Приключения Натаниэля Старбака

— Здесь нет поворотного депо.

— Движение задним ходом возможно?

— Да, сэр, — кивнул Рейнольдс.

— Сколько отсюда до Манассаса?

— Сотня миль, сэр.

— Значит, отправимся на войну задним ходом, — удовлетворенно заключил Старбак.

Вашингтон Фалконер, прибывший с кавалерийским отрядом Легиона на станцию, был очень и очень зол.

Он ожидал два поезда с прицепленным к одному из них личным вагоном начальника, а вместо этого его встречали лишь взбунтовавшийся инженер с развернутым в обратную сторону локомотивом и тендером в связке с семнадцатью товарными и двумя полувагонами. Работник телеграфной станции пытался объяснить Линчбургу, почему это вдруг им стоить забыть о паровозе, а Рейнольдс пытался расчистить путь на север мимо Шарлотсвилла.

— Бога Ради, Нат! — кипел полковник. — Что за чертов бардак?

— Издержки военного времени, сэр?

— Черт, мои приказы были вполне доступными для понимания! Ты и с простейшими вещами не можешь разобраться?! — он умчался, дабы обрушить праведный гнев на ворчащего инженера.

Адам бросил взгляд на Старбака и пожал плечами:

— Извини. Он сейчас не самый счастливый человек.

— Как там мисс Пелэм?

— Ужасно. Просто кошмар, — Адам покачал головой. — Скоро, Нат, еще больше женщин получат те же новости. И их будут сотни.

Адам обернулся к улице, ведущей на станцию, когда в поле зрения появились первые пехотинцы Легиона. Колонну на марше с обеих сторон окружали две беспорядочные группы — жены, матери и дети. Некоторые несли ранцы, чтобы хоть как-то облегчить ношу мужчин.

— Боже, ну и бардак, — сказал Адам. — Предполагалось, что мы выступим три часа назад!

— Говорят, на войне ничто никогда не идет по плану, — жизнерадостно заметил Старбак. — А если и идет, скорее всего, это обман. Надо привыкнуть к бардаку. И извлекать из него максимум пользы.

— Отцу вряд ли это удастся, — признался Адам.

— Значит, ему повезло, что у него есть я, — Старбак дружелюбно улыбнулся Ридли, появившемуся вместе с Легионом. Нат решил, что будет крайне любезен с Итаном до конца жизни последнего. Ридли его проигнорировал.

Полковник планировал с комфортом обустроить Легион в вагонах к десяти часам утра, но лишь в пять часов вечера единственный состав потащился на север.

Пехоте, запасу провизии на три дня и боеприпасам места хватило, а вот всему остальному — нет. Офицерские лошади и слуги поместились в двух полувагонах.

Полковник путешествовал в служебном вагоне, прибывшем вместе с локомотивом, остальные же разместились в товарных. Полковник, серьезно относившийся к своим обязанностям начальника ветки, строго приказал сохранить вагоны нетронутыми вплоть до узла в Манассасе. Однако стоило ему об этом заикнуться, сержант Траслоу тут же пробил дыру в боку вагона невесть где найденным топором.

— Ребятам нужны свет и воздух, — буркнул он полковнику, снова занося топор. Фалконер отвернулся, словно не замечая, как Легион с энтузиазмом принялся за обустройство вентиляции вагонов.

Для кавалерии, двух шестифунтовиков с зарядными ящиками и передками, чугунных походных печек и повозок места не хватило.

Палатки Легиона были закинуты в вагоны в последний момент, капельмейстер Литтл прихватил свои инструменты, выдав их за медикаменты.

В суете погрузки едва ли не были забыты знамена Легиона, но Адам углядел оставленные на зарядном ящике кожаные чехлы и загрузил их в служебный вагон.

На станции царил настоящий хаос — женщины и дети в последний раз прощались с мужчинами, солдаты осушали фляжки и наполняли их из пробитых в цистерне с водой отверстий.

Фалконер выкрикивал последние приказы кавалеристам, артиллеристам и обозу с повозками, которым придется передвигаться по дороге.

Он рассчитывал, что им понадобится три дня, тогда как железнодорожному составу, пусть и с пробитыми буксами, хватит и одного.

