Столетняя война (ЛП)

— Какой-то английский гаденыш прострелил мне ногу, — ответил тот, — и ночами я молюсь, чтобы его душа вечно жарилась в аду.

— Вам следовало бы вознести хвалы Господу за его неточность. А зачем вы принесли мне английский лук, украшенный изображением йейла?

— Я подумал, вас это заинтересует. И кроме того, мой молодой друг, — он коснулся плеча Томаса, — хочет узнать про Вексиев.

— Ему бы гораздо лучше забыть о них, — проворчал брат Жермен.

Он выпрямился на высоком стуле и обозрел помещение, где дюжина молодых монахов наводила порядок после пребывания в монастыре англичан. Некоторые болтали за работой, и это вызвало недовольство брата Жермена.

— Это вам не Канский рынок! — крикнул он. — Если хотите посплетничать, отправляйтесь в сортир. Жаль, что сам не могу. Вы не спросили бы Мордехая, нет ли у него средства для кишечника?

Старик сердито осмотрел зал, а потом попытался поднять прислоненный к столу лук. Мгновение он внимательно рассматривал йейла, затем поставил лук на место.

— Постоянно ходил слух, что одна ветвь семейства Вексиев переехала в Англию. И этот лук, похоже, подтверждает это.

— А кто они такие? — спросил Томас.

У брата Жермена прямой вопрос как будто вызвал раздражение, а возможно, ему было не по себе от самой темы разговора.

— Когда-то они владели Астараком, — ответил он, — графством, граничащим с Лангедоком и Аженуа. И одно это, конечно же, говорит вам все, что нужно о них знать.

— Это не говорит мне ничего, — признался Томас.

— Значит, вы получили ученую степень в Париже! — сострил старичок и захихикал. — Графы Астаракские, молодой человек, были катарами. Южную Францию заразила эта ересь, и Астарак был центром порока. — Измазанными в краске пальцами он перекрестился и процитировал: — «Тот не может иметь Бога своим отцом, кто не имеет Церковь матерью».

— Святой Киприан, — сказал Томас.

— А вы, оказывается, не из Парижа, — проговорил брат Жермен. — Катары отвергали Церковь, ища спасения в своей собственной темной душе. Что бы стало с Церковью, если бы все мы поступали так же, если бы следовали своим капризам? Если Бог в нас, значит, нам не нужна никакая Церковь и Святой престол, чтобы обрести Его милость? Это учение — самая пагубная ересь, и к чему же она привела катаров? К разгульной жизни, к плотской похоти, гордыне и извращениям. Они отрицали божественную сущность Христа!

Он снова перекрестился.

— Значит, Вексии были катарами, — напомнил старику мессир Гийом.

— Подозреваю, они были поклонниками дьявола, — возразил брат Жермен. — Но графы Астаракские определенно покровительствовали катарам, они и десятки других знатных господ. Их называли «темными владыками», и очень немногие из них были «совершенными». «Совершенные» были вождями еретиков, они воздерживались от вина, половых сношений и мяса, а из Вексиев никто не мог отказать себе в этих трех удовольствиях. Но катары допустили таких грешников в свои ряды и пообещали им райское блаженство, если перед смертью они покаются. Темным владыкам понравились такие обещания, и, когда Церковь напала на ересь, они яростно сражались. — Он покачал головой. — Это было сто лет назад! Его святейшество и король Франции разбили катаров, и Астарак пал среди последних их оплотов. Была смертельная битва, погибло бессчетное число бойцов, но ересиархи и темные господа были наконец уничтожены.

— Но некоторые спаслись, — мягко подсказал мессир Гийом.

Брат Жермен помолчал, глядя на высыхающие пунцовые чернила, после чего проговорил:

— Рассказывали, что несколько катарских предводителей действительно спаслись и сохранили свои богатства по всей Европе. Ходит даже слух, что и сама ересь еще живет, прячась в краях, где сходятся Бургундия и Италия. — Он сотворил крестное знамение. — Думаю, часть семейства Вексиев отправилась в Англию и укрылась там, поскольку именно в Англии, мессир Гийом, вы нашли копье святого Георгия. Вексий... — задумчиво произнес он. — Это слово, несомненно, происходит от латинского vexillaire — «знаменосец», и говорят, что первые Вексии нашли это копье во время крестовых походов, а потом носили его как знамя. В стародавние дни оно, несомненно, было символом власти. А я... я скептически отношусь к таким реликвиям. Настоятель уверяет меня, что видел три крайних плоти младенца Иисуса, и даже я, считающий Его благословенным выше всякой меры, сомневаюсь, что Он был одарен настолько щедро. Но я задал настоятелю несколько вопросов об этом копье. С ним связана одна легенда. Говорят, что человека, идущего в битву с этим копьем, нельзя победить. Конечно, это всего лишь легенда, но вера в такие нелепицы воодушевляет невежд, а мало кто сыщется невежественнее солдат. Впрочем, больше всего меня беспокоит их цель.

