Маршал Конев

Генералы И. С. Полбин и В. Г. Рязанов — большие энтузиасты пикирования одиночными самолётами и группами — считали, например, что при прорыве обороны противника авиационные соединения должны действовать одновременно по большому количеству объектов группами, с круга. У них были сторонники не только в авиационных частях, но и в штабе воздушной армии, и даже в штабе фронта. Однако другие, тоже очень опытные генералы-авиаторы, докладывал Красовский Коневу, придерживались иной точки зрения. Они исходили из возросших боевых возможностей авиации и считали, что при прорыве наиболее эффективным способом является массированный удар основными силами воздушной армии на главном направлении, на узком участке фронта. Необходимо было определить единую тактику действий.

Командующий войсками фронта маршал Конев решил провести совещание командиров авиакорпусов и дивизий воздушной армии и обсудить методы и способы боевых действий авиации в предстоящей наступательной операции. На этом совещании подавляющее большинство командиров высказалось за массированные удары авиации. Начальник штаба фронта генерал армии Соколовский поддержал это мнение.

Итог подвёл командующий. Он приказал провести лётно-тактическое авиационное учение по прорыву обороны. Генералу Коротееву было предложено на местности подготовить точную копию немецкой обороны. Через несколько дней строительные работы были завершены. Восточнее Вислы на несколько километров протянулись траншеи и ходы сообщений. На огневых позициях — трофейные пушки, в кустах — танки и зенитные оружия. Предварительно с командирами корпусов были проведены двухдневные занятия на картах и макетах местности, тщательно отработаны все детали предстоящих показных учений.

Утром 20 декабря 1944года Военный совет фронта, командующие армиями, командиры авиационных соединений собрались на небольшой высоте, с которой далеко просматривалось припорошённое снегом поле, местами поросшее невысоким кустарником. Повсюду виднелись глубокие окопы, аккуратно сделанные блиндажи, расставленные трофейные танки и орудия.

Точно в срок к полигону вышли истребители 5-го и 6-го истребительных корпусов и уничтожили зенитную артиллерию «противника». Затем группа самолётов, которую вёл трижды Герой Советского Союза полковник Покрышкин, атаковала цели (бочки со смолой). За истребителями последовали в плотном строю бомбардировщики, затем штурмовики. Получилась довольно впечатляющая картина. Фугасными бомбами были разрушены все убежища, засыпаны траншеи. Горело несколько десятков трофейных танков, орудий, автомашин...

Какое-то время участники учения молча смотрели на горящую технику. Первым нарушил тишину член Военного совета фронта генерал Крайнюков:

— Немцам никогда, даже в сорок первом, не удавалось достигать таких результатов.

— Посмотрим теперь, как наши лётчики будут бомбить с пикирования, — сказал Иван Степанович.

К намеченной цели подошли пикирующие бомбардировщики 2-го гвардейского бомбардировочного корпуса. Их вёл опытный генерал Полбин. Самолёты перестроились в круг и начали последовательно пикировать на траншеи, орудия и танки. Чисто работали полбинцы, метко клали бомбы, однако не было ощущения той силы и мощи, которое присутствующие только что пережили. Все почувствовали, что второй способ при прорыве обороны не годится. Обработку целей с пикирования лучше всего применить, когда требуется уничтожить отдельные малоразмерные объекты противника.

Вслед за «петляковыми» к полигону потянулись группы самолётов Ил-2 1-го гвардейского штурмового корпуса генерала Рязанова. Не успели ещё отгреметь взрывы бомб и реактивных снарядов, треск пушечных очередей штурмовиков, как маршал поднялся и твёрдо заявил:

— Всё ясно. Будем наносить массированные удары!

Однако в начале Висло-Одерской операции резко ухудшившаяся погода поневоле заставила авиаторов действовать одиночными самолётами и мелкими группами. И лишь в апреле 1945 года, когда войска 1-го Украинского фронта прорвали нейсенский оборонительный рубеж, 2-я Воздушная армия действовала именно так, как было решено Военным советом фронта по результатам учения.

Конев гордился тем, что к началу зимнего наступления 2-я Воздушная армия состояла из восьми авиакорпусов, одной дивизии и нескольких отдельных полков. Всего самолётов у нас оказалось почти столько же, сколько их было летом 1944 года. По вопросу, как лучше обеспечить в материальном отношении действия такой армады, было проведено специальное совещание.

