До каких пор буду звать?

— Чего нет?

— Сокровищ. Кругом пусто.

Но Чанда не двинулась с места.

— Дада, они должны быть где-то близко. Вон туда уползла кобра, она хотела показать, где они. Она может даже плакать и кричать, как ребенок. Мангу рассказывал, что в старое время, когда у торговцев накапливалось столько денег, что было не под силу их унести, они зарывали золотые монеты в землю вместе со своим ребенком, а сверху клали змею, слепленную из теста, чтобы она охраняла зарытое богатство. Кому посчастливится наткнуться на нее, тот и найдет…

Сукхрам озабоченно смотрел на Чанду, а она продолжала:

— За крепостью уже давно не присматривают. С тех пор как я ушла, она стоит заброшенная!

Сукхрам застыл в ужасе. Сердце его, казалось, сейчас остановится. Он побледнел и тяжело дышал.

На стенах комнаты блестел иней, промерзший пол леденил ноги. Буйные порывы ветра взметали вековую пыль и разносили по воздуху запах тлена и плесени. В одном из полутемных помещений по воздуху вдруг поплыли светляки. Они кружились в фантастическом танце. Фосфоресцирующая вода из озера, просачиваясь маленькими каплями сквозь едва заметные отверстия в кирпичной кладке стены, загоралась бледно-зеленым светом и создавала иллюзию пляшущих звезд.

Сукхрам не мог понять, как это вода может гореть.

— Чанда! — крикнул он. — Что это?

— Огонь!

— Огонь в воде?! — встревоженно воскликнул Сукхрам.

— Да. Вода загорелась, — спокойно ответила Чанда.

Ее бесстрастный голос испугал Сукхрама.

— Чанда, давай вернемся, — взмолился он.

— Не успела я прийти к себе в дом, как сразу же должна возвращаться! — надменно ответила Чанда. — Чего еще от тебя можно ждать? Ты хоть из благородного рода тхакуров, но всю свою жизнь провел среди неприкасаемых! — Чанда презрительно поморщилась. — Я — тхакурани. Я пришла к себе во дворец. А когда выйду из него, меня будет встречать сам тхакур Викрамсинх. И мой Нареш выйдет мне навстречу в остроконечной шапке [147]. Будут играть флейты, греметь барабаны, в небо взлетят огни фейерверка, с треском взорвутся хлопушки, и все небо зальет яркий свет… Я надену украшения из брильянтов и жемчуга, блеск их будет ярче огня, и люди, увидев меня, закричат: «О, сколько драгоценных камней! О, сколько золота у тхакурани!» А я наберу полные пригоршни монет и буду разбрасывать их во все стороны: «Берите деньги и не голодайте, берите, не стесняйтесь! Ведь я — ваша госпожа!»

— Чанда! Ты сошла с ума. Что ты болтаешь? — крикнул Сукхрам голосом, полным страдания.

— Ах, ты ничего не понимаешь! Да и где тебе понять? Ты же родился от натни! — с досадой сказала Чанда и пошла дальше. Сукхрам поплелся за ней.

Снаружи через стены доносился шум, и он вспомнил, как много лет тому назад, когда он приходил сюда с Каджри, были слышны такие же глухие удары, сотрясающие своды… Как и в тот памятный день, Сукхрама охватил суеверный страх. Он не знал, что это шумит озеро, волны бьются в стены крепости.

— Дада, ты слышишь, — спросила Чанда.

— Что, Чанда, что?

Чанда рассмеялась.

— Как гремят барабаны. Я вернулась! Сотни рук бьют в барабаны, потому что вернулась их госпожа. — Чанда гордо выпрямилась.

— Опомнись! — воскликнул Сукхрам.

— Я — тхакурани. Все, что здесь есть, принадлежит мне. Я — хозяйка этой крепости… Я — хозяйка… Смотри, сейчас начнутся танцы, будут стрелять из пушек… Я — рани… — проговорила Чанда и вдруг побежала.

— Чанда! Постой, куда ты? — окликнул ее Сукхрам.

— Не мешай мне! — на бегу прокричала Чанда. — Увидишь, какое сегодня будет торжество в мою честь, как мои слуги будут пригоршнями бросать жемчуг к моим ногам…

Сукхрам догнал Чанду и схватил ее за руку. Он дрожал как в лихорадке.

Чанда оттолкнула его.

Сукхрам пошатнулся, но устоял на ногах.

— Чанда! Умоляю тебя… Подожди! Стой, Чанда! — кричал он, протягивая к ней руки.

Но Чанда металась по комнатам, пока не налетела на стену, больно ударившись головой. Факел выскользнул из ее рук, она вскрикнула и потеряла сознание.

