Врата Рима

ГЛАВА 25

В доме Цинны суета трудового дня начиналась так же рано, как и в любом другом: рабы нагревали воду, топили печи, подметали, мыли пол, готовили одежду для семьи, пока те не проснулись. Солнце только начало подниматься, когда в комнату Корнелии вошла рабыня, чтобы собрать одежду для стирки. Она думала о тысяче дел, с которыми нужно успеть до легкого завтрака поздним утром, и сначала ничего не заметила. Вдруг ей на глаза случайно попалась подозрительно мускулистая нога. Рабыня застыла: на кровати, все еще переплетясь телами, спали двое.

После секундной нерешительности глаза рабыни злобно зажглись, она набрала воздуха и огласила мирную сцену дикими криками.

Гай нагишом скатился на пол и присел на корточки. Он мгновенно разобрался, в чем дело, но не стал тратить время на то, чтобы корить себя, а схватил тогу и меч и бросился к окну. Рабыня, не переставая кричать, побежала к двери; Корнелия вдогонку обругала ее последними словами. Застучали чьи-то шаги — в комнату ворвалась рассерженная няня, Клодия. Она с размаху дала орущей рабыне такую пощечину, что та завертелась на месте и упала.

— Давай-ка быстрей отсюда, парень, — резко обратилась к Гаю Клодия, пока рабыня лежала на полу и хныкала. — Надеюсь, все эти неприятности будут не зря!

Гай кивнул, но отвернулся от окна и подбежал к Корнелии.

— Если я останусь, меня просто убьют как нарушителя права собственности. Назови им мое имя и скажи, что ты принадлежишь мне, что я на тебе женюсь. Скажи им, я убью любого, кто тебя обидит.

Корнелия молча привстала и поцеловала его. Гай отстранился, смеясь.

— Боги, отпусти же меня! Славное утро, в самый раз для погони!

Корнелия с улыбкой проводила взглядом его белые ягодицы, сверкнувшие над подоконником, и постаралась собраться: вот-вот начнется настоящая драма.

Первыми в комнату вошли отцовские охранники; их суровый начальник кивнул ей, подошел к окну и выглянул вниз.

— Живей! — крикнул он своим спутникам. — Я полезу по крышам за ним, вы ловите его внизу! Я прибью его шкуру к стене!

— Прошу меня извинить, госпожа, — сказал он Корнелии вместо прощания, и его побагровевшее лицо исчезло из виду.

Корнелия с трудом сдержала нервный смешок.

Гай карабкался по черепице, обдирая локти и колени и поскальзываясь. Он не обращал внимания на опасность — только бы скорее. Позади что-то кричал начальник охраны, но Гай не оглядывался. За черепицу было почти невозможно ухватиться, и Гай мог разве только управлять скоростью своего соскальзывания к краю крыши. Он вспомнил, что оставил сандалии в комнате, и выругался. Как прыгать босым? Он наверняка сломает ноги, и погоня тут же закончится. Гай выпустил из рук тогу, чтобы спасти меч, гораздо более ценный предмет. Ему удалось зацепиться за край крыши, и он пополз вдоль него, не рискуя встать в полный рост на случай, если его поджидают стрелки. У богатого человека вроде Цинны дом могла охранять целая небольшая армия, как у Мария.

Гай низко пригнулся, чтобы его не увидел начальник охраны, который ругался и пыхтел позади, и отчаянно озирался в поисках выхода из положения. Он должен как-то спуститься с крыши. Иначе крышу постепенно обыщут, найдут его и либо сразу сбросят головой вниз, либо приведут к Цинне для наказания. Цинна, еще не оправившись от потрясения, будет глух к любым доводам и мольбам, обвинит его в изнасиловании и убьет. Более того — Цинне даже не нужно будет его ни в чем обвинять. Он просто вызовет ликтора, и тот казнит Гая на месте. Чтобы спасти честь дома, Цинна может даже приказать задушить Корнелию. К счастью, старик души не чаял в единственной дочери. Гай знал об этом и считал, что Корнелия не пострадает от гнева отца. В противном случае он остался бы с ней и дрался до последнего.

