Маршал Конев

Ещё одно важное отличие от действий 1-го Белорусского фронта применил Конев. Он знал, что Жуков проводит мощную артподготовку, а атаку — при свете прожекторов. Конев избрал другой метод. Он запланировал более длительную, чем у соседа, артиллерийскую подготовку, рассчитанную на полное обеспечение форсирования реки и прорыва главной полосы обороны противника на противоположном берегу Нейсе. В интересах наступающих войск ему надо было, фигурально говоря, не сокращать, а удлинять ночь, чтобы процесс форсирования и завоевание первых западных плацдармов проходили скрытно, то есть в темноте. Да и сама артподготовка по времени растягивалась на два часа тридцать пять минут с целью успешного обеспечения форсирования реки и подготовки к атаке частей, оказавшихся уже на западном берегу. За это время Конев рассчитывал подавить всю систему наблюдения и управления противника, его артиллерийские, миномётные и другие огневые средства. Одновременно должна активно работать авиация, концентрируя свои удары по второй полосе обороны противника, его резервам, находящимся в глубоком тылу.

Все, к счастью, так и произошло, как планировал Конев и его штаб, возглавляемый теперь генералом И. Петровым. Мощная, продолжительная артподготовка и плотное задымление сильно затруднили противнику управление войсками и существенно ослабили устойчивость его обороны. Взятые уже в первые часы нашего наступления пленные немцы сознавались, что во время дымовой завесы они просто покидали свои окопы и уходили в тыл.

Форсировать реку Нейсе наши передовые батальоны начали сразу же после сорока минут артподготовки, для которой задымление не было помехой: огонь вёлся по заранее засеченным целям и сделанной топографической привязке к местности. Кое-где наступающим мешали лишь очаговые пожары, возникшие в лесном массиве. Но несмотря на это, артподготовка, по мнению Конева, была проведена весьма эффективно, что дало возможность передовым частям быстро взломать главную полосу обороны противника на западном берегу Нейсе и успешно пойти в глубь немецкой территории. Этому способствовало ещё одно новшество командующего: специальные группы, форсировавшие реку на лодках, тащили за собой штурмовые мостики, по которым затем быстро устремлялись на противоположный берег пехотинцы. В течение часа были, как правило, наведены и лёгкие наплавные понтонные мосты. Через два часа действовали уже мосты для тридцатитонных грузов, а через четыре — для шестидесятитонных, по которым устремились танки всех типов. Многие орудия, особенно лёгкие противотанковые «сорокапятки», артиллеристы перетаскивали вброд с помощью канатов. Вслед за стрелковыми подразделениями сразу же были переправлены на западный берег и восьмидесятипятимиллиметровые орудия для стрельбы по немецким танкам прямой наводкой. Это вдохновляло людей, занявших плацдармы, помогало укреплять и расширять их. По оценкам Конева, умело и самоотверженно работали и инженерные подразделения. Только на главном направлении они быстро оборудовали более ста переправ, двадцати, мостов, девяти паромов, много пунктов десантных переправ и штурмовых мостиков. При этом командующий фронтом категорически запретил при форсировании Нейсе использовать специальные переправочные средства самих танковых армий, имея в виду, что они будут очень нужны тогда, когда танковые армии войдут в прорыв и им потребуется самостоятельно преодолеть ещё ряд рек.

В результате этих и многих других мер, предпринятых командованием фронта и лично маршалом Коневым, вся первая оборонительная полоса, тянущаяся вдоль западного берега Нейсе, была прорвана уже утром 16 апреля. А к исходу первого дня наступления передовые корпуса вели бои на второй оборонительной полосе противника, что на полпути между реками Нейсе и Шпрее. 17 апреля на правом фланге была прорвана и вторая полоса обороны врага с её многочисленными инженерными сооружениями, развитой системой огня и минными полями. Войска 3-й и 5-й гвардейской армий, отразив сильные контратаки противника, устремились к третьей полосе. В это время передовые бригады 3-й и 4-й танковых армий, преодолев Нейсе, ринулись вперёд, к Шпрее, встречая на пути подходящие к фронту немецкие резервные дивизии, громя их на дорогах и в пунктах сосредоточения. Уже к концу второго дня наступления третья полоса обороны врага была, как образно охарактеризовал это Конев, проткнута танкистами с ходу, а на третий день наши войска на плечах отступающих гитлеровцев форсировали реку Шпрее. Все десять дивизий, которые Гитлер бросил против войск 1-го Украинского фронта, были частью разбиты и отброшены за Шпрее, а частью оттеснены на правый и левый фланги, то есть к городам Котбус и Шпремберг, где их надо было ещё окружить и добить.