— Чья цель? — спросил Томас.

— Рассказывают, — продолжил брат Жермен, пропустив вопрос мимо ушей, — что перед падением последней крепости еретиков оставшиеся в живых темные владыки дали клятву. Они понимали, что война проиграна, что их оплот неминуемо падет, а инквизиция и сила Божья уничтожат их, и потому поклялись вечно мстить своим врагам. Они поклялись, что когда-нибудь уничтожат французский трон и святую Мать-Церковь и, чтобы сделать это, воспользуются могуществом святейших реликвий.

— Копьем святого Георгия? — спросил Томас.

— И им тоже, — кивнул брат Жермен.

— Тоже? — озадаченно повторил мессир Гийом.

Брат Жермен макнул перо в чернила, сделал на пергаменте еще одну блестящую кляксу и искусно закончил копию значка на луке Томаса.

— Йейла я видел и раньше, — сказал он, — но на принесенном вами значке он не совсем такой. Зверь держит чашу. Не простую чашу, мессир Гийом. Вы правы, лук заинтересовал меня, даже напугал, поскольку зверь держит чашу Грааля. В Генуэзском соборе есть кусок зеленого стекла, который якобы был чашей Грааля, но сомневаюсь, что наш любимый Господь пил из такой штуковины. Нет, настоящая чаша Грааля существует, и владеющий ею обладает могуществом, какого нет ни у кого на земле. — Он положил перо. — Боюсь, мессир Гийом, темные владыки хотят свершить месть. Они собирают силы. Но по-прежнему прячутся, а Церковь еще не замечает их. И не заметит, пока опасность не станет явной.

Но тогда уже будет поздно. — Брат Жермен склонил голову, так что Томас видел лишь розовую лысину среди седых волос. — Все это предсказано, — сказал монах, — все это есть в книгах.

— В каких книгах? — спросил мессир Гийом. Брат Жермен пробормотал что-то на латыни. Мессир Гийом вопрошающе посмотрел на Томаса.

— И король с юга станет могучим, — неохотно перевел тот, — но один из его принцев будет сильнее его.

— Катары живут на юге, — сказал брат Жермен, — и пророк Даниил все это предвидел. — Он поднял перепачканные чернилами руки. — Грядет ужасное сражение, поскольку ставкой будет душа мира, и в ход пойдет любое оружие, даже женщины.

Он вновь забормотал на латыни.

— Дочь южного короля, — перевел Томас, — придет к королю северному и заключит с ним договор.

Брат Жермен уловил недовольство в его голосе.

— Вы не верите? — прошипел он. — А зачем, вы думаете, мы скрываем рукописи от невежд? Там содержатся всевозможные пророчества, молодой человек, и все они даны нам непосредственно Богом, но подобные знания темны для неучей. От слишком многих знаний люди сходят с ума. — Он перекрестился. — Благодарю Бога, что скоро умру и буду блаженствовать на небе, глядя, как вы бьетесь во тьме.

Томас стоял у окна и смотрел, как послушники разгружают два воза с зерном. Латники мессира Гийома на галерее играли в кости. «Вот это реальность, — подумал он, — а не какое-то бормотание пророков». Отец всегда предостерегал его насчет пророчеств. Они вредят разуму человека, говорил он. Не оттого ли и его ум сбился с пути?

— Копье, — сказал Томас, стараясь держаться фактов, а не фантазий, — было похищено из Англии семейством Вексиев. Мой отец был одним из них, но он отпал от семьи, украл у них копье и спрятал в церкви. Там его убили, и, умирая, он сказал мне, что это сделал сын его брата, мой двоюродный брат, называющий себя Арлекином. — Он повернулся к монаху. — Мой отец был Вексий, но он не был еретиком. Да, он был грешник, но боролся со своим грехом, он ненавидел своего отца и был верным сыном Церкви.