Внизу, где крыша нависала над улицей, послышались крики: охранники собирались в кольцо, закрывая все выходы. Позади по черепице все явственнее скрежетали подкованные железом сандалии. Гай глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, и кинулся вдоль края крыши. Он надеялся, что на такой скорости не успеет потерять равновесие. Увидев Гая, начальник охраны вскрикнул, но у того не было времени оглядываться. До ближайшей крыши было не допрыгнуть; оставалась только колокольная башня с маленьким окошком.

Гай отчаянно прыгнул, зацепившись за карниз. Ноги совсем подкосились, и он подтянулся в окно на руках, тяжело дыша холодным утренним воздухом. Колокольня оказалась совсем крошечной; из нее вела лестница. Сначала Гай хотел сбежать по ней вниз, но тут ему в голову пришло кое-что получше. Он отдышался, размял пару мышц и стал ждать, пока до окна доберется начальник охраны.

Всего через пару секунд силуэт охранника загородил солнечный свет; его лицо зажглось при виде юноши, который оказался в западне. Мгновение они смотрели друг на друга. Гай заметил, что начальник охраны не спешит залезать в окно. Гай кивнул ему и отступил назад.

Начальник охраны, тяжело дыша, неприятно улыбнулся и достал меч.

— Зря ты меня не убил, пока мог.

— Ты бы упал с крыши, а мне нужна твоя одежда и особенно сандалии, — спокойно ответил Гай, доставая из ножен свой собственный меч.

Гай стоял расслабленно, не замечая своей наготы.

— Ты назовешь мне свое имя перед тем, как я тебя убью? Мне же надо отчитаться перед хозяином, — произнес охранник и ловко стал в бойцовскую стойку.

— Ты дашь мне одежду? В такое прекрасное утро не хочется убивать, — приятно улыбнулся Гай.

Тот открыл рот, и Гай тут же сделал выпад, но начальник охраны был начеку и отбил его. Гай быстро определил, что столкнулся с умелым и сосредоточенным противником, который осознает каждое движение смертельного танца. В крошечной колокольне было очень тесно, между ними маячил лестничный проем, в который если покатишься, не соберешь костей.

Противники чередовали обманные удары с настоящими, пытаясь обнаружить слабые места друг у друга. Охранник был озадачен умением юноши. Он стал начальником охраны Цинны, победив в городском состязании на мечах, и знал, что большинству людей с ним не справиться. А этот юнец снова и снова отражал его атаки с удивительной быстротой и точностью. Впрочем, начальник охраны не особенно тревожился. В худшем случае он продержится, пока не подоспеет помощь, а как только остальные разберутся, где идет бой, по лестнице пришлют новых людей и задавят нарушителя числом. Его уверенность отразилась у него на лице. И вдруг Гай, достаточно узнав о противнике, перешел в нападение.

Гай пробил мечом защиту охранника и пронзил ему плечо, так что тот закряхтел. Юноша отбил в сторону ответный удар, разрубил кожаный нагрудник и оттеснил охранника к самой стене маленькой колокольни. Еще один сильный удар по пальцам выбил из руки охранника меч, и тот со звоном покатился вниз по лестнице. Беспомощный охранник посмотрел в глаза Гаю, ожидая удара, который его прикончит.

Гай в последний момент повернул меч так, чтобы ударить в висок тупым концом. Начальник охраны без чувств свалился на пол.

Внизу раздались крики, и Гай принялся лихорадочно раздевать охранника.

— Давай, давай… — шептал он себе.

Когда-то Рений учил его, что у него всегда должен быть план. Если не считать раздевания охранника, план побега он так и не успел продумать.

Через целую вечность Гай оделся. Охранник зашевелился, и Гай снова ударил его рукоятью и удовлетворенно кивнул, когда тот замер. Гай надеялся, что не убил охранника: он просто выполнял свою работу и не желал ему зла. Юноша глубоко вдохнул: лестница или окно? Он помедлил всего один миг, вложил гладий в ножны охранника, теперь висевшие у него на поясе, и спустился по лестнице в дом.

Выслушав запыхавшегося гонца, Марий стиснул кулаки.

— Сколько им еще дней? — спросил он так спокойно, как только мог.

— Если пойдут форсированным маршем, не больше трех-четырех. Я очень торопился, менял лошадей, но, когда я выехал, почти все люди Суллы высадились на берег. Я ждал, чтобы удостовериться, что это основные силы, а не обманка.