Святая Русь - Князь Василько (СИ)

- Оставь меня! - с неудержимой злостью закричала княгиня.

- Оставлю, женушка. А ты помолись, помолись да за прялку садись.

- Пся крев! - услышал уже в дверях Владимир и рассмеялся.

Когда он вернулся в свои покои, то вспомнил свою последнюю встречу с братом Васильком, кой привел слова о злой жене великого князя Святослава: "Лучше жить в пустыне, чем с женой долгоязычной и сварливой. Как червяк губит дерево, так мужа жена злая. Как капель в дождливый день выгоняет человека из жилья, так и жена долгоязычная. Что кольцо золотое в носу у свиньи, то же красота жене зломысленной. Никакая тварь не сравнится со злой женой. Что свирепее льва среди четвероногих? Злая жена".

- Да пошла она к дьяволу! - вслух произнес Владимир и кликнул меченошу:

- Подавай коня!

* * *

Как-то Владимир побывал у великого князя и поведал тому о прохладных отношениях с женой, на что Юрий Всеволодович насмешливо изронил:

- Экая вселенская задача - с бабой постель не поделил. Не будь дураком, плюнь! Бери пример с великих и мудрых князей, хотя бы со Святослава Святого, у коего было свыше тыщи наложниц. Да и другие князья маху не давали. Дед твой, Всеволод Большое Гнездо, и жену крепко ублажал и полюбовниц не забывал.⁹⁶Да и какой мужик не грешит от жены? Без греха веку не изживешь, без стыда рожи не износишь. Ныне праведников не сыщешь. Кто молится: «Помилуй, Господи, мя, безгрешного!» - тот будет в аду. Так, говорят, в одном писании сказано, хе-хе.

Владимир ведал, что Юрий Всеволодович сам великий охотник до женского пола.

Умудренный и всевидящий боярин Протас Черток, как-то пришел к Владимиру и молвил:

- Именины у меня через седмицу, княже. Сочту за большую честь видеть тебя, Владимир Константиныч, в моих хоромишках.

- Буду, - коротко отозвался князь. Протас Черток - его ближний боярин и воевода, доверенный советник, грех отказать.

После веселого и шумного пира, Черток повел князя в повалушу.

- Отдохни, Владимир Константиныч. Ксюшка тебе постель разберет. Она, девка, сладкая.

Ксюшка и в самом деле оказалась сладкой. Её горячие ласки были бурными и неистовыми. С того дня Владимир стал появляться у Чертка чуть ли не каждую неделю.

В один из летних дней князь спустился из своих покоев в сени и увидел, как из одной светелок выходят сенные девушки в голубых сарафанах. Лишь одна из них оказалась в темно-зеленом платье. Владимир нахмурился: непорядок в его тереме, служанки всю неделю должны быть в одном облачении. Совсем распустила свою прислугу Гордислава.

При виде князя, девушки низко поклонились и застыли вдоль стены, освещенной бронзовыми подсвечниками. Владимир кинул взгляд на незнакомую служанку в темно-зеленом сарафане и невольно остановился: перед ним оказалась девушка удивительной красоты. Какое изумительное лицо, глаза, губы! Господи, да как она здесь оказалась?!

Застыли девушки, застыл и князь истуканом. Он во все глаза смотрел на красавицу, и у него учащенно забилось сердце.

- Кто ты? - не свойственным ему осекшимся голосом, наконец, спросил он.

- Олеся, - тихо отозвалась девушка.

- Олеся?.. Так вот кто ты. Слышал о тебе.

- Беда у меня, князь.

Владимир хотел еще что-то расспросить, но его остановили печальные, страдальческие глаза.

- Ну, хорошо, я подумаю о твоей беде.

Владимир вышел из сеней, а девушки потянулись в рукодельную горницу.

С той минуты лицо Олеси не выходило у князя из головы. Не прошло и дня, как ему вновь захотелось встретиться с этой необыкновенной красавицей. Но, как и где? В свои покои, куда вхожа Гордислава, ее не позовешь, да и в хоромы Чертка везти негоже: разговоры пойдут по всему Угличу.

