Марк Красс

— В таком случае моя жизнь вне опасности. Приглядись внимательнее, доблестный римлянин: впереди виднеется темное пятно. Через два часа пути оно превратится в цветущий оазис. Я часто останавливаюсь в этом селении, когда пересекаю пустыню. Там мы найдем воду, пищу и кров, там возьмем верблюдов взамен павших лошадей.

Действительно, вскоре вдали замаячили верхушки пальмовых деревьев. На радостях легионеры принялись бездумно расходовать остатки воды, выданной на весь день. Они пили до изнеможения, а некоторые поливали голову и тело.

В это время к проконсулу приблизились разведчики, уже побывавшие в селении. Военачальник выслушал их с хмурым видом и приказал:

— Беречь воду!

Его слова передали всей колонне, и легионеры послушно спрятали походные баклаги, но большей части римлян уже нечего было беречь.

По мере приближения к оазису росла тревога воинов Красса. Вместо обещанного рая их встречали еще кое-где дымящиеся груды пепла. Легкий ветерок носил в воздухе неприятный запах разлагающейся плоти.

Римляне бросились к ближайшим колодцам. С каждым шагом отвратительный запах тления становился все сильнее и сильнее.

— Проклятье! — вскричали легионеры. — Они засыпали колодцы падалью!

Воины расположились на пепелище, теснясь под пальмами. До заката оставалось еще несколько часов, но ни приказы, ни просьбы Красса не смогли поднять людей. Безысходность, разочарование, равнодушие к планам своего военачальника и смертельная усталость царили в лагере римлян.

— Марк Лициний, не лучше ли дать отдохнуть легионам сейчас? Смотри, многие уже спят. А ночью, когда в пустыне холодно и спать невозможно, продолжим движение, — посоветовал Гай Кассий.

— Не воспользовались бы темнотой парфяне, — колебался Красс. — Я представляю, каких бед может наделать даже небольшой отряд, если нападет на растянувшееся на многие мили войско.

— Парфяне панически боятся темноты и никогда не воюют после заката солнца. Ночью у конницы не будет никакого преимущества перед пешими легионерами. А если мы вышлем вперед сильную разведку, то будем в большей безопасности, чем днем.

Красс согласился с доводами не по годам умудренного квестора и последовал примеру своих легионеров.

Среди ночи римский лагерь разбудили сотни рожков. Начавшие замерзать легионеры безропотно подчинились их призыву и привычно выстроились в колонну. Звездное небо и яркая луна помогали делать это спокойно и без суеты. Чтобы облегчить путь своим воинам, Красс разрешил сдать в обоз все снаряжение кроме оружия.

Остаток ночи не принес каких-либо неожиданностей. Первую половину дня легионы также провели в пути. Воины еле волочили ноги и проклинали небесное светило, которое так любили и боготворили в Италии и успели возненавидеть всей душой в Месопотамии.

Около полудня показался новый оазис, и войско, не сговариваясь, начало сворачивать к нему. Разведка уже сообщила, что их ожидает еще худшая картина, чем в предыдущем селении. Даже пальмы парфяне безжалостно вырубили, но люди упорно тянулись к клочку еще недавно обжитой земли. Легатам стоило большого труда уговорить своих подчиненных не тратить напрасно время и продолжить путь.

На глаза Кассию попался Абгар.

— Проклятый араб! Где наконец обещанные вода, верблюды и кров?!

— Если парфянам пришло в голову уничтожить эти жемчужины пустыни, в чем же моя вина?

— Твоя вина мне известна, и за нее ты заплатишь сполна!

Рука Кассия потянулась к мечу. Это движение заметили арабы и поспешили закрыть своими телами предводителя.

— Ты напрасно гневаешься, доблестный римлянин. Скоро вашим неудобствам и мукам придет конец. Если вы поспешите, то уже сегодня к вечеру достигнете края пустыни и выйдете к реке.

Первая битва

В тот день римляне так и не увидели обещанную реку. Задолго до вечера они совершенно выбились из сил, и Красс был вынужден разбить лагерь. Все повторилось, как и в предыдущие сутки.

