Подвиг Антиоха Кантемира

Когда-то в России он писал о своей бедности, которая сопутствовала ему, несмотря на то что он не был отягощен семьей:

Теперь ему стало значительно труднее. Его положение требовало неукоснительного соблюдения этикета, связанного с расходами. Даже перед Мари он стыдился своего безденежья, и ему трудно было отказывать ей в пустяках, которые тем не менее для него были тяжелы.

Кантемир отогнал неприятные мысли и продолжил начатый разговор:

— Дети восприимчивее нас, Мари. Им все внове, все интересно, сердце открыто для добра. Это время нужно сполна использовать, чтобы обучить их всем наукам, жизненной мудрости.

— Чтобы стать мудрым, нужно приобрести жизненный опыт. Мудрость приходит с годами, Антуан.

— Да, но прожить жизнь — еще не значит приобрести жизненный опыт. Каждое событие и явление нужно уметь понять, установить его причину, определить следствие. Вне этого не приходит опыт, а приходит лишь кичливая старость. Ум, увы, не растет в соответствии с возрастом человека.

— Однако, Антуан, его тоже нужно развить. Для того чтобы ребенок мог познавать причины и следствия явлений, которые он наблюдает, ему нужно долго учиться.

— Да, конечно, я имею в виду не младенческий ум, а юношеский. Многое нужно познать ребенку, прежде чем он станет полезным отечеству: гражданское право, мореплавание, астрономию, естествословие, математику. По мере приобретения знаний он становится все мудрее, и все-таки в воспитании не это главное.

— А что же?

— Добродетель. Занятия науками должны иметь прямым следствием воспитание добродетели. Ежели человек при этом останется яростен, горд, жестокосерд, люди не станут его любить, он им будет не нужен. Неискушенный в науках добродетельный простолюдин заслуживает большего уважения и доверия, нежели преуспевший в науках плут.

— Легко сказать — научить добродетели! Ты вот сознаешься, что далеко не всегда науки этому способствуют. Не всегда возможно уберечь ребенка и от дурного примера, ежели даже сами родители следуют добродетели, — грустно сказала Мари.

— Ну, что ты огорчилась, голубка? Я замучил тебя своими наставлениями? Вот выучим о тобой русский язык, и ты сама все прочтешь в моих стихах. Я писал сатиру "О воспитании", имея в виду прежде всего молодых людей, которые вступают в брак и собираются иметь детей, а не тебя лично. Очень важно понимать, что воспитание детей дело для отечества весьма необходимое. И рекомендую ряд правил, следуя которым легче всего воспитать добродетель, и очень хочу, чтобы и ты их помнила, воспитывая сына.

Он совсем еще крошка, Литуан.

Воспитание начинается с момента рождении ребенка. Лучшие воспитатели — то, которые понимают цели его и владеют рядом правил. Нельзя чересчур утруждать детей. Беспрерывные наставления вызывают в детях равнодушие. Наставлять детей нужно терпеливо и ласково, исподволь, играя с ними. Излишняя строгость может только вызвать ненависть к обучению. Избегай делать замечания ребенку при посторонних. Одергивание на людях неизменно приведет к притуплению желания получить их одобрение и любовь славными делами. Следовательно, и путь ребенка к добродетели окажется замедленным, ничто не будет его ускорять. Нужно помнить еще, что опозоренный перед людьми стыда уже не боится.

— Знаешь, Антуан, справедливость того, о чем ты сейчас говоришь, я испытала на себе. Когда я оказалась в мастерской, то хозяйке более всего доставляло удовольствие унижать меня; она понимала, что от этого я сильнее всего страдаю, Она при всех, нарочито грубо совала мне в нос корсет с кривым швом или запутавшимися нитками. И возненавидела эту работу, хотя, скажу тебе, была к ней способна. Кроме того, во мне накапливалась такая ненависть, что я только и думала, как бы мне досадить мадам, и менее всего стремилась исправиться. Я согласна с тобою: нельзя добиться добрых результатов, унижая человека, даже маленького.

