Реквием

20

В окрестностях Бордо, королевство Франция 18 июля 1302 года от Р.Х.

— Подожди с лошадьми здесь, Гайлар. — Бертран де Гот спешился и, морщась, протянул поводья слуге. — Я недолго.

Взяв в потные руки привезенный из Бордо сверток, он поковылял по пыльной дороге к небольшому белому домику на холме. Слабый ветер чуть шевелил полы его плаща. В лазурном небе, как обычно, не было ни облачка. У дома он не удержался и остановился полюбоваться захватывающим дух видом на простирающиеся вплоть до Бордо пастбища и виноградники. Можно было даже разглядеть шпиль собора, и на мгновение Бертран испугался, что оттуда его может кто-то увидеть. Поежившись от неприятной мысли, он с облегчением постучал в крепкую дверь.

Ему открыла незнакомая девушка.

— Это вы, ваша милость? — послышалось из коридора.

Появившаяся вскоре дородная женщина средних лет махнула девушке.

— Возвращайся на кухню, Мари.

Затем повернулась к Бертрану.

— Извините, ваша милость, я велела ей не открывать дверь.

Бертран подождал, пока женщина введет его в небольшую, хорошо обставленную комнату, и только там гневно спросил:

— Йоланда, кто эта девушка?

— Не волнуйтесь, ваша милость. Мари всего лишь прислуга.

— Всего лишь? — вскипел Бертран, чувствуя головокружение. Подъем на холм отнял много сил, а тут еще такой «сюрприз». — Она же меня видела! Ты представляешь, что будет, если эта Мари кому-нибудь расскажет? — Он бросил сверток на стол.

— Мари не знает, кто вы такой, — спокойно возразила Йоланда. — К тому же ей некому рассказывать. Она теперь живет здесь. — Сложив руки, Йоланда наблюдала, как Бертран устраивается на табурете. — Мальчики подросли, и мне нужна помощница.

— Я же говорил, что найду кого-нибудь, — пробормотал Бертран, потирая скользкий от пота лоб. Затем, почувствовав очередной укол боли в желудке, поморщился.

— Да, говорили, но месяц назад.

— У тебя нет причин жаловаться на судьбу, женщина.

— Я вам, конечно, благодарна, но растить одной двоих детей, своего и вашего, трудно.

Бертран кивнул, успокаиваясь.

— Ладно, Йоланда. Но ты должна проследить, чтобы эта девушка никому не проговорилась. А я не нашел никого тебе в помощь, потому что после избрания не имел ни минуты покоя.

Йоланда тоже успокоилась и налила ему из стоящего на столе кувшина в кубок вина.

— Король Филипп заключил с Эдуардом Английским мирный договор, но все войско из Гиени не вывел. — Бертран вздохнул и снова поморщился от боли в желудке. Глотнул вина из кубка. — Правда, в прошлом месяце половина гарнизона Бордо направилась во Фландрию, так что, может быть, теперь здесь станет спокойнее.

Йоланда равнодушно кивнула. К таким новостям интереса она не испытывала.

— Рауль с нетерпением ждет вашего прихода. Привести мальчика?

— Конечно.

Бертран выпрямился на табурете, наслаждаясь сквознячком. Наверное, не так уж плохо, что у Йоланды появилась молодая помощница. Ей действительно трудно одной управляться с двумя малыми детьми. Рауля ждала бы совсем другая судьба, не умри его мать при родах.

Элоизу, дочь местного феодала, Бертран встретил пять лет назад, когда навещал своего племянника, настоятеля церкви в окрестностях Бордо. Ей было семнадцать. Простая бесхитростная девушка завладела его сердцем, стала первой и единственной женщиной. Но какая же любовь без страсти? И страсть была, и не раз. А затем однажды Элоиза в слезах призналась ему в своей беременности. Не стоит говорить о том, что женщина, родившая ребенка вне брака, считалась смертной грешницей. А отцу ребенка, если он был облачен в сутану священника, грозило неминуемое отлучение от Церкви. Церковная реформа папы Григория VII положила конец нормальной жизни служителей Церкви. Все их браки были объявлены незаконными, жены стали считаться сожительницами, а дети — бастардами. С тех пор представителям духовенства жениться строго запрещалось.