Ночью во время подъема Красс вышел в черном плаще, а не в пурпурном палудаментуме римского военачальника. На легионеров это произвело тягостное впечатление. Наконец Октавий взял на себя смелость посоветовать сменить наряд.

Едва Красс исправил свою оплошность, как до него дошли слухи о новой плохой примете: некоторые из знамен были подняты с большим трудом и после многих усилий, словно они вросли в землю.

— Так поменяйте знаменосцев, немощных отправьте в обоз, — распорядился Красс.

Наконец утром на горизонте показалась долгожданная река. Собственно, реки еще не было видно. Взору римлян открылась извилистая лента кустарника по ее берегам.

Проконсул облегченно вздохнул…

Но что это? От прибрежного кустарника отделились несколько точек и начали двигаться в направлении римского войска. Следом показалась более многочисленная группа, движущаяся в том же направлении.

Скоро все стало ясно.

— Парфяне преследуют нашу разведку, — произнес Гай Кассий вслух то, о чем подумали многие. — Похоже, шансов выжить у них нет. Парфянские кони быстрее наших.

Неожиданное участие к судьбе римских разведчиков вдруг проявил Абгар.

— Проконсул! — обратился он к Крассу. — Позволь оказать помощь храбрым воинам.

Не дожидаясь разрешения Красса, Абгар поскакал прямо на парфян. За ним с воинственными криками на своих небольших, но прытких лошадках последовали все арабы.

Парфяне остановились, послали вдогонку римлянам по нескольку стрел и повернули обратно.

Войско Красса издало ликующий возглас, наблюдая, как парфяне превратились из преследователей в беглецов. На глазах у всех арабы загнали врагов в реку, а вскоре и сами скрылись за кустами.

Тем временем к войску римлян приблизились четверо всадников из числа разведчиков. Только им и удалось спастись, и то благодаря вмешательству арабов. Впрочем, одному из четверых вернувшихся жить оставалось недолго: в его спине торчали две стрелы. Кровь из ран стекала на коня, а с животного капала на землю. Лицо воина было бледнее самой смерти.

Два товарища поддерживали раненого справа и слева, и лишь поэтому он еще держался в седле.

— Говорите же, вы нашли войско парфян? — нетерпеливо спросил Красс разведчиков. Он даже не стал ждать, пока те снимут с коня умирающего товарища.

— Мы их видели, проконсул. Враги стоят лагерем в пяти милях за рекой. Сейчас они выстраивают тяжелых всадников для боя.

— Вы уверены, что для боя, а не для бегства?

— Несомненно. Парфяне одеваются в железо сами и покрывают им своих лошадей. Строй обращен лицом в сторону нашего войска, а не в противоположную, как если бы они собирались бежать.

— Что вы можете сказать о численности парфянского войска?

— Их великое множество.

— А как-нибудь более точно нельзя выразить ваше «великое множество»? — недовольно буркнул Красс.

— Проконсул, мы видели лагерь парфян несколько мгновений… Очень много людей и коней. Может быть, десять тысяч, может, восемь, а может, и пятнадцать… Затем на нас со всех сторон посыпались стрелы. Парфяне стреляют очень метко, а их стрелы вонзаются со страшной силой. Из посланной тобой сотни уцелели лишь мы, и то, как все видели, только чудом, — все вместе разведчики попытались описать то немногое, что они смогли рассмотреть.

— Вы принесли хорошую весть, — мрачно промолвил Красс. — Я рад, что парфяне наконец отважились сразиться с нами.

Истощенные переходом через безводную пустыню легионеры вовсе не разделяли оптимизма проконсула. Сейчас им меньше всего хотелось ввязываться в битву, но перед лицом опасности они безропотно подчинялись приказам Красса.

Проконсул поспешно принялся строить войско в боевой порядок. Чтобы исключить обходы и окружение, он растянул пеший строй на возможно большее расстояние. Конницу распределил по обоим флангам. Один из флангов Красс поручил Гаю Кассию, другой — своему сыну Публию, а себе взял центр.

Построившись подобным образом, легионы продолжили движение к заветной реке. Вспомогательные отряды быстро вырубили прибрежный кустарник на ширину боевого порядка римлян и убрали его с дороги. Войско, не нарушая строя, начало спускаться к воде.