И вновь ему пришел на помощь его верный и ближний боярин, хотя тот, помогая князю, ставил перед собой определенную цель. Нет, не корыстную, а благовидную. Намедни он узнал, что Владимир собирается погостить к своему брату Васильку. Обычно, он отлучался на три-четыре недели и всегда оставлял Углич на его, воеводу Чертка. Но так было до женитьбы Владимира. Ныне же появилась княгиня Гордислава, и она непременно захочет единовластно повелевать городом во время отсутствия супруга. Но эта самодурка может таких дров наломать, что и всем Угличем не расхлебаешь. Надо уговорить Владимира Константиныча, дабы он собрал Боярскую думу и дружину, пригласил на совет княгиню и твердо объявил, что город остается на воеводу Чертка. Решение князя сразу же возвысит его не только среди дружины, но и среди всех угличан. Довольно Владимиру потакать Гордиславе.

Но допрежь боярин поговорил с князем о юной бежанке:

- Прости, князь, может, что не так… но я увез Олесю из Углича.

- Куда? - порывисто спросил Владимир.

- В свой охотничий терем. Там ей будет повадней.

- Добром или силой увез? - нахмурился князь.

- Допрежь супротивничала: зачем да куда? Но затем успокоилась. Я ей сказал, что так повелел князь, кой пообещал, что избавит ее от беды. Она даже обрадовалась.

- Молодец, боярин. Хитро придумал.

- Всегда рад тебе услужить, Владимир Константиныч.

* * *

Владимир прибыл в охотничий терем Протаса Чертка после полудня. Спешился у нарядного высокого крыльца, кинул повод подбежавшему гридню.

- Все ли слава Богу?

- Всё спокойно, князь.

Владимир взошел на крыльцо, огляделся. Он никогда еще не бывал в охотничьем угодье боярина. И впрямь прекрасное место: изукрашенный причудливой резьбой терем стоит близ тихого небольшого озерца, окаймленного зеленоглавым, светлым бором. Воздух хрустально-чистый, живительный. Благодать!

Протас Черток норовил сопровождать князя: мало ли потребуется какая помощь. Но Владимир наотрез отказался:

- Дело тут собинное, боярин. Обойдусь без нянек. Пусть лишь твой человек дорогу покажет.

Владимир не спешил уходить с крыльца. Сейчас он был явно взволнован, никогда еще не был он таким возбужденным. Почему эта девушка так будоражит его сердце? Что это с ним? Он даже не решается войти в терем. Но когда робость приходит - победа уходит. Он же всесильный князь! Смелей, Владимир! Девушка его давно ждет, а он присмирел, как овца под рогатиной.

Перед светелкой князя встретила миловидная служанка.

- Всё ли готово?

- Да, князь, - с поясным поклоном ответила служанка.

- И столы накрыты?

- А как же, князь? И яства добрые и лучшие вина заморские.

- Добро. Коль понадобишься, жди у дверей.

Владимир решительно вошел в светелку и тотчас увидел девушку, стоящую подле оконца. На ней было алое парчовое платье, расписанное золотной вышивкой и жемчугами, на шее - ожерелье сканого серебра, в мочках ушей - сверкающие золотые сережки с драгоценными камушками; на ногах - алые сафьяновые сапожки с серебряными кистями.

Постарался боярин Черток. Это по его приказу облачили в богатые наряды Олесю. Она же не хотела:

- Мне и в своем сарафане хорошо, не хочу наряжаться.

Но Черток и слушать ничего не хотел:

- Негоже так, девица. Сам князь к тебе пожалует. Ты ж не простолюдинка, а дочь именитого ростовского купца.

Олеся неохотно согласилась.

- А где плат или кика?⁹⁷- спросила она служанку, помогавшую ей облачаться.

- Боярин не велел покрывать твои волосы. Будешь в жемчужном налобнике.

- Но то ж грех! - запротестовала Олеся. - Я - замужняя женщина.

- О том ничего не ведаю. Таков боярский приказ…

Вот и предстала Олеся перед князем в полной своей красе, да такой, что вновь повергли Владимира в изумление. Великолепный наряд, со вкусом подобранные украшения и роскошные волосы превращали Олесю в девушку неземной красоты. И вновь князь растерянно застыл, куда только девалась его решительность. Он не мог отвести от Олеси глаз, коя робко стояла у окна.

- Здравствуй, Олеся.

- И тебе доброго здоровья, князь.

И вновь тягостное молчанье.