Звезда корабельная

Себе тоже взял звание — шкипер, то есть просто капитан корабельный. И велел только так и величать отныне.

— По умению и знаниям своим — шкипер я. Не более. Ну да, может, еще выучусь флотом управлять…

Действительно, много Петр читал книг о воинской и морской науке, об артиллерии, карты морские постигал. Немало времени просиживал шкипер за бумагами. Придумывал и сам морские сигналы, чтобы корабли могли в пути переговариваться, чтоб понимали друг друга капитаны на расстоянии во время похода или битвы с неприятелем. Строго определил, когда в барабаны бить, когда флаг поднимать, когда и сколько раз из пушек палить.

Потом устроил допрос своим адмиралам.

— Что будешь делать, Федор Юрьевич, — спрашивал Ромодановского, — если ночью надобно с якоря сниматься? Какой сигнал подашь остальным судам?

— В барабаны велю ударить, господин шкипер. На фок-мачте фонарь с огнем выставлю.

— А пушки будут стрелять? — прищурился Петр.

— Нет, господин шкипер, пушки в таком случае молчаливы, — отвечал Ромодановский.

— Верно запомнил, адмирал, — кивал Петр и обращался к Гордону, — А ты, Петр Иванович, что делать будешь, когда всех капитанов потребуется для совета на твой корабль созвать?

— От того зависит, господин шкипер, — улыбнулся Гордон, — идем ли мы по морю или на якоре стоим…

— Ну, пусть на ходу дело подоспело.

— Тогда белое знамя поднять велю и дважды из пушек выстрелить.

— Правильно говорите, начальники мои корабельные, — вздохнул Петр. — Верю — прикажете точно. А сможете, коли придется, из пушки выстрелить, огонь на грот-мачте зажечь, парус по ветру поставить? Адмирал на корабле все уметь должен!

Сам шкипер, похоже, со всяким делом управлялся. В селе Преображенском, в токарне, точил специальные блоки, чтобы канаты по ним ходили плавно, не перетирались. Таких блоков штук сто смастерил. Отливал и пушки корабельные — немало их нужно военному судну. Вычерчивал планы будущих маневров: куда кораблям идти, где якорь бросать, какие команды выполнять.

Меж тем беспокоило его, как там дела в Архангельске подвигаются. Письма отправлял, торопя корабельщиков.

«Чтоб к весне все готово было! — писал. — Ждите нас большой компанией — человек в триста!»

На всякий случай послал в Архангельск двух людей верных, в корабельном деле сведущих, — Николаса и Яна — чтобы приглядели, все ли споро, нет ли каких заминок, хватает ли железа да леса строевого. А вместе с ними переправил полтораста шапок меховых и столько же пар башмаков для команд корабельных.

Да, уже везли, везли к Белому морю по зимним дорогам всякое снаряжение. Шли подводы, груженные ружьями и порохом, блоками точеными и пушками литыми.

— Берегите пуще глаза своего добро корабельное, — наказывал Петр. — В нем теперь сила наша и слава.

В таких заботах быстро зима пролетела, и весна подошла. К концу апреля все успели подготовить к отъезду.

Путь лежал не близкий. Но дорога уже хорошо знакома. Торная дорога к славному Городу.

Петр собрался выехать раньше прочих.

— Мир тебе, господин шкипер, в дороге! — желали адмиралы.

— Спасибо, ваши превосходительства, государи милостивые, — усмехнулся Петр. — Да только по нашему пути вряд ли с миром пройдешь. Путь-то наш — не дорога! По местам нерасчищенным, по бездорожью лежит. Пожелайте лучше — не сбиться с него, в сторону не свернуть!

Двадцать два карбаса

Первого мая Петр отбыл из Москвы.

Под городом уже все леса зелены — весна в разгаре. Но чем дальше на север, тем скромнее весна глядела. Почки на деревьях едва начинали раскрываться, в оврагах снег белел.

Хотелось Петру озеро Плещеево навестить, на первые свои корабли поглядеть. Да ведь некогда! Нужно в Вологду спешить — все ли там приготовлено к речной дороге.

Не мешкая, добрался до Вологды. Придирчиво осматривал карбасы. Иные нужно было проконопатить, оснастку поправить, да и пушками вооружить, чтобы уже на реке подавать сигналы друг другу.

Наконец прибыли подводы. Даже Петр изумился — сколько набралось скарба, всяких вещей, необходимых для дела корабельного!

