Ольга, княгиня зимних волков

– Как матушка-то? – нарушил молчание Равдан. – Я вчера не спросил.

Вчера Лютояр вернулся от Ведьмы-раганы, которую часто навещал, чтобы проведать и отнести кое-что из охотничьей добычи.

– Сказала: пора! – ответил Лютояр.

– Что – пора? – Равдан взглянул на него с удивлением.

До того «пора», о котором он все время думал, явно было еще далеко.

– В дорогу мне пора.

– Куда ты собрался?

Равдан остановился и посмотрел ему в лицо. До сих пор ему ничего не было известно о подобных замыслах Лютояра.

Впрочем, он не удивился. Этой зимой все с самого начала шло между ними не по-старому. Они были дружны, как встарь, но оба так изменились, что прежнее единство между ними сохраниться не могло. Они шли вроде бы одной дорогой, но каждый к своей цели. У Лютояра это была власть над племенем смолян, а у Равдана – Ведома. Еще прежде, чем привести товарища к отцу и прочим старейшинам, Равдан взял с него клятву, что Лютояр не станет мешать ему вновь получить Ведому и поможет всем, что будет в его силах. Если их замыслы увенчаются успехом, это будет ему вполне по силам, а без этой клятвы Равдан, пожалуй, и не взял бы на себя должность его лесного воеводы. Каждый из них мечтал и думал о своем и уже не открывал сердце и замыслы, пока не требовалось содействие.

К тому же этой зимой оба были так заняты с утра до ночи, что было не до разговоров. Не было и времени жалеть о прежней братской близости.

– Я собрался… – начал Лютояр. – Матушка моя посоветовала… да я и сам думаю, что надо…

Он отвел глаза, будто не решался что-то сказать.

– Ну?

– Ты сам-то как думаешь, – Лютояр вновь пристально взглянул ему в лицо своими жесткими желтовато-серыми глазами, – одолеем мы с этой стаей княжью дружину?

– Рано еще судить. Парни они неробкие, а будет ли толк – к весне увидим. Божилу сегодня домой отошлю. Кашляет всю ночь, сам не спит и другим не дает. Помрет у меня тут – очень надо.

Из каждого десятка уже одного-двоих пришлось отослать назад к родичам – не все выдерживали такую жизнь. Взамен почти отовсюду пришли другие парни или молодые мужики.

– И даже если будет толк – много из них после той битвы уцелеет? – продолжал Лютояр.

– Ты к чему это? – Равдан положил руки на пояс. – Может, я сам не уцелею! Одолеем, тогда и будем считать.

– А не приходило тебе на ум, что лучше бы Свирьку сперва кто-нибудь другой одолел?

– Чего?

– Слушай! – Лютояр набрался решимости и заговорил уверенно и непререкаемо. – Если так вот взять и на Свирьку идти – одолеем или нет, а слишком дорого нам такая рать обойдется. Да и сам понимаешь – у нас отроки, у него зрелые мужи. Иные мечи в руках держат дольше, чем наши на свете живут.

– Ты что – передумал? – Равдан нахмурился и стал, благодаря волчьей шкуре и багровому пятну на глазу, пугающе похож на властелина Закрадья из преданий.

– Не передумал я! Слушай до конца. Мне мать подсказала. Для нашего дела лучше всего было бы, если бы на Свирьку другой кто ратью пошел – с такой же дружиной, как у него.

– Это где мы такого возьмем?

У Равдана мелькнула смутная мысль о каком-то колдовстве – где же еще взять такую дружину?

– У него есть враг, из-за которого он всю кашу заварил. Ингорь киевский.

Потрясенный, Равдан молчал, и Лютояр продолжал уже обстоятельнее:

– Допустим, придет сюда Ингорь киевский с войском. И вызовет Свирьку на бой. И будут их дружины друг друга бить-колотить, будто колосья на току. Что один победит, что другой – и победитель с этого поля едва ноги унесет, еле кости соберет. А вот тут наша с тобой дружина и выйдет. Может, даже и биться не придется. Главное, появиться вовремя, когда ты во всей силе, а враг еле на ногах стоит. Разобьем любого, а не разобьем, так договоримся. Вот мне мать и посоветовала: поезжай, говорит, к Ингорю киевскому и проси помощи. Скажи, что ты – наследник Велеборовичей. Ему, Ингорю, только повод нужен на Свирьку напасть, вот ты и будешь поводом. Пусть они подерутся. А дальше… там увидим, как дальше быть.

