Полководец Дмитрий (Сын Александра Невского)

Русичи отозвались зычными, оголтелыми возгласами:

— Вперее-е-ед! Побьем немца!

— За святую Русь!

И этот удар был настолько яростен, и силен, что рыцари дрогнули и побежали.

Васютка и Карлус стояли неподалеку от шатра епископа. Вначале они находились в окружении десятка немцев, но когда дерптский владыка сел на коня и вытянул из ножен меч, то он позвал с собой и кнехтов.

— А рыцарям-то не до нас стало. Лихо же русичи бьются, — повеселевшим голосом сказал Васютка.

— Лихо, — кивнул Карлус.

Еще через некоторое время Васютку и вовсе озарила радостная улыбка.

— Бегут рыцари… Не помочь ли им? Давай к нашим пробиваться.

— Да мы же в одежде кнехтов.

Крестоносцы, доставившие пленника к шатру епископа, вновь сняли с Васютки его родную одежду и вновь облачили в коричневую куртку кнехта.

— Таков приказ фогта Вернера, — пояснили они. — Здесь, среди немцев, нечего тебе красоваться в русском кафтане. Рыцари злы, могут и копьем проткнуть. А надо бы.

Теперь возле шатра остались лишь три священника, кои неустанно молились за победу Ливонского Ордена.

— Вот и добро, что мы в одежде кнехтов, — молвил Васютка и, оглянувших на святых отцов, добавил. — Как до наших доберемся, куртки сбросим. А оружья на поле хватает. Да и коней без всадников не перечесть.

Ни великий магистр, ни епископ Александр не смогли остановить крестоносцев. Рыцари не любили умирать. Их обуял страх. Еще больше они перепугались, когда их владыку, который с мечом попытался отбиться от русских, кто-то из ратников убил увесистым «гасилом».

«Русские сломили немцев и гнали их семь верст вплоть до Раковора».

Удалось повоевать и Васютке с Карлусом. Пленник, очутившись среди русских, нашел на поле брани не только меч и копье, но и доброго коня, на коем и поскакал за рыцарями. Бронированные рыцари и кони убегали тяжело. Их быстро достигали более легкие русские всадники и крушили врага.

— Молодец, Васютка! — закричал, скакавший обок Карлус, когда увидел, как его бывший пленника поразил копьем голову рыцаря, и тот повалился с коня.

И сам Карлус без удачи не остался…

Всё больше и больше рыцарей, с гулким звоном грохались на землю.

«Русская конница не могла пробиться по их трупам».

Победа была уверенная и грандиозная. Западные историки и хронисты назовут битву под Раковором предвестницей Грюнвальда [166], а князя Дмитрия станут именовать лучшим полководцем Европы XIII века.

Послесловие

Битва завершилась в сумерки перед Раковором. Большой воевода сразу же собрал князей: надо было решать вопрос с крепостью. Некоторые «княжьи мужи» на совет не явились. Одни были убиты, другие тяжело ранены. Среди убитых оказались Ратмир Елизарыч Вешняк и Мелентий Коврига. (Последний трусливо погиб в первые же минуты битвы)… Всего же на поле брани пала пятая часть русского войска. Это была большая и горькая потеря.

На совете единодушно высказались: чтобы не нанести новый урон дружинам, Раковор, пока, в осаду не брать, но рыцарей еще больше наказать, дабы они забыли нападать на Северо-Восточную Русь. Такое поручение большой воевода отдал Довмонту, чей полк пострадал меньше всех.

Летописец отметит: «Довмонт с псковичами опустошили Ливонию до самого моря и, возвратившись, наполнили землю свою множеством полона».

Дружины князя Дмитрия вернулось к берегам Кеголы и «три дня стояли на костях (на поле брани) в знак победы, на четвертый тронулись, везя с собою избиенных братий, честно отдавших живот свой».

В первый же день победы состоялась радостная встреча Васютки с отцом и братьями. (Правда, один из них, Егор, оказался серьезно ранен, и его полпути везли на телеге. Недуг его исцелил княжеский лекарь). Изведав, что Васютку пленил в Переяславле фогт Вернер, Лазута Скитник попросил большого воеводу разрушить на обратном пути замок командора. Дмитрий Александрович охотно согласился:

— Добро, Лазута Егорыч. Не зря же мы тащили осадные орудия такую одаль. Проверим их в деле. Анисима хоть слегка мечом и зацепили, но лекарь мой зело искусный, поправит умельца.

