Крушение

НОТА ПРАВИТЕЛЬСТВА УССР ПРАВИТЕЛЬСТВУ БОЛГАРИИ

Передано по радио 3 апреля 1922 года

«Правительство Украинской Социалистической Советской Республики неоднократно проявляло готовность войти в дипломатические сношения с Болгарским Правительством.

Украинское Правительство с чрезвычайным прискорбием узнало, что Болгарское Правительство содействует организации белогвардейских вооруженных сил на территории Болгарского государства. В Болгарии находятся и формируются следующие части врангелевской армии: в Тырново находится штаб генерала Кутепова с интендантством и штабными командами; в Орехово и его окрестностях расквартирован Харьковский полк: в Габрово и Севлиево — конные дивизионы Корниловского и Дроздове кого полков: в Софии и ее окрестностях, а также в Варне — военные училища; в Варне — авиационный отряд. Части эти к 20 января, согласно приказу Кутепова, приступили к усиленным занятиям. Среди русских беженцев организована по приказу того же генерала регистрация добровольцев для пополнения означенных частей. Части эти снабжаются болгарским интендантством, отпустившим им бесплатно обмундирование и в настоящее время отпускающим сукно и кожу из казенных лавок. Формирующиеся с ведома, согласия и при содействии Болгарского Правительства враждебные Украинской Республике армии ставят себе целью нападение на Украину.

Правительство Украинской Социалистической Советской Республики, усматривая в вышеуказанных фактах прямую поддержку со стороны Болгарского Правительства действий и намерений, стремящихся к свержению Рабоче-крестьянской власти и нарушению безопасности и мирного труда украинского народа, считает необходимым довести до сведения Болгарского Правительства, что всякие воинские части, сформированные и снаряженные Болгарией, которые произвели бы нападение на Украину, оно будет рассматривать как регулярные части Болгарской армии. Правительство Украинской Социалистической Советской Республики надеется, что Болгарским Правительством будут приняты все меры к устранению вышеуказанных недружелюбных факторов по отношению к Украинской Социалистической Советской Республике.

Пользуясь случаем, Украинское Правительство подтверждает еще раз неоднократно выраженное стремление к мирным отношениям и мирному сотрудничеству с Болгарским Правительством».

ИЗ ГАЗЕТЫ «ПОЛИТИКА» ОТ 14 МАРТА 1922 ГОДА

«Член Народной Скупщины от Земледельческой партии Милош Москавлевич внес правительству интерпелляцию по поводу русской армии и генерала Врангеля: «Кто такой барон Врангель и признает ли его наше правительство как главу русского правительства и главнокомандующего русской армией? — заявил депутат. — Если правительство Врангеля не признает, то как он может иметь в Королевстве СХС своего военного агента и другого своего помощника в Белграде, который управляет судьбой русских эмигрантов и имеет влияние на Державную комиссию, являющуюся нашим государственным учреждением для помощи русским? Известно ли Вам, что местопребыванием так называемого «Русского совета» при главнокомандующем русской армией является София, а его духовный центр — в Берлине, в то самое время как главнокомандующий русскими войсками находится в Белграде и член этого совета от эмигрантов в Югославии П. В. Скаржинский, вместе с еще двумя представителями Врангеля, был на монархическом съезде в Рейхенгале в прошлом году, который вынес решение произвести реставрацию империи и бороться за уничтожение всех послевоенных договоров, в которых наша земля так заинтересована? Находится ли наше государство в состоянии войны с Россией, с какого времена и вследствие каких причин? Если нет, кто позволил агентам барона Врангеля производить регистрацию эмигрантов и все другие приготовления для вооруженного нападения на Россию с нашей территории? Известно ли Вам, каким гонениям подвергаются все те русские, которые не желают быть орудием авантюристических замыслов барона Врангеля и его помощников? Если Вы всего этого не одобряете, то думаете ли Вы для защиты наших жизненных отношений с демократической Россией принять меры для прекращения отравления нашего общества со стороны этих последних остатков мрачного периода русской истории?..»

