Марий и Сулла. Книга вторая

— Поезжай, Марий, в Байи, тебе нужны теплые ванны… Ты ослаб от старости и ревматизма!

Все знали, что он владел в Байях, близ Мизен, роскошной виллой, стоимостью в семьдесят пять тысяч динариев.

— Он живет как гетера! — крикнул кто-то и громко захохотал.

Но Сульпиций взял Мария под свое покровительство и заставил замолчать насмешников. Их оттеснили, а сателлиты, соединившись со сторонниками Мария, голосовали на него.

— Теперь ты доволен? — спросил Сульпиций, провожая Мария до его дома. — Этот Сулла упрям, как осел, но неопасен. Скажи, с чего начнешь?

— Первым делом я пошлю для приема кампанских легионов двух военных трибунов, и когда войска будут готовы к походу, я придам им подкрепления и посажу на суда в Врундизии..

XII

Сулла бежал из Рима.

Он мчался по Аппиевой дороге, загоняя лошадей, чтобы встать во главе легионов прежде, чем постановление: комиций будет получено на месте. Он торопился узнать, как отнесутся к Марию легионарии и согласятся ли служить под его начальством.

Лошадь, высекая копытами искры из широких плит дороги, неслась, храпя и задыхаясь, но Сулла мало заботился о ней. В Ариции он пересел на другую и, не останавливаясь в Велитрах, помчался дальше.

Дорога почти упиралась в море, потом отходила от него и бежала вдоль берега. Он видел лазурные волны, облитые солнцем, чувствовал на разгоряченном лице мягкое дуновение ветерка и, остановив лошадь, дал ей отдохнуть и напиться из горного источника.

Солнце, шепот морских волн и ветерок разморили его, — он чуть было не вздремнул, но превозмог свою слабость и поскакал дальше. В Формии опять переменил лошадь, доехал до Минтури и прибыл в Капую, покрытый с ног до головы пылью, падая от усталости.

Здесь он нашел друзей, передохнул часа два и отправился в Нолу к легионам.

Он нашел их за городом в полном порядке. Военные трибуны, примипилы, центурионы и легионарии сбежались, узнав Суллу, и приветствовали его радостными криками.

Не сходя с коня, Сулла обрисовал им положение в Риме и закончил речь словами:

— Воины, сенат хотел послать меня во главе легионов против Митридата, и я радовался: богатая добыча сделала бы вас людьми состоятельными, тем более, что щедрость моя вам известна. А злодей Сульпиций передал ведение войны старику Марию, который поведет против Митридата другое войско, всю добычу заберет себе, а воины получат крохи со стола разбогатевшего плебея! Справедливо ли это?

— Не хотим Мария! — закричало несколько голосов.

— Куда ему, дряхлому, на войну! Он с коня свалится, как ребенок!

— Ха-ха-ха! — загрохотали легионарии. — А кто будет у него нянькою? Я, ты, он — по очереди? Или военные трибуны и центурионы?

Воины злорадствовали. Они ненавидели Мария за скупость, жадность и суровость, за строгие взыскания и придирки.

Сулла разжигал злобу легионариев, хитрил, посмеивался над нерешительностью начальников и закончил речь возгласом:

— Не сегодня-завтра сенат пришлет магистратов, которые потребуют от меня передачи легионов Марию…

Голоса оглушили Суллу. Потрясая оружием, воины кричали:

— Долой Мария! Смерть ему!

— Не пойдем с ним!

Сулла стоял среди воинов, опустив голову, притворно разводя руками:

— Чего же вы хотите, друзья и соратники? Есть одно средство: идти на Рим и разгромить бунтовщиков, но это невозможно. Я — консул и должен подчиняться сенату…

— Но трусливый сенат — не власть! — заметил кто-то в толпе.

— На Рим! Веди нас на Рим! — заревело несколько человек, и в ту же минуту здоровые глотки подхватили этот возглас, и легионы огласили окрестность города мощным, неудержимым криком.

— Это незаконно и преступно, — возражали трибуны. Их не слушали, — радостные крики заглушали ропот начальников:

— Да здравствует консул!

— Да здравствует Сулла, наш вождь!

— Слава, слава!

— На Рим! На Рим!

