Поле мечей

Теперь уже разговор пошел значительно быстрее, и Юлий не переставал удивляться попытке вождя скрыть свое прекрасное знание языка. Может быть, этот умный человек догадывается и о той роли, которую играет на переговорах Адан? Все возможно. Вождь, несомненно, отличался проницательностью, и Юлий постоянно ощущал на себе его оценивающий взгляд.

Когда наконец соглашение было достигнуто, Цезарь поднялся и положил руку на плечо Мхорбэйна. Под толстым шерстяным плащом ощущались твердые мышцы. Галл был в большей степени военным предводителем, а не магистратом, во всяком случае в понимании римского консула. Проводив гостя туда, где его ждали лошади, Юлий вернулся к Адану.

— Ну и что же? — поинтересовался он. — Много ценного я упустил, пока вождь не потерял терпение?

Адан улыбнулся любопытству полководца.

— Мхорбэйн спрашивал переводчика, хватит ли у тебя сил остановить гельветов, и тот ответил, что это вполне возможно. Все остальное ты и сам слышал. У галлов нет выбора: если мы им не поможем, все их стада окажутся съеденными этими захватчиками.

— Прекрасно. Я прямо на глазах превращаюсь из чужестранного завоевателя, не менее опасного, чем гельветы, в благородного римлянина, готового прийти на помощь дружественным племенам. Обязательно подчеркни это обстоятельство в эпистоле. Пусть мой народ знает о тех благих делах, которые мы здесь вершим.

— А это важно? — наивно поинтересовался Адан.

Юлий улыбнулся.

— Ты даже не представляешь, насколько важно. Гражданам вовсе не интересно знать, как именно завоевываются страны. Им приятнее думать, что враждебные армии падают ниц не перед нашей силой, а перед нашим нравственным превосходством. Приходится действовать осторожно, даже несмотря на мандат сената. Если власть в Риме вдруг покачнется, меня призовут обратно, и тогда уж непременно найдутся недоброжелатели, готовые любым способом очернить консула. Так что отошли доклад, а в придачу отправь столько денег, чтобы его читали на каждой улице и на форуме. Пусть люди знают, как мы здесь стараемся ради их блага.

Юлий замолчал, и лицо его неожиданно потемнело: уйти от проблем никак не удавалось.

— Дело за малым. Осталось всего лишь победить самую многочисленную армию из всех, которые мне доводилось видеть, и вот тогда уже действительно можно будет послать в Рим добрые вести. Позови Брута, Марка Антония, Октавиана, Домиция — всех советников. И Рения тоже, он всегда дает здравые советы. Да, и скажи Бруту, чтобы немедленно выслал вперед разведчиков. Необходимо точно знать, где сейчас гельветы и как именно они организованы. Ну, быстрее, парень. Еще предстоит составить план боя, а на рассвете надо выступать.

ГЛАВА 23

Юлий лежал на животе и смотрел, как гельветы идут по равнине. Даже полная сосредоточенность не помешала ему заметить пышную, щедрую растительность галльской земли. По сравнению с ней земля Рима выглядела бедной и сухой. Вместо родных голых южных гор, на склонах которых крестьянам с трудом удавалось заработать на жизнь, перед ним расстилались мягкие холмы плодородной почвы. Они манили, рождая в душе исконное стремление к земле и ее дарам. Да, Галлия действительно могла бы накормить всю римскую державу.

Начинало смеркаться, и в темнеющем воздухе ветер донес протяжные звуки горнов. Цезарь нетерпеливо сжал кулаки: он знал, что огромная колонна остановилась на ночлег. Подбежал один из разведчиков и, тяжело переводя дыхание, устроился в высокой траве рядом с полководцем.

— Судя по всему, это и есть все имеющиеся у них силы, — сбивчиво заговорил он. — Не удалось обнаружить ни резерва, ни арьергарда. Войско движется быстро, но сегодня ночью оно должно остановиться на отдых. В ином случае начнутся потери.

— Они уже останавливаются, — заметил Юлий. — Видишь, как воины устраиваются на ночлег вокруг ядра лагеря? Расположение немного напоминает греческую фалангу. Интересно, они сами придумали такое построение или их предки когда-нибудь проходили по греческим землям? Если представится возможность, надо будет спросить у кого-нибудь из знающих людей.

