Душистая симфония жизни

ием русских духов. А пока он выпустил на рынок "Цветочный" одеколон, заполнивший русские магазины. Завидуя успеху Брокара, парфюмеры стали выпускать подделки, столичные бонвиваны, надушившись брокаровским одеколоном, растрясали свои платки перед дамами:

- Разве я стану употреблять эту русскую дрянь? Нет, я пользуюсь исключительно парижским одеколоном по названию "Садик моей возлюбленной"... Понюхайте, мадам! Каково?

Шарлотта Андреевна, лучше мужа изучившая русские вкусы и запросы российского рынка, умело руководила сбытом помад, кремов, пудры, мыла и одеколонов, всегда окруженная коммивояжерами из провинции, художниками с эскизами оберток и наклеек. Бывая наездами в Европе, Генрих Афанасьевич отписывал жене из Парижа, что здесь все чертовски подорожало и "вообще здесь работать было бы гораздо труднее, нежели в России.., сорта здешних мыл, - сообщал он, - находятся на весьма невысоком уровне, и у нас в России вырабатываются гораздо лучшие и тонкие мыла. Вот видишь, каким я гордым стал!"

Мотался он по Европе не ради отдыха, вынюхивая в парфюмерных магазинах самые модные запахи, которые оставались в его памяти, как нотные знаки в душе музыканта, стимулируя Брокара к новым опытам по синтезу ароматов, чтобы воссоздать новые душистые "букеты". Жена иногда спрашивала:

- Ты никогда не хочешь вернуться во Францию?

- Я вернусь во Францию, чтобы там умереть, но жить и работать я могу только в России, где больше простора для творчества такого художника, каков я...

Жена сообразила, что продажа парфюмерии оптом в чужие руки торговцев сомнительна, и в 1872 году в Москве на Никольской улице открылся фирменный магазин Брокаров, где бедный человек покупал кусок "греческого" мыла, скромная чиновница долго выбирала "румяную" помаду, но иногда к магазину подкатывала коляска аристократки, капризно требовавшей:

- Не могу уснуть без парижских саше.

- Извините, мадам, у нас только московские...

Брокар, мастер на все руки, выделывал и "саше": особые подушечки, которые прятали на ночь в белье или в постели, чтобы они ароматизировали миндалем и ванилью, лавандой и розами. А когда Москву навестила герцогиня Эдинбургская, Брокар поднес гостье из Англии букет "из роз, ландышей, фиалок и нарциссов". Герцогиня не сразу поняла, что все цветы были вылеплены из воска, но фиалка пахла фиалкой, а ландыш - ландышем.

- Как вам удалось это, кудесник?

- Секрет моей фирмы, - поклонился Брокар.

- Но такого чуда нет даже в Европе!

- То, чего нет в Европе, можно найти в Москве...

Послереформенная Москва была переполнена сокровищами.

Дворянские гнезда, уже разоренные, поставляли на толкучки остатки прежней роскоши своих обнищавших владельцев. Среди всяческой завали иногда попадались и настоящие шедевры, достойные того, чтобы украшать лучшие музеи мира.

Генрих Афанасьевич повадился навещать рынок у Сухаревой башни, где случайно купил у расхожих антикваров картины старой фламандской школы. Но однажды ему здорово повезло.

За два-три