Но Сулла делал вид, что колеблется. Напрасно авгур, принеся жертвы и осмотрев внутренности животных, объявил, что боги шлют благоприятные ауспиции. — Сулла продолжал колебаться: он предложил подождать до угря.

— Послушаем богов: что они возвестят во сне, то и сделаем.

Мысли не давали ему покоя:

«Политическая слава достигается насилием, я усмирю Мария, огнем и мечом восстановлю единую древнюю власть».

На рассвете он вышел на преторию и обратился к легионам:

— Воины, боги за нас! Я видел во сне Минерву, и она, вручив мне молнии, назвала по имени наших врагов — Мария, Сульпиция, их сторонников — и приказала поранить их. И когда я метнул молнии в злодеев, негодяи упали на землю и исчезли. Поэтому, друзья, боги пошлют нам удачу, и мы должны идти на Рим!

Войско готовилось выступить, но прибыли военные трибуны, присланные Марией, и потребовали у консула передачи легионов.

Сулла не успел ответить. Разъяренные воины, расстроив ряды, с ревом набросились на трибунов и растерзали их. Хлюпала под ногами кровь, обезображенные, раздавленные калигами лица стали неузнаваемы, а взбешенная толпа топтала неподвижные тела и выла в исступлении:

— На Рим! Ни Рим!

Сулла вскочил на копя, выхватил меч.

— Строиться и соблюдать порядок! — закричал он. — Вперед!

Легионы двинулись через Нолу.

Путь лежал на изнеженную Капую, главный город Кампании. Дорога бежала между плодородных полей и холмов, знаменитых своей пшеницей, полбой и гречихой, среди увешанных гроздьями виноградников и прижималась к оливковым рощам.

Войска шли с песнями под музыку. Горячая лошадь Суллы, обеспокоенная голосами и топотом ног, пугливо прядала ушами, подымалась на дыбы, но вождь крепко сидел на ней.

Свернув с дороги и остановившись на привал у реки Литерна, недалеко от гробницы Сципиона Африканского Старшего, Сулла обнаружил ночью бегство военных трибунов.

Испуганные восстанием против власти, они тихо уезжали из лагеря и говорили караульным начальникам", что отправляются на разведку, по приказанию консула.

Сулле удалось остановить одного из беглецов. Не расспрашивая его о причине измены, полководец выхватил меч и срубил ему голову.

— Поднять легионы! — приказал он.

И когда загудели трубы и войска стали строиться перед Преторией, он вышел к ним, строгий, решительный:

— Воины, могу ли я надеяться на вашу честность и храбрость? Ваши трибуны изменили мне и бежали, и только один не ушел от моего меча… Если хотите на Рим — так на Рим, а если боитесь…

— На Рим! На Рим! Смерть предателям!

Сулла поднял руку.

— Замените беглецов достойными! Я хочу, чтобы на этот раз выбрали вы, хотя имею право сам назначать!

Довольные улыбки пробежали по суровым лицам легионариев.

— Вы мои сподвижники, друзья и братья по оружию, — продолжал он, — и я доверяю вам больше, чем лживому сенату!

Окружив Суллу, воины подхватили его и принялись подбрасывать с радостными криками. Взлетая и опускаясь, он видел десятки рук, веселые бородатые лица, слышал смех и возгласы.

«Вот она, власть, — толпились мысли, — империй у меня в руках, и тот, кто посмеет пойти против, трупом падет у моих ног! Я должен быть или властелином мира, или никем!»

XIII

Известие о движении Суллы с шестью легионами на Рим произвело на граждан потрясающее впечатление. Как, попраны дедовские законы, консул ослушался повеления сената и идет на город, вверенный власти? Осмеливается начать гражданскую войну?

Марий и Сульпиций возбуждали народ против нобилей. На форуме, улицах, в общественных местах сторонники их кричали, что благосостояние республики пол угрозой, а Марий указывал плебеям на дома Суллы и его друзей:

— Грабьте имущество и убивайте оптиматов, — кричал он, бегая по улицам, толстый, взъерошенный, с дикими глазами.

Он с удовлетворением смотрел, когда толпа бросилась к дому консула и проникла внутрь. Но там было пусто: бежали все, неизвестно куда, а всё ценное было унесено.