Сукхрам оцепенел от ужаса.

Упавший факел почти скрылся в толстом слое пыли, но пламя, потрескивая, рвалось кверху. Сукхрам взял Чанду на руки и заглянул ей в лицо: улыбка все еще играла у нее на губах. Сукхрам взвалил Чанду на плечо. Тут он вспомнил про факел, наклонился, чтобы его взять, но вдруг ему померещилось, что кто-то опять захохотал страшным голосом. Гулкое эхо разнеслось по комнатам.

Сукхрам шарахнулся от собственной тени, плясавшей по стене. «Сейчас она схватит, сейчас она поймает меня!» А страшный отвратительный смех продолжал звучать у него в ушах. Теперь он напоминал громкий хохот целой толпы, в который то и дело врывался трубный глас ветра. Потом Сукхраму показалось, что вся крепость заполнилась оглушительным, раскатистым смехом…

Он бросился бежать.

Сукхрам бежал, сам не зная, куда, с Чандой на плече. Он то натыкался на стену, то обо что-то спотыкался, но это не доходило до его сознания. Он испытывал панический ужас: он нес на плече тхакурани!

Сукхрам покрылся испариной. У ворот крепости, не умолкая, все гремели боевые барабаны, сзывая людей.

Сегодня наконец вернулась тхакурани! И Сукхрам крикнул вне себя от ужаса:

— Оставь! Отпусти меня! Я не отдам тебе Чанду! Она мне дороже сокровищ! Эй, тхакурани! Ты уже ушла от нас! Зачем ты снова хочешь вернуться?..

В ответ слышался устрашающий хохот. Повсюду его встречал непроницаемый мрак…

— Тхакурани, уйди прочь! — кричал Сукхрам. — Не смей возвращаться в мир живых! Чанда моя! Мне не нужны твои богатства… твои сокровища…

Но вся крепость, погруженная в кромешную темноту, кричала в ответ: «Нужны! Нужны!..»

Сукхрам почувствовал, что силы оставляют его. «Нет, я должен держаться, со мной Чанда… Разве я могу ее бросить?» — мелькнуло у него в голове.

Он преодолел минутную слабость и продолжал свой бег… Ему казалось, что оба они погибнут, если он не вырвется из крепости. Но куда бежать?.. Где выход?..

Стонущий мрак, буйный ветер, скрежет камней, отчаянные вопли голодных, погубленных и этот душераздирающий хохот! Казалось, огромные стада слонов неудержимой лавиной несутся к крепости.

И опять те же глухие удары, сотрясающие стены, новые раскаты того же неудержимого, резкого, устрашающего и зловещего хохота!

— Злодейка! Оставь… оставь мою девочку… пусти… я уйду… пусти меня! — кричал на бегу Сукхрам.

«Оставь девочку… пусти!.. пусти!..» — отвечала ему темнота.

Крик Сукхрама растревожил тварей, ютившихся в старой крепости, и они тоже принялись кричать и выть, каждый на свой лад. Теперь вся крепость наполнилась их криками.

Внезапно Сукхрам остановился. «Что делать? Эти камни проглотят меня, — подумал он. — Нет, здесь нельзя оставаться!..» И он в отчаянии побежал дальше.

Он не останется здесь, чтобы превратиться в призрак! Тогда он будет обречен вечно бродить по крепости среди привидений. Он задыхался, чувствуя, что силы его на исходе. Тогда он и вбежал в комнату, из которой проникал тусклый свет. Не задерживаясь, он стал быстро подниматься по лестнице и наконец выбежал во внутренний двор с тремя дверями, отсюда он с Чандой начал свой путь. Но страх все еще не покидал его…

Сукхраму казалось, что он вырвался из ада. Он не обернулся и не взглянул на крепость. Мешковина по-прежнему лежала у входа.

Проливной дождь не утихал, но пережидать его Сукхрам не стал. Он спустился вниз, к водоему, и тут же по колено провалился в воду. Водоем до самых краев наполнился водой. Вода начала заливать даже верхние ступеньки лестницы. Сукхрам, осторожно ступая, стал пробираться по камням. Он вымок до нитки и дрожал от холода. Наконец он миновал водоем и, почувствовав новый прилив сил, снова побежал. Ему мерещилось, что крепость гонится за ним, хочет догнать и схватить. Ведь он уносил тхакурани, которая стремилась вернуться к своим призракам!

Сукхрам окончательно пришел в себя, только когда добрался до своей хижины. Значит, он все-таки вернулся в свой мир! Сад вокруг дворца, и сам дворец, и все окружающее были стражами иного мира. Они невидимыми руками пытались удержать его.