Генерал Раевский

Что же делать?

Отступать по известной нам дороге к Неману, и как можно скорее, как можно поспешнее, — отвечал генерал.

Под Малоярославец прибыл Кутузов.

   — Без генерального сражения неприятелю не быть в Калуге, — полный решимости, произнёс он.

Поспешил к городу и Наполеон. Расположившись в небольшом селе Гродня, он до глубокой ночи раздумывал, какое решение принять. Давать генеральное сражение он не осмеливался. Утром, перед рассветом, он выехал к городу, чтобы на месте решить окончательно.

Наполеон и свита были у опушки рощи, в двухстах саженях от дороги, когда словно из-под земли выросли всадники. С пиками наперевес они неслись прямо к дороге, где тянулась колонна французской артиллерии.

Охрана отстала, рядом с Наполеоном находились начальник штаба французской армии маршал Бертье, командующий гвардейской кавалерией маршал Бессьер и ещё несколько генералов.

   — Это же казаки, — бледнея, признал Бессьер всадников и обнажил саблю.

Остальные сделали то же.

Гудела под копытами коней скованная морозом земля. Тускло поблескивали стальные острия пик. Всадники подступали всё ближе и ближе.

Это была бригада казачьего ополчения, посланная накануне Платовым. Её вёл генерал Иловайский 3-й. Имея приказ громить на дорогах неприятельские колонны, генерал решил напасть прежде на двигавшуюся колонну артиллерии, и всё внимание нападавших было устремлено к дороге.

Конная лава пронеслась вблизи свиты французского императора. Один из скакавших ткнул пикой всадника, выехавшего навстречу с саблей, и тот замертво упал с лошади.

   — Иван, не отставай! — послышался голос из лавы, и всадник с пикой, даже не оглянувшись на поражённого, помчался вслед за товарищами.

В тот день французы потеряли одиннадцать орудий. Сознавая, что был в шаге от опасности, Наполеон стал носить при себе пузырёк с сильнейшим ядом: на случай, если угодит в руки русских.

14 октября он повелел своей армии отступить от Малоярославца. Она повернула на разорённую Смоленскую дорогу, по которой летом шла к Москве.

Вдогонку ему направили сильный отряд Милорадовича и казаков Платова, начали преследование и главные силы, в составе которых находился корпус Раевского. Рванулись вглубь вражеского расположения и партизанские отряды.

По дороге от Гжатска до Смоленска должен был действовать отряд Дениса Давыдова, от Можайска до Гжатска — генерала Дорохова, у Можайска — капитана Фигнера.

Первым, кто подал голос за создание партизанских отрядов в неприятельском тылу, был офицер штаба 2-й армии Денис Давыдов. Доводясь родственником Николаю Николаевичу Раевскому, он поделился с ним задуманным.

   — Мысль полезная, но ещё не проверенная. Обратись за поддержкой к Петру Ивановичу Багратиону. Он наверняка даст дельное решение.

Генерал Раевский не ошибся: выслушав офицера, Багратион пообещал доложить о том главнокомандующему. Михаил Илларионович Кутузов приказал создать такой лёгкий отряд из кавалеристов Ахтырского гусарского полка, где служил офицер Давыдов, и казачьего полка Платова. Всего численностью сто пятьдесят человек.

Первое дело отряда было столь успешным, что Кутузов велел представить ему командира-храбреца. Когда он увидел перед собой невысокого, с дерзким взглядом офицера, то не удержался: обнял и воскликнул:

   — Ах, какой же молодец! Столько французов уложил!

И приказал для малой войны создать ещё подобные отряды.

В конце сентября, когда отряд Дениса Давыдова действовал вблизи Смоленска, командир узнал, что совсем неподалёку находится 7-й пехотный корпус, а штаб его и сам генерал-лейтенант Раевский — в ближней деревне.

Николай Николаевич заканчивал совещание, когда дверь распахнулась и на пороге появился незнакомый офицер в полевой заснеженной форме и с громким постукиванием сабли о пол.

Сидевшие против командира корпуса генералы бросили на вошедшего недовольные взгляды, удивлённо посмотрели и офицеры. Николай Николаевич же оборвал себя на полуслове, всплеснул руками и поднялся. В следующий миг он обнял вошедшего, расцеловал.

