Сирена

ему нетрудно было догадаться, что, это – леди Гариссон, так как она, по характеру сношений с маркизом де Трамвилем, очевидно, должна была присутствовать на сегодняшнем таинственном собрании.

Леди Гариссон была последняя. Мирный закоулок погрузился в полную тишину.

Кирш выждал еще некоторое время и решил, что пора и ему действовать. Он выбрался из-за забора, смело подошел к калитке, стукнул в нее раз, потом через некоторый промежуток еще два раза и услышал со стороны сада такой же ответный стук.

Станислав был здесь, а Кирш главным образом боялся, что он, пропустив всех, мог уйти.

– Он жив в сыне! – произнес Кирш, не сомневаясь, что это и были слова пароля.

Щелкнул замок и калитка растворилась.

– Иезус Мария! – воскликнул Станислав, увидев перед собой Кирша. – Может ли это быть, что я вижу пана?

– Я вам сказал, что приду к вам сегодня вечером, – спокойно проговорил Кирш, – и, как видите, исполнил свое обещание, хотя вы и сомневались в этом.

Теперь Станислав, кажется, начинал уже верить в то, что имеет дело с не совсем обыкновенным человеком.

– Я не мог знать, что пану известны слова пароля, – возразил он.

Кирш хитро и таинственно улыбнулся.

– Я вас предупреждал, что вы вовсе не знаете и даже не можете предположить всего того, что известно мне! Я принес вам двести рублей.

– Вы принесли мне двести рублей?

– Ну да! Запирайте калитку и проведите меня куда-нибудь к себе, чтобы я мог передать деньги. Здесь это сделать неудобно: нас могут увидеть.

Кирш, в самом деле, боялся быть замеченным, потому что тогда его план рушился бы сам собой.

– Но разве пан пришел только для меня сюда? – спросил Станислав.

– Только для вас!

– А не для общества, которое собралось в доме?

– Может быть, и для общества, мой любезный Станислав, но пока делайте то, что я вам говорю, иначе вы не получите денег.

– Но мне нельзя отойти, – заговорил Станислав, смутившись, – ведь я должен оставаться у калитки, если еще постучит кто-нибудь.

– Можете быть спокойны, больше никто не постучит! – решительно уверил его Кирш, которому было важно, чтобы Станислав провел его к себе, и положительно было безразлично, если не попадут на собрание запоздавшие.

– Пан, наверное, это знает? – видимо, сдаваясь, спросил Станислав.

– О, наверное! Можете не сомневаться!

– Тогда я буду повиноваться пану!

«Слава Богу! Наконец-то!» – подумал Кирш и пошел за Станиславом по направлению к дому.

Станислав ввел его в холодную кухню нижнего этажа, где горела превосходная бронзовая масляная лампа, очевидно, не составлявшая принадлежности кухонной утвари, а принесенная сюда из парадных комнат домика. Вообще, судя по кухне, здесь не было признаков заведенного хозяйства, и все имело вид только что потревоженного вновь прибывшими людьми, давнишнего, прочно осевшего здесь запустения.

Кирш выложил деньги на стол. Он нарочно принес их не кредитками, а золотом, и, когда при свете лампы блеснуло золото, глаза Станислава жадно вспыхнули и он, как бы не