Ко всему прочему имя возлюбленной имело для Бертрана особое значение. Две сотни лет назад в Париже жил блистательный схоласт и богослов Пьер Абеляр. Воспылав пламенной страстью к семнадцатилетней красавице Элоизе, племяннице каноника Фульбера, он приложил усилия, чтобы стать ее домашним учителем. Элоиза ответила ему полной взаимностью, и влюбленные наслаждались счастьем, пока девушка не забеременела. Абеляр увез Элоизу в Бретань, где они тайно обвенчались, а затем она родила ему сына. Фульбер позднее признал их брак, но Элоиза, вернувшись в дом дяди, сама его расторгла, не желая препятствовать Абеляру в его карьере священнослужителя. Фульбер же из мести приказал оскопить Абеляра, чтобы таким образом преградить ему путь к высоким церковным должностям. После чего Абеляр удалился простым монахом в монастырь Сен-Дени. Восемнадцатилетняя Элоиза тоже постриглась в монахини.

Страшась повторить судьбу Абеляра, Бертран уговорил Элоизу сбежать из родительского дома до того, как беременность станет видна. Он купил небольшой уединенный домик на холме, где у Элоизы случились преждевременные роды. За ней присматривала недавно овдовевшая Йоланда, не имеющая опыта в акушерстве. Бертран прибыл поздно вечером, обнаружив свою возлюбленную уже холодной в луже свернувшейся крови. Рядом Йоланда качала кричащего мальчика.

Он похоронил Элоизу в роще за домом, проклиная себя, проклиная Бога. Однако вместо положенного наказания Бог наградил его. Он даровал ему Рауля. Шли месяцы, сын рос, и Бертран не мог поверить своему счастью. После его избрания архиепископом Бордо, к чему он упорно стремился, содержать сына стало легче. Тем более что кругом церковные посты занимали его родственники. Прошло время, и ребенок в его сознании как-то отдалился от бедной Элоизы, и он начал воспринимать Рауля как чудо, дарованное ему свыше. Этот мальчик рожден, чтобы изменить мир. И посредством сына Бертрану будут отпущены все грехи.

Дверь отворилась, появилась Йоланда с мальчиком, только начавшим ходить. У Рауля были каштановые волосы, большие черные глаза, как у матери, и орлиный нос, как у отца. Он надулся, когда Йоланда взяла у него из рук потертый кожаный мячик. Но она погладила его по головке и показала на Бертрана.

— Смотри, миленький, твой папа пришел тебя повидать.

Рауль уцепился за ногу Йоланды.

— Чего это он? — смущенно спросил Бертран.

— Застенчивый, — ответила она и посадила мальчика на колени к Бертрану. — Вы бы чаще нас навещали, тогда бы он к вам привык.

В подтверждение ее слов сын захныкал и попытался слезть с коленей.

— Рауль, у меня для тебя есть подарок. Вот. — Бертран взял со стола сверток. Мальчик перестал вертеться и потянул к свертку ручки. — Погоди, дай развернуть. — Бертран достал небольшую вышивку, изображающую церковь на скале, окруженную маленькими белыми домиками, на которыми сияло голубое небо.

Рауль долго смотрел нахмурившись, затем ткнул пальчиком.

— Картинка.

— Не просто картинка, сынок. Это Иерусалим. — Бертран произнес это слово таким мягким и благоговейным тоном, что Рауль затих. Йоланда незаметно выскользнула из комнаты. — В этом городе жил наш Спаситель, Иисус Христос. Придет время, и я повезу тебя туда, Рауль, — пробормотал Бертран в розовое ушко сына. — Обещаю, мы будем любоваться Святой землей вместе.

Час спустя Бертран покинул дом, направляясь вниз, где под покровом деревьев его ждал слуга с лошадьми. Спускаться было легче. Он шагал, чуть подпрыгивая, и даже досаждавшая ему несколько недель боль в желудке, казалось, притупилась. Гайлар, единственный человек, кроме Йоланды, знавший тайну архиепископа, молча помог ему подняться в седло.

Под палящим солнцем они медленно двинулись в сторону Бордо. Бертран думал об обещании, которое дал своему мальчику, и радость встречи с сыном постепенно начала тускнеть. Вести со Святой земли, куда с Крестовым походом отправился Жак де Моле, приходили неутешительные. Надежда на союз с монголами не оправдалась. Мамлюки захватили последнюю крепость тамплиеров на острове Руад, и великий магистр со своим войском отступил на Кипр. Госпитальеры в союз вступать отказывались, у тевтонцев имелись дела в Пруссии, король Эдуард не переставал воевать с шотландцами. Выходило, что борьбу за Святую землю продолжать было некому.