Первый рыцарь Ливонского Ордена скончался, когда русское войско стояло на костях. Вернера пожалел… Васютка.

«Странный всё же этот рыцарь, — подумал он. — Храбрый и, кажись, не подлый… Вороны кружат. Очи рыцарю выклюют».

Васютка набрался смелости и пошел к большому воеводе. После его рассказа, князь Дмитрий молвил:

— Добрая душа у тебя, Василий. Будь, по-твоему. Похороним рыцаря на его земле. Но замок отдадим на откуп Талалаю.

Сердце владений Валенродов, — замок представлял собой грозное зрелище. Всего сто лет назад прадед Вернера с воинами и домочадцами в случае опасности укрывался в деревянной башне, обнесенной частоколом. Ныне же вместо этого на высоком холме в излучине реки были возведены могучие стены толщиной в четверть сажени (5 метров) и выстой почти в полтора сажени (15 метров) и несколько башен. В одной из них были тяжелые ворота из крепкого дуба, сверху окованные железом. Замок окружал ров, через него к воротам вел бревенчатый мост, который при нападении врага можно было легко и быстро разобрать. Сзади ворот оскалились острыми зубьями две подъемные решетки. Стоило опустить их, и тот, кому удалось прорваться за ворота, оказывался в ловушке, не успев попасть во двор.

Двор замка делила на две части высокая (выше внешних) стена. Широкое пространство перед ней занимали разные службы: здесь жили воины и слуги, располагались конюшни. Во внутреннем дворе, по ту сторону стены, высилась башня, гораздо выше и надежнее всех остальных, с редкими узкими окошками-бойницами — донжон (дом хозяина замка). Внутри донжона были три зала один над другим, разделенные каменными сводами, расписанными орнаментом, несколько комнат, кухня и оружейная. Но главным были не роскошные покои, а надежные ворота и стены.

В подвалах замка хранилось много запасов, воду для питья брали здесь же, в колодце. На случай войны выручали и тайные подземные ходы.

Войско и осадные орудия обложили замок Вернера 3 марта. Немногочисленные слуги, выйдя на стены, едва ума не лишились. Как же так? Они со дня на день поджидали возвращения отряда фогта с победной вестью, а тут их окружило огромное войско русских. Да как такое могло случиться?!

Ко рву подъехал на своем Автандиле князь Дмитрий в окружении лучников, и громко произнес на довольно приличном немецком языке. (За иноземные языки его с восьми лет посадил отец, Александр Невский).

— Ливонский Орден разбит. Мы привезли тело вашего хозяина Вернера. Примите его и похороните на своем погосте. Сами же укройтесь. Мы не хотим вашей смерти. Но замок сей мы разрушим.

Метательные орудия сбили ворота в первый же час, а вот с мощными стенами пришлось повозиться.

— Не подведи, Анисим, — озабоченно молвил князь Дмитрий.

— Орудия слажены надежно, хватило бы глыб, воевода — отвечал Талалай.

— Велик ли запас?

— На два дня.

— Крепость мощна, спору нет. Но крепость мы должны непременно разбить. Чую, нам с врагом еще не раз придется биться. Подтяни поближе осадные орудия.

Десятки ратников навались на метательные «махины», приблизили их к замку, и вновь полетели на крепость тяжелые каменные глыбы. Еще через два часа по стене побежали извилистые трещины, а затем огромной дырой обозначился и первый пролом. К вечеру крепость была разбита. Аниську ждала новая княжеская награда…

Васютка привез в родной дом из Переяславля радостную Марийку. Ликованию Олеси Васильевны не было предела. Любимый сын не только оказался жив, но и приехал в Ростов Великий с красавицей женой, кои прожили долгую и счастливую жизнь.

В Марийкином доме остались жить Гришка Малыга и Авдотья.

Сергуня Шибан, после битвы под Раковором, перешел на службу к князю Дмитрию Александровичу и пребывал в дружине до конца его жизни, показывая в новых сражениях примеры необычайной удали.