, —

Останешься блаженным простаком.

Наш ум, как воду, льют во все кувшины.

Его, как дым, гоняют ветерком.

* * *

Мгновеньями Он виден, чаще скрыт.

За нашей жизнью пристально следит.

Бог нашей драмой коротает вечность!

Сам сочиняет, ставит и глядит.

* * *

Хотя стройнее тополя мой стан,

Хотя и щеки — огненный тюльпан,

Но для чего художник своенравный

Ввел тень мою в свой пестрый балаган?

* * *

Дар своевольно отнятый — к чему?

Мелькнувший призрак радости — к чему?

Потухший блеск и самый пышный кубок,

Расколотый и брошенный, — к чему?

* * *

В венце из звезд велик Творец Земли! —

Не истощить, не перечесть вдали

Лучистых тайн — за пазухой у Неба

И темных сил — в карманах у Земли!

* * *

Один припев у Мудрости моей:

«Жизнь коротка, — так дай же волю ей!

Умно бывает подстригать деревья,

Но обкорнать себя — куда глупей!»

* * *

Что мне блаженства райские — «потом»?

Прошу сейчас, наличными, вином...

В кредит — не верю! И на что мне Слава:

Под самым ухом — барабанный гром?!

* * *

Живи, безумец!.. Трать, пока богат!

Ведь ты же сам — не драгоценный клад.

И не мечтай — не сговорятся воры

Тебя из гроба вытащить назад.

* * *

Вино не только друг. Вино — мудрец:

С ним разнотолкам, ересям — конец!

Вино — алхимик: превращает разом

В пыль золотую жизненный свинец.

* * *

Вина! — Другого я и не прошу.

Любви! — Другого я и не прошу.

«А небеса дадут тебе прощенье?»

Не предлагают, — я и не прошу.

* * *

В словах Корана многое умно,

Но учит той же мудрости вино.

На каждом кубке жизненная пропись:

«Прильни устами — и увидишь дно!»

* * *

Ты опьянел — и радуйся, Хайям!

Ты победил — и радуйся, Хайям!

Придет Ничто — прикончит эти бредни...

Еще ты жив — и радуйся, Хайям.

* * *

Для раненой любви вина готовь!

Мускатного и алого, как кровь.

Залей пожар, бессонный, затаенный,

И в струнный шелк запутай душу вновь.

* * *

В том не любовь, кто буйством не томим,

В том хворостинок отсырелых дым.

Любовь — костер, пылающий, бессонный...

Влюбленный ранен. Он — неисцелим!

* * *

Все ароматы жадно я вдыхал,

Пил все лучи. А женщин всех желал.

Что жизнь? — Ручей земной блеснул на солнце

И где-то в черной трещине пропал.

* * *

Над розой — дымка, вьющаяся ткань,

Бежавшей ночи трепетная дань...

Над розой щек — кольцо волос душистых...

Но взор блеснул. На губках солнце... Встань!

* * *

Вплетен мой пыл вот в эти завитки.

Вот эти губы — розы лепестки.

В вине — румянец щек. А эти серьги —

Уколы совести моей: они легки...

* * *

В учености — ни смысла, ни границ.

Откроет больше тайны взмах ресниц.

Пей! Книга Жизни кончится печально.

Укрась вином мелькание страниц!

* * *

Я у вина — что ива у ручья:

Поит мой корень пенная струя.

Так бог судил! О чем-нибудь он думал?

И брось я пить — его подвел бы я!

* * *

Взгляни и слушай... Роза, ветерок,

Гимн соловья, на облачко намек...

— Пей! Все исчезло: роза, трель и тучка,

Развеял все неслышный ветерок.

* * *

Подвижники изнемогли от дум.

А тайны те же сушат мудрый ум.

Нам, неучам, сок винограда свежий,

А им, великим, — высохший изюм!

* * *

Прах мудрецов — уныл, мой юный друг.

Развеяна их жизнь, мой юный друг.

«Но нам звучат их гордые уроки!»

А это ветер слов, мой юный друг.

* * *

«Не пей, Хайям!» Ну, как им объяснить,

Что в темноте я не согласен жить!

А блеск вина и взор лукавый милой —

Вот два блестящих повода, чтоб пить!

* * *

Ты — воин с сетью: уловляй сердца!

Кувшин вина — и в тень у деревца.

Ручей поет: «Умрешь и станешь глиной.