Страшная тайна Ивана Грозного. Русский Ирод

А потом случилась Софья с её ворожбой. Или это не она помогла остаться вдовой? Кто из них больше помог — Софья своей ворожбой или простая Захариха с маленькой иголкой?..

Лёжа лицом к стене и вспоминая прежнюю незамужнюю и замужнюю жизнь, вдовая княгиня плакала отнюдь не о почившем муже, а о том, что молодость досталась старому и нелюбимому. Вдруг Елена поняла, что сейчас, когда она одна, без защиты Василия, может открыться правда! Тогда не спасёт никакое завещание. Значит, надо в первую очередь избавиться от слишком много знающих!

Челяднина принялась успокаивать княгиню как могла. Слёзы безутешной вдовы никого не удивили. Как же не плакать жене по мужу, тем более что жила за ним в любви и согласии. Уж как заботился о своей горлинке князь, больше только о детках! Верно, родители больше детей любят, особенно долгожданных сыновей, чем даже жён. И обижаться на это нечего. А вот княгиня, похоже, обижалась, потому и разлад у них с князем пошёл, хотя и не сильный, но тех, кто всякий день рядом, не обманешь... Аграфена ещё тогда выговаривала Елене, чтоб не сердилась на князя, что реже в ложницу стал ходить, видно, боится повредить плоду или самой жене. Та отмахивалась, но была иногда мрачной и озабоченной. А вот брата Ивана Аграфена не любила, вернее, совсем не хотелось делить власть над вдовой княгиней с Телепнёвым, и сама бы справилась. Да, видно, придётся, какие-то у них секреты есть, вон как ждала Ивана, всю ночь маялась. Что за секреты, выведать бы...

Не пришлось, Телепнёв прочно занял своё место возле Елены, не оттеснив, однако, и свою сестру Аграфену. Ловкая женщина рядом тоже пригодится...

Елена вместе со слезами точно выплакала и все свои сомнения разом. Княгиню как подменили! Ещё два дня назад она почти висела на руках у Ивана Телепнёва, когда выходила к народу на погребении великого князя, а сегодня княгиню не узнать. Аграфена с недоумением смотрела на свою подопечную, которая словно проснулась от тяжёлого сна. Но мамке некогда было заниматься делами княгини, на неё великий князь оставил своего сына-наследника, ей завещал не отходить ни на шаг, не отпускать с глаз, сберечь. Аграфена выполняла княжью волю. Ах, не ко времени оставил белый свет великий князь, сыновья ещё так малы! Челяднина осадила сама себя: а когда это бывает ко времени? Даже много проживший человек готов жить ещё. Но всё равно, слишком мал княжич Иван. Над ним оставлены семеро бояр, да и за княгиней присмотр есть, только что-то подсказывало опытной Аграфене Челядниной, что скоро начнутся бурные события! Мамка оказалась права.

Елена размышляла о другом. Захариха и впрямь была много знающей, её никак нельзя оставлять в живых, не ровен час во сне кому проговорится... А ведь только мамка знала, от чего вдруг такая необычная рана на бедре у князя. Чем только не лечили его, какие только снадобья не прикладывали! Да где там. Больше всего тогда Елена боялась и сама пораниться этой иголкой... Но всё прошло гладко, никто на княгиню и не подумал, все только ахали охали. Обычная ранка на бедре для великого князя оказалась смертельной.

Увидев мужа на смертном одре и услышав его завещание, в котором ни слова не было о ней самой, Елена едва не упала замертво. Зачем было брать такой грех на душу, если её ждёт судьба вдовой княгини, каких в Московии пруд пруди? Сделала шаг, пришлось делать и второй, а потом и остальные...

Елена тряхнула головой, словно отгоняя страшные мысли и воспоминания. Дело сделано, возврата нет.

Княгиня села, спустив ноги с ложа. Аграфена поразилась её сухим, широко раскрытым глазам. Голубка, как же она страдает! Но голос Елены был резок и властен:

   — Позови Телепнёва!

Мамка замялась, негоже звать мужчину, когда у мужа ещё и ноги не остыли...

   — Дура! Он мне по делу нужен!