— Увидимся в Манассасе! — сказал полковник, адресуясь лейтенанту Дейвису, старшему конвоя. — А может, и в Вашингтоне!

Анна Фалконер, прибывшая из Фалконера на своей двуколке, настояла на вручении маленьких флажков Конфедерации, которые она со служанками вышила в Семи Источниках.

Ее отец, недовольный задержкой, приказал машинисту дать сигнал, чтобы собрать людей по вагонам, но звук свистящего пара напугал некоторых лошадей, и один из темнокожих слуг сломал себе ногу, когда его лягнула кобыла капитана Хинтона.

Слугу унесли с поезда, и во время этой задержки двое солдат из пятой роты решили, что не хотят воевать, и дезертировали, а трое других настояли на дозволении немедленно присоединиться к Легиону и забрались в поезд.

Наконец, в пять часов поезд двинулся в путь. Его скорость не превышала десяти миль в час из-за сломанных осевых буксов, и он полз на север, как черепаха, лязгая колесами на стыках и уныло звеня колоколом среди заливных лугов и зеленых полей.

Полковник всё ещё был зол из-за сегодняшних проволочек, но солдаты находились в отличном настроении и весело распевали, пока поезд пыхтя оставлял позади холмы, дымя среди деревьев. Они оставили позади конвой с фургонами, пушками и кавалерией и медленно двигались в ночь.

Путешествие на поезде заняло почти два дня. Битком набитые вагоны простояли в ожидании двенадцать часов на станции в Гордонсвилле, еще три часа в Уоррентоне и бесконечное ожидали загрузки на тендер дров или заполнения цистерн с водой, но в конце концов в жаркий субботний полдень они добрались до станции Манассас, где располагалась ставка армии Северной Виргинии.

Никто в Манассасе не знал о прибытии Легиона или что с ним делать, в конечном счете штабной офицер направил Легион к северо-востоку от небольшого городка, к проселочной дороге, которая вилась посреди небольших крутых холмов.

Остальные войска стали лагерем в в низине, орудия разместили у ворот фермы, и присутствие других войск придал солдатам Легиона полное тревоги чувство, что они стали частью крупного предприятия, суть которого никто из них не мог себе по-настоящему уяснить.

До этого времени они были Легионом Фалконера, находясь в полной безопасности в Фалконере, возглавляемые полковником Фалконером, но поезд неожиданно занес их в незнакомые места, где они затерялись в этом непонятном и неконтролируемом процессе.

Уже почти стемнело, когда штабной офицер указал на фермерский дом, находившеийся справа от дороги на широком, лишенном растительности плато.

— Ферме всё ещё занята, — сказал он Фалконеру, — но похоже, что этот луг пустует, так что располагайтесь.

— Мне необходимо увидеться с Борегаром, — Фалконер был раздражен из-за всей этой вечерней неразберихи. Он хотел точно знать, где они сейчас находятся, а штабной офицер не мог дать ответ, полковник хотел со всей определенностью понимать, каких действий ждут от его Легиона, но штабной офицер и этого не знал. Не было ни карт, ни каких-либо приказов, ни малейшего представления о том, где они находятся.

— Я должен сегодня же увидеть Борегара, — настаивал на своем Фалконер.

— Я полагаю, генерал будет действительно рад вас видеть, полковник, — тактично ответил штабной офицер, — но я считаю, что всё же лучше будет подождать до утра. Скажем, часов этак в шесть?

— Ожидается сражение? — напыщенно спросил Фалконер.

— Думаю, может, и завтра, — штабной офицер пыхнул сигарой. — Янки где-то там, — он ткнул горящей сигарой куда-то на восток, — и полагаю, мы пересечем реку, чтобы с ними поздороваться, но генерал не отдаст приказа до утра. Я вам объясню, как его найти, и будьте там в шесть, полковник. Это даст вам время, ребята, чтобы успеть помолиться.

— Помолиться? — тон Фалконера предполагал, что штабной офицер тронулся умом.

— Завтра день Господа, полковник, — с укором отозвался капитан, и так оно и было, потому что следующий день был воскресеньем, 21 июля 1861 года. И Америка будет сломлена сражением.

К двум часам ночи в воскресенье воздух уже был удушающе горячим и безветренным. До восхода солнца оставалось еще два с половиной часа, и на безоблачном ярком небе еще сияли звезды.