Ошарашенный этим полетом мысли, Равдан промолчал. Потом огляделся и сел на поваленное бревно. Эта мысль так его поразила, что поначалу он не мог сообразить, чем же именно.

– Погоди… Да нет, ты с ума рехнулся. Ингорь киевский! Он не Свирьке враг, ему земля наша нужна! Потому что сидим на полпути между варягами и ромеями, а ему надо, чтобы весь путь у него в руках был.

За тот промежуток, пока Ведома еще была с Равданом, но он уже знал, кто она такая, она успела растолковать ему, почему отец стремился любой ценой избежать родства с внуками Ульва волховецкого и заключить союз с Зоряном. И Равдан был вынужден признать, что его невольный тесть поступал не так уж и глупо.

– Ингорь киевский! – воскликнул он. – Да ему нужна твоя земля и моя жена! Какой он нам союзник? Да он нам обоим глотки перережет, лишь только узнает, кто мы такие. Особенно тебе…

– Я сумею с ним договориться так, что он откажется и от моей земли, и от твоей жены, – упрямо отвечал Лютояр.

– Это как? – Равдан взглянул на него без малейшего доверия.

– А при помощи нашей же дружины молодой. – Лютояр кивнул в ту сторону, где за лесом остались избушки стаи.

В чистом воздухе уже тянуло дымком, что улавливали чуткие ноздри обоих вилькаев.

– Когда он увидит мою дружину, от его собственной уже не много останется. И он поймет, что без меня ему землю смолян в руках не удержать.

– Но чтобы варяги вот так взяли да отступились? Слышал, что с Зоряном было? А ведь Ингорю-младшему Свирька даже ничего не обещал!

– Не отступится – будем биться. Ты – мой брат, я тебе верю, как себе! – Лютояр шагнул ближе и положил руку на покрытое волчьим мехом плечо Равдана. – К весне ведь будет у нас дружина, которую князьям показать не стыдно? И еще… – он усмехнулся, – не один же Свирька через невест союзников ищет?

Они помолчали. Равдан видел, что его побратим все обдумал и твердо стоит на своем.

– Ну… ты – князь, не я, – сказал он наконец. – И как ты думаешь с ним снестись?

– А сам и поеду. – Лютояр повеселел, поняв, что убедил побратима.

– В Киев? – снова изумился Равдан.

– Зачем в Киев? Чащоба! – ласково упрекнул его улыбающийся Лютояр. – Ингорь киевский зимой в Киеве не сидит – в полюдье ходит. И доходит до самых межей, где земли радимичей кончаются, а наши начинаются. Вот там я с ним и повидаюсь. Ярый говорил, киевское полюдье на Корочун к межам приходит.

– А успеешь? – усомнился Равдан, не знавший, далеко ли отсюда радимичи.

– Успею, если прямо сейчас и отправлюсь. То есть завтра.

– Кого с собой возьмешь?

– Пятерых мне хватит, возьму половину своего десятка. Угрюма, Зубца, Бересту, Швейку и Горностая. Больше ни к чему, а так все же малая, а дружина! Остальных ты пока по другим десяткам раскидай.

Они направились назад к стае: нужно было собирать малую дружину в дорогу. За несколько шагов до поляны Равдан снова остановился и придержал Лютояра:

– Только вот что. Ты там с ним договаривайся как хочешь, но про Ведому пусть даже не вспоминает. Нет у нас для варягов невесты!

– Успокойся! – Лютояр снова положил ему руку на плечо. – Я все сделаю так, что твоя жена ему не понадобится.

Назавтра Лютояр объявил вилькаям, что уходит по важному делу, оставляя вместо себя старшим своего побратима Равдана. Вслед за тем он и пятеро его товарищей встали на лыжи и с котомками за плечами пустились через лес. К вечеру опять пошел снег, заметая следы…

Осень – самая заунывная пора года, оживляемая разве что свадьбами. Многолюдная летом, свинческая округа затихла в ожидании санного пути. Кругом в селениях трепали и чесали лен, готовясь к долгим зимним павечерницам.

Когда Днепр встал и установился прочный санный путь, вся округа оживилась. Свинческие торговцы дали обчинный пир в честь Велеса и принесли ему жертвы ради крепости зимнего пути, как делали каждый год. Многие уже собрались в дорогу – те, кто мог достичь цели до начала Корочуна, двенадцатидневных праздников солоноворота. После него, в месяц просинец, придет пора ждать гостей к себе.