Кантемир радовался, что Мари так хорошо понимает его мысли и разделяет их. Он продолжал:

— Никогда ничего доброго не добьешься от ребенка побоями и угрозами. Я бы вообще исключил это средство, столь широко применяемое не только в России, но и в Англии, и здесь, во Франции, из числа средств воспитательных. Они могут привести только к трусости и малодушию. Когда нам представляется, что именно побоями мы добиваемся послушания и прилежания, то необходимо помнить, что человек утрачивает при этом чувство собственного достоинства и перестает ценить его в другом. Став взрослым, он сам начнет угнетать и мучить.

— Вырастим, непременно вырастим Митья, следуя твоим советам, и он прославит имя своего отца… — Мари вдруг запнулась, растерянно и виновато взглянув на Кантемира. — Прости, я…

— Это ты прости меня, Мари, — тихо ответил Кантемир, — Не огорчайся! Если Митя будет отличаться добронравием, он любое имя сделает славным. Разве дело в имени!

Антиох нежно поцеловал ладонь ее узенькой руки.

— За разговорами ушло мое время. А мне пора.

Он зашел в детскую, чтобы поцеловать сына. Спящий ребенок вызвал в нем острый прилив любви. Мальчик был золотоволос и круглолиц. Светлые ресницы бросали на толстые щечки легкие тени. Он совсем не был похож на своего деда — молдавского господаря Дмитрия Кантемира. Но был очень похож на Мари.

Кантемир не ожидал, что изучение русского языка доставит Мари столько радости. Он показал ей все буквы. За неделю они освоили фонетику. Теперь, приходя на улицу Бурбон, Антиох говорил с Мари по-русски, пока она не уставала. Правда, приходилось при этом переводить ей фразу за фразой, заставляя ее повторять слова и целые предложения.

У Кантемира была выработана своя метода изучения иностранного языка. Он ежедневно закреплял знания, полученные не только накануне, но в полном объеме за все предшествующие уроки, и определял задачи занятий на несколько месяцев вперед.

С этою целью он составил большой рассказ, в который включил первый минимум слов, необходимый для овладения русским языком.

Рассказ был интересен для Мари, поскольку касался ее жизни, мыслей, планов на будущее, — Кантемир придавал большое значение личному интересу изучающего язык к тексту. Каждое занятие рассказ проговаривался полностью. Усвоению ежедневно подлежала лишь его незначительная часть. Пройденное закреплялось по вопросам, придуманным заранее ко всему рассказу. Эффект обучения превзошел все его ожидания.

Мари обнаружила завидное прилежание и терпение, главное же — прекрасную память и безошибочный слух.

Кантемир впервые выступал в роли учителя, и занятие это пришлось ему по вкусу. К тому же оно еще теснее сблизило их.

Ему было невероятно сладостно слышать из уст Мари произнесенные по-русски фразы.

— Что тебе приготовить на обед? — спрашивала она, и Антиох, сообразуясь с ее познаниями в русском языке, называл несложные по названиям блюда.

Антиох принес Мари переписанную набело последнюю сатиру, составив ей в помощь небольшой русско-французский словарь и переведя на французский язык примечания.

Ему очень хотелось, чтобы она высказала о ней свое мнение и заодно приобрела навыки перевода.

Мари взяла в руки сатиру с опаской, но читать стала храбро "На бесстыдную нахальчивость", — не без труда перевела она название.

Затем она взяла листы, исписанные рукою Кантемира по-французски. Это были его примечания.

"Осмеяние бесстыдной нахальчивости есть главное намерение сей сатиры, в которой издатель потом вкратце коснулся нынешнего века погрешительному суду о делах человеческих, заключает похвалами императрицы Анны. Писана она в Париже в конце 1739 года", — прочла она. Затем взяла оригинал и сличила с переводом.

Далее Мари прочитала пояснение к первому стиху: "Для обличения бесстыдности и нахальчивости стихотворец начинает сатиру описанием своей собственной стыдливости и несмелости, которые два свойства сам в себе дивно вкорененны усмотрел, и от того случай берет подробно изъяснить в таком намерении, с какою осторожностью сатиры писать должно и каков быть должен слог стихов, кои, как он говорит, честь бы можно".