Солдат удачи. Исторические повести

После ужина, как обычно, Гордон достал толстую тетрадь в чёр­ном кожаном переплёте — дневник, который вел много лет. Писал он по-английски, от третьего лица, записывал наиболее интересные со­бытия, чтоб ни забыть.

Сперва просмотрел записи за май:

4-го прибыл, авангард пехотного полка Гордона, а 5-го и самый полк. Рас­положился вагенбургом* на крымской стороне, недалеко от городского рва.

16-го Гордон составил план нового равелина, или, вернее, полумесяца перед Крымскими воротами.

19-     

го,  воскресенье. День отдыха. Гордон обедал вместе со старшими офи­церами у наместника. Обед был очень весел.

Подумав, добавил:

20-     

го   начат водяной бастион на Тясмине, а 21-го укрепления перед Крымскими воротами. Гордон очень хотел устроить пониженный вал, но тогда ров должен бы/л иметь 8 прусских саженей в ширину.

Казаки начали роптать. Гордону пришлось отказаться. Приказал ка­менотёсам заготовить жернова для ручных мельниц

29 мая Гордон устроил угощение в саду для старших офицеров гарнизона в честь дня рождения короля Англии. Было очень весело.

Для защиты пушкарей на батареях Гордон придумал и приказал изго­товить большие туры, сажень на полторы, набитые волосом и шерстью. 2 че­ловека легко поднимают такой тур на жердях во время выстрела. Гетман прислал в подарок наместнику и полковникам обоз водки. Гордону досталась большая бочка.

Драгуны копали ров перед городским валом на крымской сто­роне. Участок достался большой, да и копать было тяжко — плотная глина. Гордон заметил, что его полк отстаёт, и велел изготовить кон­ные тележки с откидным задним бортом да выкопать пологие выезды изо рва. Сорок тележек заметно ускорили работу по сравнению с тач­ками. Теперь уже полку Гордона завидовали стрельцы из соседних пол­ков, но сделать себе такие же тележки ленились. Сотники обычно прятались от жары в тенёчке, поругивали стрельцов, лопаты в руки не брали.

Лёха стыдился бездельничать. Выбирал себе заступ — и «бери больше, бросай дальше». Глядя на него, отобрал лопату у ледащего дра­гуна и Сёмка Остапенко:

— Остынь, паря. Разомнусь.

Над головой звенит жаворонок, по вечерам в болотце орут ля­гушки. В обед Ксана приносила мужикам котёл с гречневой кашей, на­ливала в кружки парное молоко. Как-то не думалось, что скоро здесь пушки загремят.

На глинистом откосе вырастал грозный пятиугольник

боль­верка.

Вот уже плотники стучат топорами, укрепляют связями толстые брёвна палисада на пониженном валу, ладят в нём бойницы для мушке­тов. Гордон объезжал бастионы каждый день, торопил.

В начале июня по приказу Гордона начали сносить полуразру­шенные укрепления в старом замке и возводить новые. Патрик купил лесу и велел поставить в замке дом для себя. Для солдат — сие верный знак, что крепость не сдадут.

Появились первые отряды татар. На вершинах холмов вокруг Чигирина выставили караулы. Из Москвы гонец привёз царскую гра­моту. Государь изволил выразить благодарность господам офицерам за упорную работу.

Иван возвращался домой уже в сумерках. Весь вечер полковник сочинял письмо государю. Иван старательно переписывал его набело. И не дай Бог ошибиться хоть в букве царского титула, под плеть пой­дёшь. В густом бузиннике возле хлева он заметил за плетнём две слив­шие фигуры.

«Целуются! Везёт Лёхе!» — с лёгкой завистью подумал Иван.

—

Ой, Лёшенька! — послышался мягкий говорок Оксаны: —

Хиба

ж ты мени за пазуху лезишь? Ни! Вот оженимся, тоды я вся твоя буду.

—

Без родительского благословения венчаться не можно. Грех! — тихонько басил Лёха. — Вот уйдёт турок осенью.

—

Тай доживём мы до той осени,

чи

ни?

А може

писульку послать до бати? Твой дружок

дуже

гарно

пише.

