Приключения Жихаря

– В четвертое судилище направляются неплательщики налогов, те, кто крадет камни из мостовой и масло из фонарей…

«Масла не крал, а налогов сроду не платил. Хотя ведь и мостовую случалось разворошить, так не зря же говорится, что булыжник – оружие богатыря–то…»

– Стой, – сказал Жихарь. – Довольно народ расстраивать.

– …те, кто писал дурные книги и рисовал неприличные картины, – произнес Лю Седьмой и замолк.

– Слышите, внизу что–то шуршит? Внизу не только шуршало, но и скрипело, скрежетало, даже чавкало внизу.

– Найдется, чем покормить Будимира? У Бедного Монаха в рукаве да не нашлось бы! Красный Петух охотно защелкал сухим горохом. Снизу доносился похожий щелк.

– Наелась, пташка? Тогда полетай да посвети нам как следует. Кто там водится?

Будимир сильно оттолкнулся от Жихаревой руки, взмахнул крыльями и осветил бездну маленьким солнышком.

Не больно глубокой предстала бездна. Все дно ее шевелилось, вспучивалось и опускалось, как живое.

– Будимир, кто это? – прошептал Жихарь.

Петух бесстрашным соколом ринулся вниз, кого–то там ухватил и вернулся к хозяину.

Богатырь взял добычу и рассмотрел как следует.

– Ага! – воскликнул он. – Так вот где они зимуют! А я–то голову ломаю!

Летом, бывало, наловишь их полную рубаху, потом сваришь и отправляешься в дозор. Щелкаешь их всю ночь, чтобы не заснуть…

– Да кто же это, сэр Джихар? – не выдержал Принц.

– Это вот кто: сапожник не сапожник, портной не портной, держит во рту щетину, в руках ножницы.

Грядущий король глубоко задумался.

– Если он не сапожник и не портной, сэр Джихар, то он, без сомнения, либо коновал, либо скупщик краденого.

– Думай лучше, простота: идет в баню черен, а выходит – красен…

– Ха–ха, да тут и ребенок догадается! Это арап, которого до крови исхлестали вениками!

– Сам ты арап, братка. Держи! С этими словами Жихарь сунул под нос побратиму небольшого рака.

– Значит, где–то тут и вода быть должна. Идем дальше.

Шли еще довольно долго. Лю Седьмой рассуждал:

– Видимо, у Небесной Канцелярии возникла необходимость учредить еще одно, одиннадцатое судилище. Сюда, вне всякого сомнения, попадают те, кто при жизни сгущал краски, распространял заведомо ложные…

Рак тем временем изловчился и клешней ухватил Яр–Тура за королевский нос.

Принц охнул, а Жихарь от неожиданности уронил пленника.

– Не хотелось бы мне последовать за ним. – Принц озабоченно щупал нос.

– Ну, не отстриг же он его тебе напрочь, не убивайся. Вот и тропа книзу пошла…

Скальная полочка действительно пошла книзу и в конце концов привела на ровное место. Раки сюда выползали редко, держались кучей, грели друг друга.

– Привал! – распорядился Жихарь. Он вытащил из общей кучи нескольких усатых бедолаг и предложил Будимиру приготовить какую–никакую закуску. Скоро все трое со вкусом и удовольствием обсасывали скорлупки.

– Это сколько же пива понадобится! – возмечтал Жихарь, поглядев на несметную силу раков. Потом приложился к жбану, хотя рисовое вино, конечно, не пиво.

– Эти удивительные черные крабы хотя и значительно исхудали, но все же радуют желудок, – сказал Лю Седьмой. – Но, даже будучи сытыми, как мы проникнем за эти ворота? К тому же они наверняка заперты изнутри.

– Какие ворота? – Жихарь чуть не подавился клешней и вдруг увидел – какие.

Ворота уходили вверх на добрый десяток человеческих ростов, каждая створка казалась цельной железной плитой, а щель между створками едва обозначалась.

– Слышите? – вскочил Принц. – Погоня приближается!

По рачьей зимовке понесло холодом.

– Может быть, сила сэра Святогора… – начал Яр–Тур.

Жихарь нетерпеливо махнул рукой и перебрал в уме все свои возможности.

– Бедный Монах, – сказал он, – ты умеешь быстро заживлять раны? Лю Седьмой кивнул.