   — Извините, господа, за сию вольность, — проговорил он, обращаясь к находившимся в доме. — Это мой добрый и очень близкий родственник... Прошу тебя, Денис Васильевич, минуту-другую переждать. Мы кончаем деловой разговор.

Узнав, что вошедший — сводный брат генерала и что он и есть легендарный партизанский командир Денис Давыдов, его обступили. Посыпались вопросы.

   — Мы утром закончили операцию. О её результатах донесли в главную квартиру, самому Михаилу Илларионовичу Кутузову.

   — Стоило ли о том беспокоить главнокомандующего? — скрывая иронию, спросил командир дивизии генерал Паскевич.

   — Нас обязали доносить о всех делах, — ответил Денис Давыдов.

   — И каковы же результаты дела?

   — Нами разгромлен французский отряд во главе с генералом, взято в плен шестьдесят офицеров и две тысячи рядовых.

   — О-о! Об этом, конечно же, главнокомандующему нужно доносить!

А тогда в партизанском отряде Давыдова произошло вот что. Накануне разведка сообщила, что в селе Белкине, находящемся близ Ельни, сосредоточился французский отряд.

Объявив о том командирам соседних отрядов Сеславину и Фигнеру, руководство отряда решило напасть на неприятеля и уничтожить его. Однако, поразмыслив, сочли, что рассчитывать на успех нельзя: у французов две тысячи человек, а партизан вдвое меньше. Решили сообщить командиру лейб-гвардейского отряда, чтобы он, взяв партизан под своё начало, совместными силами разгромил неприятеля.

Командир лейб-гвардейцев не стал возражать.

   — А кто командует французами? — поинтересовался он у прибывшего от партизан поручика.

   — Какой-то генерал... Как его?.. Кажется, Ожеро.

   — Ожеро? Вот выпал случай разделаться с ним!

Оказывается, несколько дней назад, после сражения у Малоярославца, лейб-гвардейцы имели стычку с бригадой генерала Ожеро. Тогда отряд калужских ополченцев перекрыл ей путь отступления. Силы были неравны, и калужане попали в окружение. Их бы всех уничтожили, если б не лейб-гвардейцы. Они бросились на выручку и смели бы французов, но те скрылись в лесу.

   — Ожеро теперь мы не упустим, — сказал командир и написал Денису Давыдову о скором прибытии к партизанам.

Удалось установить, что в ближайших сёлах находятся французские гарнизоны.

   — Прежде всего нужно перекрыть дороги к ним, изолировать их от Ляхова, — решили партизаны.

Туда были направлены отряды Давыдова и Фигнера. Главные же силы начали наступление на французскую бригаду.

Вспыхнула ожесточённая перестрелка. Поняв, что деревню не удержать, генерал Ожеро попытался прорваться к селу, где находилась французская часть полковника Барага-Дилье. Однако эту попытку пресекли партизаны Давыдова. Они заставили неприятеля отойти назад.

На требование прекратить сопротивление и сдать оружие генерал Ожеро ответил отказом.

   — Как вы можете предлагать такое французскому генералу, к тому же брату маршала! — возмущённо заявил он.

Его брат действительно был маршалом наполеоновской армии и прославил своё имя военными победами.

   — Не желает подобру, заставим силой, — решили партизаны и приказали подготовить к делу резерв.

Они поняли, что Ожеро надеется на ночь и помощь соседей. И действительно, помощь не заставила себя ждать: из Долгомостья показались облачённые в броню кирасиры.

   — Латники! — передалось по гвардейской цепи.

Кирасиры были серьёзным противником для русских, вооружённых лёгким оружием. Однако гвардейцы научились одолевать такого врага: били пикой в голову. Получив удар, оглушённый всадник валился с седла, а на земле в своих железных доспехах он становился неповоротливым и беспомощным.

На помощь подоспели казачьи полки. Нанеся кирасирам поражение, они обратили их в бегство.

После этого Ляхово было атаковано всеми силами. Несдобровать бы французам от разгорячённых схваткой гвардейцев и партизан, если бы Ожеро не выкинул белый флаг.