Святая Русь - Сын Александра Невского (СИ)

В Переяславле фогт Валенрод оставался в неведении. В городе всё было тихо, и не ощущалось никаких признаков, чтобы князь Дмитрий протрубил ратный поход. Всего скорее, он поджидал своих посланников, которые длительное время пребывали у Воишелка.

Лишь в Мариенбурге Вернер узнал, что Русь и Литва договорились начать против Ливонии совместный поход.

* * *

Васютку заперли в одной из небольших комнат каменного замка Валенрода.

С того момента, как он назвал имя своего отца, всё изменилось как по волшебной палочке. Его развязали, стали поить и кормить. Вначале он хотел отказаться от пищи, но затем передумал. Надо копить силы, дабы, улучив удобный час, совершить побег. Но этого ему сделать не удалось: с наступлением сумерек руки и ноги его вновь стягивали сыромятными ремнями, а днем за ним неустанно присматривали кнехты.

И всё же Васютка сделал одну попытку. Во время одного из обеденных привалов, он сидел у разведенного костра и украдкой разглядывал лес, с надеждой ринуться в самую глухомань. Он так и сделал, но до чащобы добраться не удалось.

Васютка повалился наземь буквально через три десятка шагов, забыв о том, что немцы накидали в его сапоги мелкие, но острые камешки. Обе ступни были разбиты в кровь. Он сидел на земле и отчаянно ругался.

- Может, донести его назад? - повернувшись к Вернеру, спросил купец Бефарт.

- Пусть сам возвращается, и навсегда запомнит, что от нас убежать невозможно, - жестоко отозвался командор.

Больше попыток к бегству Васютка не предпринимал: напрасная затея. Теперь только надеяться на чудо. В лесах иногда обитают разбойные люди. А вдруг им удастся столкнуться с иноземцами?

Но с лихими людьми крестоносцы разминулись.

У Васютки продолжала болеть голова, но его не покидали думы о Марьюшке. Что с ней случилось? Пока он ходил через кустарник к стенам крепости, Марьюшка осталась ждать его у дороги. Затем на него напал сзади немец и чуть не убил его. Он упал и на какое-то время потерял рассудок.

Что же стало с Марьюшкой? Она долго ждать не могла. Думается, она окликнула его и, не услышав отзыва, пошла к крепости. Если это так и произошло, то Марьюшку… Господи, об этом даже страшно подумать! Марьюшку загубили те же немецкие купцы. (Позднее Васютка узнает, что это были ливонские крестоносцы). Они, конечно же, не захотели оставить в живых послуха¹¹⁰. Но это же жуткая беда! Из-за него, Васютки, немцы убили его любимую девушку, его несравненную Марьюшку.

А то, что произошло убийство, Васютка уже не сомневался. Если бы Марьюшка осталась жива, то она непременно побежала бы к княжескому терему и всё рассказала стражникам у ворот. Князь Дмитрий учинил бы погоню, и он, Васютка был бы освобожден из плена.

- Что вы сделали с моей девушкой? - спросил он в повозке у Вернера.

- С какой девушкой? - сделал удивленные глаза Валенрод. - У тебя, купец, не всё в порядке с головой. Мой Бертольд Вестерман перестарался. Извини, но у него богатырская рука. Разве ты видел девушку у крепости?

- Нет.

- Вот видишь, купец. И мы не видели никакой девушки. Правда, Вестерман?

- Правда, командор. Купчик всё еще бредит. Ему снится сладкий сон, как он тискает свою девушку в постели, - рассмеялся Бертольд.

Вернер перевел слова телохранителя, но Васютка замотал головой.

- Я не верю вашим словам, негодяи. Вы сговорились.

- Думай, как хочешь, купец, но я не желаю больше тебе что-то доказывать.

* * *

В жизни Васютки ничего не менялось. Пошел четвертый месяц его заточения, - гнетущего и монотонного. Дважды в день: поздним утром и ранним вечером один из слуг фогта Вернера приносил ему кувшин с водой, медный поднос с незатейливой пищей, ставил на узкий деревянный стол и молча уходил, не забывая закрыть с обратной стороны дверь на замок.