Заутро гонец в Москву поиде, а у мени там крёстная живет, тётка Христина. Я и черкну ей писулю, я ведь грамотна. А вона найде оказию, переслать твоим.

«Хитра девка! — хмыкнул Иван. — Правда, ответа со Смолен­щины ждать долго».

Восьмого июня наместник устроил большой пир в честь дня рождения государя.

Из Смоленска на барже пришла тяжёлая картауна. Сотня стрель­цов, надрываясь по жаре, затащила её в старую крепость. Да бомб к ней прислали всего полсотни! Драгуны Гордона и казаки привезли большой запас брёвен.

Окончили пониженный вал против фронта кронверка. Снова собрались у наместника. Делили пушки. Всего их в городе было восемь­десят, да пять мортир. Из них четырнадцать коротких, пригодных под картечь, и восемь малых — шланг. Гордон решил ставить короткие пушки на опущенных батареях по флангам пониженных валов. В слу­чае прорыва турок пушки были бы весьма полезны. Бомб для мортир запасли всего пять сотен — для серьёзной осады мало. Но хуже всего было с пушкарями. Воевода отпустил из Севска только троих. Решили выбрать солдат потолковее, чтобы учить. Плотникам Гордон приказал делать лафеты на колёсах.

От государя приехал стольник с приказом: осмотреть сделанное и увезти в Москву планы укреплений. Два дня Ландельс чертил, не раз­гибаясь, а Ванька писал к тем чертежам скаску⁴.

Пришло подкрепление, полторы тысячи солдат и стрельцов. На валу расставили пушки, рядом — туры и бочки с водой. К каждой опре­делили двух канониров да четырёх подносчиков.

Гордон два дня уговаривал Ртищева опробовать пушки, да заодно и пушкарей поучить. Наместник отказал, пожалел порох.

Два голландских капитана с помощью русских пушкарей снаря­жали бомбы для мортир и ручные гренады. Их было всего 1200 штук — слёзы.

К началу июля заканчивали укрепления, покрывали фасы дёр­ном, достраивали палисады. Пятого прискакал казак с вестью: хан с ордой дожидается Великого визиря у Ингула. Здесь будут дней через пять.

Из города отослали офицерских жён, вывезли лишний запас сена на случай пожара, отозвали людей из леса.

Русские полки с гетманом пошли вверх по Днепру, к Бужинской переправе.

Вечером, как обычно, мужики курили на дворе. Иван рассказы­вал:

—

Нынче наместник собирал полковников. Шумел, велел гото­виться лучше: турок идёт с великой силой. В прошлом году Ибрагим Шайтан-паша снял осаду, ушёл от

Чигирина

ни с чем, так султан его в темницу посадил. Грит: «Кара-Мустафа так просто не уйдёт!». Видать, страшно боярину. Что не станется, а отвечать-то ему. Гаврила, подья­чий наместника, баял: дескать, Ртищев отписал воеводе Ромоданов- скому: «Поспешайте за ради Господа! Не то турок придёт к

Чигирину раньше вас».

—             

Ну, а что воевода?

—

Разрешил оставить в гарнизоне стрельцов и казаков, что строили укрепления.

Шестого указаны посты полкам. Боковой вал около Тясмина до­стался Гордону.

Казаки донесли, что четыреста драгун Гордоновского полка со­бираются перейти Днепр у Городища. Полковник тут же отрядил Фи­шера с парой офицеров и десятком солдат: найти и привести отставших. Стрелецкий голова Фролов смеялся: дескать, пустое дело, и эти не вернутся. Однако через два дня Фишер привёл отставших дра­гун в Чигирин.

Осада

Восьмого июля показался авангард турок. Нашлись удальцы — понеслись навстречу.

Сердюцкий полковник

Рубан налетел

на

турецкий разъезд, вы­палил из пистолета, круто развернул коня, да неудачно. Упал и. остался без головы.

В полдень молдаване начали ставить палатки. От перебежчика- серба узнали, что турок пришло до семидесяти тысяч, 160 пушек, пят­надцать мортир, амуниция, несметные стада овец с пастухами да всякий провиант — много.