Остров Буян

Толпа замялась и подалась назад. Все вдохновенно слушали обличающие слова челобитья, но словно только теперь ощутили, что от каждого из них требуется подпись.

– Что же вы? – поощрил Томила.

– Под эко писанье припись не шутка! – заметил один из посадских.

– Да ты сам меня звал писать. Кричали: «Всем городом»! – подзадорил Томила.

– А что ты писал?! Что писал?! – напал на Томилу мясник Леванисов. – Тебе одно бают, а ты свое ладишь… Про воеводу ишь слов насказал, что вымолвить страх!..

– Предерзко писал, а лепо. Так и надо, – отозвался поп Яков.

– Пишись, коль, батюшка, первым, – с поклоном сказал Гаврила Демидов.

– Я поп, а тут мирские дела. Мне владыка за экую припись все ребра жезлом сокрушит и башку своротит. Пишись-ка, Гаврила, сам.

– Я напишу – помыслят, что из корысти: я побил приказчика за обвес, – возразил хлебник. – Иной бы кто, а я – во вторых.

Томила обвел толпу взглядом. Он увидел, как двое посадских, подталкивая друг друга локтями, прячутся и отступают.

«Двое уйдут, а за ними и все растекутся!» – подумал он в страхе, что все вдохновенные строки его загинут даром. Он обмакнул перо и, стоя над толпой на ларе у всех на виду, внизу челобитной первый вписал: «Составлял челобитье старшина площадных подьячих Томилка Слепой». И он протянул Гавриле перо.

– «Гаврилка Демидов», – вторым вписал хлебник и тем же движением молча подал перо попу.

Поп Яков махнул рукой, решительно подписался и сунул перо старшине кузнецов Михайле Мошницыну.

Так начались сборы подписей под всенародное челобитье на Федора Емельянова и воеводу князя Алексея Лыкова.