Цезарь внимательно оглядел расстилающуюся впереди долину, словно пытаясь просчитать все возможные варианты. В лесу, всего в одной миле отсюда, тридцать тысяч легионеров готовы в любую минуту обрушиться на гельветов. Сложность, правда, заключалась в том, что после тяжелого перехода продолжительностью почти в сорок миль люди очень устали; чтобы перехватить противника, идти приходилось быстро. Как жаль, что не удалось доставить сюда большие баллисты и луки-скорпионы — ведь они оказались таким грозным оружием! Использовать их на равнине очень удобно, но до тех пор, пока не появятся дороги, этим военным машинам придется оставаться на повозках в разобранном виде.

— В жизни не видел столько воинов сразу, — в благоговейном ужасе прошептал разведчик. Конечно, гельветы не могли услышать ни единого слова, но масса их казалась настолько огромной и давящей, что Юлий невольно тоже заговорил шепотом.

— Тысяч восемьдесят, а с обозами, наверное, и того больше, — оценил он. Да, на такую махину нельзя посылать в атаку даже свежие легионы, не говоря уже об измученных долгим маршем. — Позови Брута, — приказал Цезарь.

Вскоре раздались торопливые шаги, и Брут опустился рядом на траву.

Гельветы двигались по ведущей в земли эдуев просторной равнине. Стремительно пройдя по берегу реки, они начали разбивать лагерь. Выдержке и организации этих людей можно было только удивляться. Если вдруг они пройдут в глубь земель эдуев, то окажутся в густом лесу, и тогда легионы сразу потеряют преимущество. Ведь леса в этих краях оказались совсем не такими, как в Риме, где они светлые и просторные. Заросли и густой подлесок не позволяли развернуться лошадям, а потому организованный бой был просто невозможным. Таким образом, ситуацию определяла численность войск, а гельветы давным-давно обладали колоссальной по масштабу армией, которая могла двигаться только вперед.

Войско сожгло первую же деревню на границе земель эдуев. Лазутчики сообщили, что никто из жителей не уцелел. Женщин забрали в обоз, туда же отправился и скот. Тех животных, которых не смогли увести с собой, забили на месте. Если не удастся остановить это полчище саранчи здесь, на равнине, оно сметет на своем пути все, что встретит, — деревню за деревней. Хорошо хоть, что племя не двигалось ночью, а останавливалось на отдых. Конечно, численность приводила гельветов к переоценке собственных сил, но, с другой стороны, победить такую массу даже силами хорошо подготовленных легионов действительно очень трудно.

Юлий повернулся к Бруту.

— Видишь вон тот холм, на западе? — Он показал на видневшийся вдали большой утес, местами покрытый зелеными островками травы. Брут молча кивнул. — Выгодная позиция. Возьми Десятый и Третий и к рассвету поднимись на вершину. Гельветы увидят опасность и не смогут оставить вас там. Пусть с тобой отправятся и лучники из Аримина, только не оставляй их без прикрытия. Там, наверху, они окажутся гораздо полезнее, чем внизу, на равнине. — Полководец невесело усмехнулся и положил руку на плечо товарища. — Этим варварским племенам никогда еще не приходилось воевать с легионерами, Брут. А завтра на рассвете перед ними окажется десять тысяч отборных воинов. Так что ты преподашь хороший урок.

Брут взглянул на друга. Солнце уже садилось, и в его лучах взгляд Цезаря казался яростным и воинственным.

— Я не успею подняться на гору к рассвету, — произнес он. В присутствии разведчиков воин мог выразить свои сомнения относительно приказа только таким способом.

Юлий, казалось, не заметил опасений и быстро продолжал:

— Поднимайся как можно осторожнее. Как только враг заметит тебя и пойдет в атаку, я нападу с тыла. Ну же, вперед!

Пригнувшись, Брут отступил, а оказавшись на безопасном расстоянии, выпрямился и бегом бросился к своим.

— Поднимайтесь, ребята, — скомандовал он, едва подойдя к первым рядам Десятого легиона. — Сегодня спать не придется.