Перед Челядниной стояла властная, требовательная Хозяйка, не подчиниться которой было нельзя! Аграфена поспешила выполнять распоряжение.

Брат Иван нашёлся скоро, он точно ждал зова. Аграфена сокрушённо покачала головой:

   — Ох, братец, не доведёт тебя до добра дружба с княгиней-то...

Тот огрызнулся:

   — Накаркай мне!

Уже на третий день княгиня Елена потребовала, чтобы маленького княжича венчали на царство! Причём сказала об этом не Боярской думе или опекунам, хорошо понимая, что те будут против, а сразу митрополиту Даниилу. Даниил быстро понял задумку великой княгини и особо противиться не стал, лучше не ссориться ни с кем и венчать ребёнка, а там как Бог даст. Боярам ничего не оставалось, как подчиниться.

На Руси наступило время, которое назвали Семибоярщиной по числу опекунов малолетнего князя. Это была первая Семибоярщина, потом будут и другие, даже более известные, иногда и бояр в них окажется не семь, но название опекунского совета сохранится. Продолжалась Семибоярщина недолго, меньше года, вдова дольше не позволила. Прежде всего ей нужно было убрать возможных претендентов на престол — Юрия и Андрея, братьев умершего князя. Следующими должны были стать Шуйские — принцы крови Руси того времени. Мешал Елене даже собственный дядя Михаил Львович Глинский уже тем, что почти открыто осудил её сожительство с Телепнёвым. Иван Фёдорович Овчина-Телепнёв и Михаил Львович Глинский очень быстро столкнулись меж собой. За спиной Овчины была Боярская дума, а главное, сама Елена. За Глинским — опекуны, среди которых не было единодушия, потому как они представляли разные боярские группировки. Вдове пришлось выбирать между фаворитом и дядей. Елена выбрала Телепнёва.

Михаил Львович Глинский оказался в опале во второй и последний раз. Обвинённый в там, что пытался править Русью вместо нового великого князя Ивана, он был брошен в тюрьму и там попросту заморён голодом. Обвинение было тем нелепее, что Василий III перед смертью сам назначил Глинского править вместе с шестью боярами за своего сына! Заодно с Глинским обвинили и Михаила Воронцова, но его почему-то «забыли» и в тюрьму бросить, и есть давали вволю, мало того, отправили в Новгород наместником!

Боярина Юрьева тоже посадили под арест, но быстро выпустили и даже оставили жить в столице. Опале подвергся Андрей Шуйский, который якобы подбивал брата покойного Василия III князя Юрия Дмитровского бороться за верховную власть. Оба были вызваны на боярский совет, и, хотя никаких доказательств, что Юрий Иванович Дмитровский строил козни против Василия III или его сыновей, не нашлось, бояре решили не оставлять дядю нового великого князя на свободе. Оба князя были арестованы и брошены в тюрьму. Дядя маленького князя Ивана Юрий Дмитровский был, как многие, уморён голодом через два года, а Андрея Шуйского выпустили после смерти Глинской, и казнил его уже сам Иван Грозный.

Кроме Михаила Глинского, «сильным» человекам Семибоярщины был ещё один младший брат Василия III, князь Андрей Старицкий. Он, пожалуй, меньше всех зависел от Елены и её сына, а вот прав на престол имел достаточно. Слишком многие в Москве, да и во всей Руси читали развод и тем более второй брак Василия незаконным, а значит, и рождённого в нём сына тоже незаконнорождённым. Князь Андрей Старицкий имел свой немалый удел, сильную дружину, но главное — права на шапку Мономаха! Потому был самой страшной угрозой дня Елены и её сына. Такого человека, как и его брата Юрия Дмитровского, княгиня никак не могла оставить не только на свободе, но и на земле вообще. Дни Андрея Старицкого были сочтены.

Князю удалось бежать в свой удел в город Старицу но его достали и там. Сначала заставили подписать «проклятую» грамоту о верности новой правительнице. Но и после этого Елена не могла быть спокойной. По совету Телепнёва она вызвала Андрея Старицкого в Москву под предлогом необходимости в его дружине. Князь, заподозрив неладное, сам в столицу не поехал, но допустил роковую ошибку — отправил на государеву службу почти все свои войска.