Для человека, не посвящённого в детали замысла Берлинской операции, казалось, что наступление наших войск в полосе 1-го Украинского фронта идёт весьма успешно. Так, в частности, думал и корреспондент газеты Иван Барсунов, который еле поспевал за наступающими подразделениями, чтобы быть в курсе дела и обеспечивать газету свежей правдивой информацией, писать о мужестве и героизме воинов — пехотинцев, связистов, артиллеристов, инженеров, миномётчиков и особенно близких его сердцу танкистов. Оказавшись вблизи переправы через Шпрее, он вдруг увидел, как в жёлтом комбинезоне на открытом «Виллисе» медленно продвигается к реке командующий фронтом. Барсунов очень обрадовался такой встрече и устремился к нему, благо, в «свите» его знали.

— Корреспондент газеты «За честь Родины» майор Барсунов, — отчеканил он маршалу.

— Знаю, знаю, здравствуй, корреспондент. Успеваешь что-либо передать в свою редакцию?

— Нет, не успеваю, товарищ маршал, — честно ответил Барсунов.— Всё движется только на запад, а мне частенько необходимо передавать материалы в обратном направлении. Вот и сейчас статья уже написана, а переслать в редакцию не с кем...

— Ну, это не проблема, — улыбаясь, ответил Конев. — Там позади, за нами едет начальник политуправления генерал Шатилов. Передайте ему, а он уж найдёт способ доставить материал в нужный пункт.

— Спасибо, товарищ маршал, — идя рядом с медленно продвигавшимся «Виллисом», сказал Барсунов и тут же задал, как ему потом показалось, наивный вопрос: — Скажите, пожалуйста, товарищ маршал, каково ваше мнение о темпах наступления наших войск: всё ли идёт по намеченному плану?

— Ничего себе вопрос. Даже Сталин меня об этом ещё не спрашивал, а ты...

Барсунов стушевался, покраснел, как ему показалось, вызвал гнев командующего: мол, лезешь ты, корреспондент, куда тебя не просят. Занимайся своим делом, стратег...

Командующий фронтом тем временем молчал. Его взгляд был устремлён вперёд, и он, видимо, был чем-то очень озабочен. Барсунов хотел уже поблагодарить маршала и отойти от совсем остановившейся машины, как вдруг Конев повернулся и заговорил вновь:

— Что ж, корреспондент, вопрос законный: как идёт наступление — по плану или нет... Скажу тебе прямо, тут секрета нет, хотя и не для печати.

— Разумеется, товарищ маршал, — поспешил уверить Барсунов.— У нас в редакции такой строгий цензор, что ничего лишнего не пропустит.

— Наступление развивается хорошо, — продолжал маршал в раздумье. — Даже можно сказать — успешно. Но не на всех участках одинаково. Особенно отстают фланги — левый, да и правый тоже. Отсюда и общий темп наступления ниже запланированного...

Маршал опять на минуту замолк, думая о чём-то своём, важном, что не положено знать корреспонденту фронтовой газеты.

Потом снова повернулся, внимательно взглянул в лицо Барсунову и, как бы беседуя сам с собой, заговорил увлечённо:

— Да, темпы наступления отстают от запланированных. Это тревожит. Но ведь и планы, как известно, не догма. Тем более когда речь идёт о предмете со многими неизвестными. А война — это предмет со множеством неизвестных. Планирование на войне — дело весьма и весьма условное. При самой тщательной и всесторонней подготовке к тому или иному бою, особенно к такой широкой многосторонней операции, как Берлинская, учесть все тонкости, нюансы, неожиданности просто невозможно. Планируем-то мы одни, в кабинетной тиши, а выполнять эти планы приходится вот здесь, на поле боя, под грохот пушек, гул танковых и авиационных моторов, при наличии множества препятствий в виде рек, каналов, горящего леса. — Тут Иван Степанович даже рукой показал в сторону пылавшей огнём опушки. — При постоянном и сильном противодействии со стороны вооружённых немецких групп, дивизий и корпусов. При непрерывных налётах с воздуха и ещё при очень многих-многих непредвиденных действиях врага. Словом, выполнять намеченные планы приходится, если можно так выразиться, в противоборстве с противником, с учётом его сил и действий. Вот ведь, товарищ корреспондент, какая метаморфоза порой происходит с этим важным в любом деле словом «план». Конечно, на войне происходят всякие неожиданности и непредвиденные обстоятельства, встречается такое, что вынуждает командование уже в ходе боя вносить необходимые коррективы, чтобы было как можно меньше потерь и как можно больше славных побед. Но, несмотря ни на что, наше наступление идёт, повторяю, в целом весьма успешно, враг ожесточённо сопротивляется, неся огромные потери, и отступает на запад. Наши солдаты, сержанты и офицеры действуют умело и решительно. Находите настоящих героев, пишите о них ярче, прославляйте их подвиги, совершенные во имя нашей великой Родины. Это очень важно.