Своё пребывание у лётчиков маршал максимально использовал для того, чтобы лучше узнать об их фронтовой жизни, быте, нуждах и боевых возможностях. Он нашёл время для бесед не только со знатными асами, такими как Александр Покрышкин, Иван Полбин, братья Борис и Дмитрий Глинки, имена которых были у всех на слуху, но и с молодыми бойцами. Особенно был удовлетворён он беседой с Александром Ивановичем Покрышкиным, который первым в стране стал трижды Героем Советского Союза и в свои 30 лет уже командовал истребительно-авиационной дивизией, показывая личный пример отваги и лётного мастерства. Он явился настоящим новатором в тактике ведения воздушного боя.

...Танки 3-й гвардейской армии генерала Рыбалко 17 января вступили в город Ченстохов. А на следующий день на аэродромы, подготовленные в окрестностях города, приземлились штурмовики и истребители. Темпы наступления достигали пятидесяти-шестидесяти километров в сутки. И там, где авиационные начальники заранее готовились к стремительному броску, никаких задержек не было: авиация действовала эффективно и наносила противнику большие потери в живой силе и технике. Это радовало Конева. Но в первых числах февраля наступило резкое потепление. Снег растаял, грунтовые аэродромы размокли, колеса самолётов уходили в мягкую землю до самых ступиц. Машины не могли подняться в воздух, в то время как их очень ждали за Одером наши танкисты и пехотинцы. Положение усложнилось ещё более, когда противник начал предпринимать из района Герлиц, Бауцен контратаки крупными силами танков.

Невесело чувствовал себя генерал Красовский, когда шёл на очередной доклад к командующему. Маршал встретил его холодно:

— Лелюшенко жалуется, Рыбалко жалуется, Жадов жалуется... И всё об одном и том же: наши истребители перестали прикрывать поле боя. В чём дело?

— Аэродромы размокли, самолёты не могут взлетать, — попытался объяснить Красовский. — Только на аэродроме Бриг имеется бетонная взлётно-посадочная полоса. Но ведь от Брига до линии фронта двести километров…

— Но противник-то летает, — сказал Конев.

— Он использует стационарные аэродромы: Гросс-Оснинг, Котбус, Гросс-Решен, Фюнстервальде, Люббен, Лукау, Фалькенбег.

— Значит, и нам надо подготовить аэродромы, — посоветовал маршал. — Есть у вас какие-нибудь предложения?

— Мы думали об этом, товарищ маршал, — попытался ответить командующий 2-й Воздушной армией генерал Красовский.

Конев выслушал соображения о скоростном строительстве двух аэродромов с металлическими полосами и обещал выделить необходимый транспорт, а также посоветовал обратиться к местному населению:

— Поляки охотно помогут. Натерпелись они всяких бед от гитлеровцев, люто ненавидят их.

Сразу же от командующего, не заходя в штаб, генерал Красовский отправился на аэродром Гайнау, чтобы на месте разобраться в обстановке.

С аэродрома шофёр вывел машину на прямую, как стрела, автостраду Берлин-Бреслау. Дорога оказалась исключительно ровной, без каких-либо подъёмов и спусков. «Чем не взлётно-посадочная полоса? — подумал генерал. — Только немного узковата...»

Красовский доложил Коневу свои соображения. Маршал сначала сказал, что закрыть дорогу нельзя, но, выслушав доводы о том, что использование небольших участков для взлёта и посадки самолётов даст возможность решительно улучшить поддержку и прикрытие войск, принял положительное решение.

Командир 9-й гвардейской истребительной авиадивизии полковник А. И. Покрышкин первым взялся испытать необычный импровизированный аэродром. Взлёт и посадка удались. Было решено посадить на дорогу все самолёты дивизии. Это был единственный случай в истории авиации, когда целое соединение истребителей ввиду непригодности раскисших в весеннюю распутицу грунтовых аэродромов успешно использовало кусок автострады. Такое необычное базирование самолётов Покрышкин осуществлял до конца войны, и не было ни одной аварии. Подобные рискованные действия высоко ценил маршал. Отмечая не только лётное мастерство Покрышкина, но и его необыкновенные организаторские способности, позволившие обеспечить высокий уровень подготовки к успешным боям всего личного состава дивизии.