— Государь-то наш, похоже, на ярмарку едет, — переговаривались меж собой купцы. — Видно, торговать надумал…

Передали Петру эти разговоры.

— Да не бойтесь, торговые люди, не отобью у вас покупателей. Товар-то наш не на продажу, а на дело — большое и славное.

Начали грузить имущество — карбасов не хватает.

— Только дельные вещи возьмем в дорогу! — приказал Петр.

Но как же в путь далекий идти без кухни, без посуды, без хлебных запасов и аптеки? Как ни поджимались, а загрузили доверху целых двадцать два карбаса.

Готов караван к отплытию. Выстроились карбасы один за другим. Отсалютовали Вологде из пушек, и пошли чередой под парусами. Шкипер Петр на носу одиннадцатого карбаса стоит. Костюм на нем капитанский — синяя куртка-безрукавка с серебряными пуговицами и штаны черные бархатные. На плечи суконный кафтан накинут.

Идут карбасы к северу, и душа радуется, как прежде.

— Скучал я по городу Архангельску, по морю Белому, — говорит Петр. — Славные люди поморские. Да и заморские мореходы мне по душе. Многому можно у них научиться.

— Эх, государь-батюшко, — горестно вздохнул подвернувшийся тут Ермолай-да-Тимофей, — Сердце твое доверчиво к инородцам. А те хитры, как черти рогатые, так и норовят облапошить. Только свою корысть знают: чем нам хуже, тем им лучше! Не люби ты, государь, чужеземного племени. Да гони…

Не закончил, полетел за борт Ермолай-да-Тимофей, как мешок с песком. Тяжелая у Петра рука!

Вынырнул шут и, отфыркиваясь, запричитал:

— Ой, тягостна твоя десница, батюшко! Ой, совсем угнетла!

Вытащил его Петр из воды:

— Ах ты, курица мокрая! О каком племени говоришь? Нету племен дурных, а есть люди дурные. Гордон и Тиммерман иного роду-племени, а верны, надежны. А ты, дурья башка, одного со мною племени, да ведь шут балаганный, мешок пустой!

Зарыдал шут во весь голос:

— То за меня Ермолай говорил, не подумавши! Тимофей же с ним совсем не согласен! Ой, все-е-е народы любит, как родню-ю-ю родимую…

— Так-то! — прикрикнул Петр. — Шути да не завирайся, а то пущу и Ермолая и Тимофея обоих по морю без лодки гулять!

Громок гневный голос Петра. На всех двадцати двух баркасах его слыхать, как сигнал и наказ каждому.

Как быть со страхом?

Весело и быстро двигался караван к морю. Реки полны весенней водой. Можно свободно идти, не остерегаясь мелей.

Осип Зверев был тогда с Петром на одном карбасе.

— Скучаешь, Оська по морю Белому? Хочется волны под килем испытать?

— Честно скажу, Петр Алексеевич, вовсе я не тосковал. И волны мне не милы. Нездоров от них делаюсь. По мне, так хорошо море с берегу.

— Эх ты, Оська! — воскликнул Петр. — Не думал я, не гадал, что море тебе постыло. Боишься что ли его?

— Побаиваюсь, — согласился Осип. — Но, говорят, и ты, государь, прежде сильно воды боялся.

Петр нахмурился, окинул товарища взглядом.

— Ко мне ли ты с такими чинами обращаешься? Сомневаюсь, что ко мне! Я всего-то шкипер, и больших чинов не люблю. А более всего не жалую пустых разговоров. Видел ли ты сам, Оська, чтобы я чего боялся? Что ж об этом болтать зря?! Ну а коли боишься, и страх одолеешь — славен будешь во сто крат!

И будто в подтверждение слов этих, трижды выстрелила пушка с адмиральского карбаса. Ромодановский давал сигнал к остановке — бросай, мол, якоря!

— Хорошо устав исполняют! — обрадовался Петр, глядя, как на всех карбасах тут же отдали якоря.

С радостью узнавал он берега, мимо которых проходил прошлым летом. Дни теперь стояли долгие под солнцем ясным. Пели в прибрежных лесах соловьи. Кукушки как сумасшедшие твердили одно и то же. Журавли да гуси возвращались на север, будто на ярмарку спешили. А в камышах у берега плескались, терлись щуки.

Как-то на стоянке Оська Зверев изловчился и поймал здоровенную полосатую щучищу голыми руками. Принес ее, держа под жабры, Петру.