Еще в первый день, приглядевшись к слуге, Васютка убедился, что он может легко с ним расправиться и сделать новую попытку побега, теперь уже из замка. Но слуга, словно почувствовав намерение узника, широко распахнул дверь, и показал ему на темный, освещенный единственным факелом, длинный коридор, в конце которого виднелась железная решетка, охранявшаяся вооруженными кнехтами.

Васютка скрипнул от злости зубами, а слуга ехидно усмехнулся. У него было недоброе, надменное лицо с леденящими, колючими глазами.

Каждый раз, ставя поднос на стол, он выдавливал из себя ядовитую ухмылку и презрительно смотрел на пленника, словно видел перед собой что-то отвратительное.

Васютка как-то не выдержал и, с необычайной для него резкостью, проговорил:

- Ты чего выкобениваешься, мерзкий паук! Ты дождешься, что я размозжу о стену твою наглую морду!

Увидев разгневанные огоньки в глазах узника, немец, не поняв слов Васютки, но, догадавшись, что этот невольник произнес что-то о нем обидное, разразился бранью:

- Как ты смеешь меня оскорблять, шелудивый пес! Ты, сдохнешь в этом замке. Я сам выколю твои глаза, перережу тупым ножом твою поганую глотку, а голову подниму на копье и швырну ее в подземелье на съедение голодным зверям. Пакостный пес!

Обычно спокойный, невозмутимый (по природе своей) Васютка готов был и в самом деле ударить «паука». Он-то, в отличие от его тюремщика, понял несколько слов и едва сдержал себя.

После ухода немца, он убедился, что это не простой слуга. Слуги с поварни не бывают такими враждебными и заносчивыми. Рыцарь Вернер наверняка приставил к нему одного из своих доверенных лиц. Но ради чего? Ради чего вся эта затея с его пленением? Вернер страшно рисковал. Но зачем?! Зачем он ему понадобился?

Васютка был в полном неведении.

«Паук» перестал молчать и теперь сердито разговаривал с узником в каждый свой приход. Это не прошло для Васютки даром: на четвертый месяц своего заточения он довольно сносно стал понимать язык чужеземцев.

Как-то он спросил «Паука»:

- Я хочу поговорить с твоим хозяином.

- С самим фогтом Вернером?

- Да.

- Это невозможно, грязная свинья. Командору не о чем с тобой разговаривать. Он слишком занят, чтобы тратить время на пустые разговоры.

- И всё же доложи твоему командору, Паук. У меня к нему немаловажный разговор.

- И не подумаю, грязная свинья.

И всё же Васютка надеялся, что немец обязательно сообщит фогту Вернеру о его просьбе. Если пленник намерен рассказать владельцу замка что-то существенное и значимое, то тот придет.

Но миновало четыре томительных дня ожидания, а Вернер так и не появился. Васютке давно уже осточертело сидеть в своем узилище¹¹¹, и он настолько ожесточился, что схватил немца за грудки.

- Доложи, упырь, доложи!

Немец отскочил, а затем изо всех сил двинул Васютку кулаком по лицу. Но купец, более крупный и сильный, устоял и дал обидчику сдачи, да такую, что «Паук» грохнулся на пол.

Железная дверь, как всегда, во время прихода немца, была широко открыта. По длинному коридору гулко затопали сапоги кнехтов.

Три копья были готовы пронзить Васюткину грудь.

- Что прикажешь с ним делать, господин Кетлер? - спросил один из кнехтов.

Кетлер, с трудом поднявшись с каменного пола, процедил сквозь зубы:

- Свяжите этого пса.

Васютку связывали под остриями копий. Не брыкнешься!

- А теперь повалите его на пол.

Когда Васютку повергли наземь, к нему подскочил Кетлер и, злобно воскликнув, «скотина!», принялся с особой свирепостью избивать ногами пленника. Избивал долго, с каким-то садистским наслаждением на лице, пока его не остановил один из кнехтов:

- Не довольно ли, господин Кетлер? Фогту Вернеру не нужен мертвый купец.

Кетлер с явной неохотой прекратил избиение, но лицо его оставалось озлобленным и ядовитым.

- Этот скот не захотел жить в приличном месте, так пусть поживет в другом, более шикарном.

В тот же час кнехты перетащили еле живого пленника в тюремный двор замка, бросили в одном из казематов¹¹² на кучу жухлой соломы, и, запрев дверь на висячий замок, удалились.