Министр иностранных дел Пинчин в своем ответе заявил: «Генерал Врангель пользуется здесь правом гостеприимства. Его пребывание не носит ни политического, ни военного характера. Мы не признали Врангеля, когда он был главой русской армии и победоносно двигался на Москву. Мы не признали его и теперь... Мы не можем допустить, чтобы на нашей территории подготавливалось или было произведено какое-либо выступление против России. Подобное выступление, подготовленное на нашей почве, вовлекло бы нас в войну с Россией, которая никогда не будет пользоваться сочувствием сербского народа, несмотря на то что большевики — властители России... Мы воздерживались от принятия на себя каких-либо обязательств, которые могли бы вовлечь нас в войну с Россией. Нам ничего не известно о деятельности русских эмигрантов, о которых говорил автор запрос си Если б такая деятельность происходила под иностранным влиянием и если б подготовлялось выступление, например против нашего государства, то правительство приняло бы энергичные меры против таких выступлений...»

Глава двадцатая. БЕЛГРАД. АУДИЕНЦИЯ В КОРОЛЕВСКОМ ДВОРЦЕ

Отношения Врангеля и Александра Карагеоргиевича складывались сложно и весьма неоднозначно. Бывший регент Сербии и главнокомандующий ее армией в мировую войну, став королем и правителем государства сербов, хорватов и словенцев, начал активно проводить шовинистическую великосербскую политику, опираясь на Францию. У него своих дел и своих проблем было по горло: сколачивание молодого королевства, дипломатические усилия, укрепление администрации и армии, строительство дорог, борьба с хорватскими и македонскими сепаратистами^[27]. Много повседневных забот, самых разнообразных: молодому королю все казалось одинаково важным и ответственным. Не удивительно, что порой он забывал о Врангеле, не уделял ему должного внимания, хотя в его политических планах армии, осевшей на его землях, отводилась активная роль. Разумеется, в рамках, дозволенных Антантой. Но не вечно же будет существовать этот союз стран Согласия! Международная обстановка может обостриться, может измениться после каждой европейской конференции. Говорят, она будет экономической, но это никого не обманывает! Издавна проигравший в войне платит долги, незаметно вооружаясь, думает о реванше. Врангель импонировал Александру. Как человек военный, король понимал русского командующего, его неколебимое стремление во что бы то ни стало сохранить армию, попавшую в жернова мировой политики, в борьбу различных партий и прожженных дипломатов. Александр сочувствовал ниспровергнутому дому Романовых, сочувствовал и монархическим идеям государственности: он сам строил королевство в условиях всеобщего послевоенного либерализма, разгула народной стихии, требующей всевозможных свобод и опирающейся на расшатанную экономику, слабость государственных аппаратов и дурной пример Советской России. Он поддерживал белую эмиграцию и Врангеля, хотя они доставляли ему немало хлопот и политических осложнений. Особо усилились эти осложнения в последнее время в связи с Генуей и все более заметным расколом между Врангелем и русскими монархическими кругами, которые нашли приют в его стране и поддерживаются верхушкой православной церкви.

Впервые после приезда главнокомандующего из Константинополя правитель Королевства сербов, хорватов и словенцев приглашал его на прием сам. Необходимость беседы назрела. Нужно было обсудить ряд безотлагательных вопросов и выработать мнение по каждому из них. Хотя, если отбросить дипломатический этикет и называть все вещи своими именами, не столько обсудить эти вопросы, сколько проинформировать о них Врангеля, познакомить со своими решениями, потребовать полного принятия их и неуклонного исполнения. Вопросов было несколько — первоочередных, связанных с русской армией в Болгарии; с местными проблемами; с Генуэзской конференцией. Аудиенция была назначена на два часа пополудни, Александр приказал: через полчаса прервать их беседу, считая это время достаточным для инструктирования (так он назвал про себя суть встречи) главнокомандующего русской армией. А чтоб беседа не выглядела по-государственному официальной, решил он принять Врангеля не в зале, не в кабинете, а в отдаленной комнате, где любил пить кофе с людьми, которым покровительствовал, либо с теми, отношения с которыми предпочитал не афишировать. Прием в «кофейной» комнате имел как бы двойной смысл. Аудиенция, данная здесь, означала проявление монаршей доверительности, в которой было и некоторое пренебрежение. Для приема титулованных особ имелись парадные залы.