– Когда палач распилил Вэнь Чаня на две половинки, мне, несовершенному, удалось воссоединить их…

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

В задачи рыцарей входило завершение солнечного круга, помощь слабому полу, наказание тиранов, освобождение заколдованных, обман великанов, уничтожение злых людей и вредных животных. Словарь символов

Всякому вору ведомо: если нанести себе рану на правой ладони, да вложить туда стебелек разрыв–травы, да подождать, пока зарастет, – тогда можно смело гулять по чужим кладовым или даже наведаться в царскую казну. Отныне ни один замок, ни один засов не выдержат прикосновения воровской руки.

Лю Седьмой и тут оказался мастером: на Жихаревой ладони остался лишь тонкий рубец.

Не дожидаясь, пока и он исчезнет, богатырь бросился к воротам и ударил завороженным кулаком точно между створок.

– Быстрее, быстрее, – поторапливал он товарищей, едва лишь открылась щель настолько, чтобы пролезть петуху.

– Остановитесь, обманщики! – Визгливый голос Дикой Охотницы заметался под сводами рачьей пещеры.

– Хороша баба, да уж больно холодна, – вздохнул Жихарь, последним протискиваясь в щель. Створки были толстенные, рассчитанные, видать, на вечность.

Он еще раз вздохнул, когда после повторного удара ворота вернулись в прежнее положение. Каждый, кто использует разрыв–траву, должен помнить, что бить рукой следует лишь единожды: ударишь в другой раз – все восстановится и срастется. На этом уже не один богатырь погорел, не говоря о ворах.

Толстые были ворота, но все равно из–за них доносились грозные голоса ледяных великанов. Дикая Охота проклинала, умоляла, твердила колдовские слова, грозила, колотила в глухое железо, но потом, прислушавшись, Жихарь стал различать крики боли, испуганное ржание коней, визг собак.

– Ай да раки! – воскликнул богатырь. – Они теперь и без нас разберутся. Не зря, получается, грозят показать их зимовку.

– Дикая Охота нам уже не страшна, сэр брат. Гораздо страшнее место, в котором мы оказались.

– Подумаешь, – протянул Жихарь, оглянулся и осмотрелся как следует.

За воротами располагалась целая земля, и даже, пожалуй, побольше той, что осталась наверху.

Здесь и солнце свое имелось. На красном небосводе висел черный круг, обрамленный по краям языками багрового пламени.

Пламя освещало равнину, покрытую как бы мелкой угольной пылью. Из пыли поднимались, тянулись к черному солнцу невысокие корявые деревца, оснащенные мелкими блескучими листиками. Листики трепетали, не нуждаясь в ветре.

Не хотелось ни странствовать в этих краях, ни тем более жить.

Но и помирать никакого желания не было.

– Ну, в которую сторону пойдем? – обратился Жихарь скорее к ложке, нежели к спутникам.

– Я нашел тропу, уважаемый Жи Хан, но она мне очень не нравится, – сказал Лю Седьмой.

– Чего она тебе не поглянулась? – удивился богатырь и подошел к Бедному Монаху. Потом оглядел то, что выдавало себя за тропу. – Чудак! Нам даже идти не придется!

Тропа была не тропа, а полоса из какой–то темной и прочной на вид кожи. Она мягко пружинила под ногами, а главное – двигалась, текла тускло поблескивающим ручьем.

– Не прикасайтесь к ней правой рукой, сэр Джихар, иначе она порвется или остановится!

Жихарь поглядел на десницу, как на чужого человека.

– В самом деле, не натворить бы чего. Ну, поехали?

Сам он уже укатил на приличное расстояние.

– Догоняйте! – крикнул он. Первым догнал его Будимир. Птица вела себя спокойно.

– По сторонам не глядите – затоскуете!

Ехали вначале стоя, потом присели.

– Как хорошо, опять ноги не трудим! – радовался Жихарь.

– Не спешите радоваться, сэр брат. Вдруг это язык огромной ящерицы и она втягивает нас прямиком в свою пасть?

– Таких больших ящериц не бывает, – неуверенно сказал Жихарь и подумал, что вот здесь–то как раз таким большим ящерицам самое место.

Они уезжали все дальше и дальше от ворот, говорили сперва вполголоса, а потом и вовсе беседовать расхотелось.

Жихарь еще раз убедился, что жбан Лю Седьмого с рисовым вином неубывающий, и замычал песню. Сперва просто мычал, потом, к своему удивлению, стал вычленять и слова: