Святая Русь - Сын Александра Невского (СИ)

Один из бояр полоцкого князя, Прокопий, надумав поживиться за счет предательства, донес Треняте о замысле своего господина. В ту же ночь Тевтивил был убит. Но убийца не долго правил Литвой. Через месяц, когда Тренята шел в баню, его зарубили четверо людей Тевтивила. (Средневековье отличалось братоубийственной резней не только в Золотой Орде и Монголии, странах Ближнего и Дальнего Востока, но и на Руси, и в государствах Западной Европы).

В Литве начал действовать единственный оставшийся в живых сын Миндовга, Воишелк. Это был злобный и весьма кровожадный человек, наголову превосходивший своей жестокостью и Миндовга, и его племянников. Наивный рассказ летописца наводит ужас: «Воишелк (еще до гибели отца) стал княжить в Новогрудске, будучи в поганстве, и начал проливать крови много: убивал всякий день по три, по четыре человека; в который день не убивал никого, был печален, а как убьет кого, так и развеселится». И вдруг пронеслась весть, что Воишелк, «ежедневно плавая в крови жертв невинных», принял христианство. К радости бедных поданных и, смягченный верою Спасителя, Воишелк возненавидел власть мирскую и отказался от света. Затем он, под именем Даниила, долго жил в обители игумена Григория, известного благочестием, и настолько проникся христианской религией, что надумал свершить длительное паломничество в Иерусалим и гору Афонскую. Но путь этот надо было проложить через недружественную Венгрию. Тогда Воишелк явился вначале к отцу, затем к Даниилу Галицкому и заявил, что является посредником мира между ним и отцом своим Миндовгом. Условия были столь выгодны, что нельзя было их не принять. Сын Даниила, Шварн, получал руку дочери Воишелка, а старший брат его, Роман, получал город Новогрудек от литовского короля и несколько городов от Воишелка. При заключении этого мира, Воишелк просил Даниила Галицкого дать ему возможность пробраться на Афонскую гору, и Даниил выхлопотал для него свободный путь через венгерские владения; но смуты, происходившие тогда на Балканском полуострове, заставили Воишелка возвратиться назад из Болгарии, после чего он построил себе монастырь на реке Немане между Литвой и Новогрудеком. Южным же Мономаховичам вновь удалось утвердиться в волостях, занятых было Литвой.

В обители Воишелк трудился несколько лет, ревностно исполняя все обязанности инока. Миндовг ни ласками, ни угрозами не мог поколебать его усердия к христианству, но весть о смерти отца повергла инока Даниила в необычайную ярость. Он схватился за меч, а затем сбросил с себя монашескую рясу и дал Богу обет через три года вновь облачиться в нее, когда отомстит Довмонту и его приспешникам. Месть Воишелка была ужасна: собрав полки, он явился в Литву, как свирепый зверь, и истребил множество людей, называя их предателями. Триста семей успели бежать в Псков.

Один Довмонт не устрашился своего сродника. Он смело выходил на бой с воинами Воишелка и был непобедим. И всё же весной 1266 года, когда Литва признала Воишелка своим государем, Довмонт приехал в Псков, принял здесь христианскую веру, и заявил, что хочет послужить во славу святой Руси. Псковитяне не только с удовольствием встретили слова Довмонта, но и без согласия великого князя Ярослава Ярославича, выбрали его на вече своим князем и дали войско для опустошения Литвы.

Довмонт с честью оправдал доверие псковитян. Вначале он разорил земли влиятельного князя Герденя, пленив его двух сыновей, затем на берегах Двины одержал над князем сокрушительную победу. Множество литовцев погибло, многие из них утонули в реке, а Гердень панически бежал. Псковитяне, «славя храбрость Довмонта, с восхищением видели в нем набожность христианскую: ибо он смиренно приписывал успех своего оружия единственно заступлению святого Леонтия, победив неприятелей в день памяти сего мученика», 18 июня.

В том же 1266 году умер знаменитый на всю Русь, князь Даниил Романович Галицкий. У него осталось три сына: Лев, Мстислав и Шварн. По желанию Воишелка, Шварн был признан наместником Литовским, сам же Воишелк опять возвратился в монастырь. Однако недолго он пребывал в тихой обители: вскоре он вновь возвратился в свой литовский замок и объявил себя королем.

Г л а в а 6

КРАСЕН ГРАД ПЕРЕЯСЛАВЛЬ

В шестнадцать лет переяславский князь Дмитрий Александрович и вовсе повзрослел. Еще больше раздался в плечах, налился силой, и уже дважды ходил на медведя с рогатиной.

Ближний боярин Ратмир Вешняк не нарадовался:

- Вылитый батюшка. Александр Ярославич также в отроческие лета на медведя хаживал.

Всё теплое время года князь Дмитрий, как и отец, проводил в летнем тереме, возведенном когда-то Александром Ярославичем на Ярилиной горе. Красивейшее место на берегу Плещеева озера!

Еще в далекие времена сия гора, достигшая пятнадцати саженей высоты, весьма удобная для обороны, была облюбована человеком. Поселение находилось на самой вершине, отрезанной от прибрежной возвышенности широким и глубоким оврагом. Жители этого городища, как и всего Переяславского края, принадлежали к угро-финскому племени меря. В У11-1Х веках на берегах озера появились славяне. Мерянское население не вытеснялось, оно постепенно растворялось в массе более многочисленных и культурных славян. На выжженной солнцем вершине горы совершались языческие обряды в честь славянского бога солнца Ярилы, откуда происходит и древнейшее ее название - «Ярилина гора». С проникновением христианства языческие боги были уничтожены, а на вершине горы был возведен православный храм.

Сколь раз любовался князь Дмитрий с Ярилиной горы своим чудесным градом и дивным, привольным озером. Немного русских городов может соперничать с Переяславлем Залесским по красоте и живописностью местоположения. Город свободно раскинулся в обширной долине у места впадения тихой реки Трубеж в Плещеево озеро. С юга и запада в долину спадают крутые откосы высоких холмов.

Город, основанный в 1152 году Юрием Долгоруким, стал первоклассной крепостью, надежно запиравший с запада подступы к житнице края - черноземному ополью. Крепость стояла на кратчайшем торговом пути, соединяющем среднюю Волгу с ее верховьем через Оку, Клязьму, Нерль Клязьменскую, Трубеж, Плещеево озеро, реку Вексу, озеро Сомино и Нерль Волжскую. Это был важнейший торговый путь от Волжской Булгарии до Великого Новгорода. Из Залесского края вывозился хлеб, пушнина, мед, воск. Из стран арабского востока и Прикамья, из Византии и Западной Европы, из Новгорода и Приднепровья шли сюда украшения из стекла и цветного металла, дорогие ткани, серебряные монеты, оружие.

Земляные валы (длиной до 2,5 верст) были насыпаны при основании города. В 1238 и в 1252 годах по их крутым травяным откосам взбирались татарские полчища и гибли тысячами. Валы опоясывали княжеский детинец неправильным кольцом и имели высоту около восьми саженей; окруженные глубоким рвом, в дно которого были вбиты ряды заостренных кольев, они сами по себе были уже надежным оборонительным рубежом. Однако по верху вала шли еще высокие рубленые стены с бревенчатыми башнями. На валах с северной стороны стояла Спасская, с запада - Рождественская и с юга - Никольская. Все эти три башни мели проездные ворота. Остальные: Карашская, Глухая, Духовская и Тайницкая были срублены в «четыре стены»; Алексеевская, Троицкая, Варварская и Круглая - в «восемь стен», и Вознесенская - в «шесть стен». Спасские ворота непосредственно примыкали к реке Трубеж, через которую был перекинут деревянный мост, соединявший город с посадом. На валу, в северной его части, был изготовлен неширокий проем. Здесь внутри вала находился водный тайник для выхода к реке, не случайно башня, стоявшая над ним, называлась Тайницкой.

Красавец княжеского детинца - белокаменный Спасо-Преображенский собор начал возводить в 1152 году всё тот же Юрий Долгорукий, а завершил его в 1157 году Андрей Боголюбский. Он расположен на Вечевой площади.

Юный князь Дмитрий, не раз любуясь собором, отмечал его мощность, простоту и строгость линий, как бы символизирующих суровую героику русской действительности Х11 века. С внешней стороны собор почти не имел украшений, кроме белокаменного городчатого пояска в верхней части барабана и пояска на аскидах. Его узкие щелевидные окна напоминали бойницы крепости. Совершенно очевидно, что зодчие создавали такие окна не только для того, чтобы сотворить внутри храма таинственный сумрак. Они видели в соборе и последний оплот защитников города. Отсюда - и окна-бойницы, удобные для ведения огня. И пусть у защитников, укрывшихся в храме, было мало надежд на спасение, но собор-крепость давал возможность сражаться в последний, уже безнадежный час битвы. Зодчий верил: защитники не сложат оружия, не запросят пощады, не сдадутся на милость победителей, но заставят врагов кровью добывать эту последнюю твердыню. Страницы многих летописей подтверждают, что именно так гибли русские города.