Королева Жанна. Книги 4-5

Уже поговаривали, что он шагает по трупам. Когда был подавлен польский мятеж, он предложил Совету вопрос о предании вице-короля Польши, князя Радзивилла, смертной казни. Он говорил с королевского места жестко, заранее отметая все возражения. Когда кто-то все же заикнулся робко: а что, мол, Ее Величество… — Гроненальдо яростно крикнул: «Это воля Ее Величества!»

Раз начав, невозможно было остановиться: измену надо было искоренять, выкорчевывать — значит, лить кровь еще и еще. На это толкали события. Из Польши Викремасинг вынужден был идти в Богемию, усмирять силой оружия интервенцию императора (хотя посол Витгенштейн клялся и божился, что император — Боже упаси! — и в мыслях не имеет воевать с Виргинией). Часть своих сил Викремасинг отправил даже в Венгрию: князь Рогоци слезно молил его о помощи против турок. В самой Виргинии ходили упорные слухи о возвращении Фрама. Гроненальдо заговорил о казни захваченных в день битвы членов совета Лиги — Гриэльса, Фарсала и Респиги-старшего. Лианкар, бледный и напуганный, умолял его с глазу на глаз: «Ваше сиятельство, ради всех святых… Будет новый взрыв… Снеситесь хотя бы с Ее Величеством…» — «Я не желаю вмешивать Ее Величество в кровь, я беру ее на себя, — возражал Гроненальдо с каменной твердостью. — О каком новом взрыве вы толкуете? Вам что-нибудь известно?» — «Достоверно мне известно только то, что армия наша еще не готова… Я отвечаю за наши военные силы, и мне не хотелось бы рисковать… Заклинаю вас — не теперь, ваше сиятельство, они не уйдут от нас…» — «Можно подумать, что вам дорога жизнь мятежников, — безжалостно говорил Гроненальдо. — Я обожду. Подавите поскорее остатки мятежа, ваше сиятельство…»

Лианкар наконец ушел в Дилион с небольшим отрядом — готовить там поход на Торн. Гроненальдо положил все силы на набор войска. Он выхлопотал у королевы разрешение увеличить корпус белых мушкетеров и пополнить лейб-гвардейские батальоны. Но особенно много набирал он телогреев: пять новых полков, которые он предполагал разместить в замках и городках вокруг Толета.

Врага все еще не было видно, но ощущение, почти запах врага — висели в воздухе. Явные вражеские гнезда — Торн и Понтом — вели себя тихо, но принц не доверял этой тишине.

— Мир вам, отец мой.

— Мир вам, отец мой.

Каноник ди Аттан мерцал глазами и улыбкой. Басилар Симт был, как всегда, бесстрастен.

— Мы давно не видались. Какие новости, отец?

— Я свято выполнял ваши предписания, — ответил Басилар Симт, — и вот, стал отменным лоялистом.

— Это хорошо. Я же провел все это время в Понтоме, где пережил нашу славу и был взыскан вниманием его преосвященства. Он шлет вам свое пастырское благословение…

Басилар Симт преклонил колени и поцеловал перстень инквизитора.

— Наша версия, отец, оказалась правильна. Кардинал сказал, что Иоанна ди Марена несомненно предана Диаволу и состоит в секте ведьм и лиходеек. Не ужасайтесь…

— Я тверд, отец мой.

— Отец наш кардинал рассматривал портрет Эльвиры де Коссе и нашел, что она явная stryga [38], возможно, даже не человеческого происхождения. Иоанна ди Марена от рождения предана была Диаволу. Диавол помог ей родиться на свет ценою жизни матери, королевы Эдмунды. Кардиналу было угодно рассказать мне, как он крестил Иоанну ди Марена. Еще будучи младенцем, она боялась креста и кричала в его руках, как одержимая. Он уронил ее, ибо она сильно вырывалась, и погрузил ее в купель дважды, а не трижды, как полагается обрядом. Крещение было недействительно, Диавол не отдал ее, отец мой… И с детских лет ей придан был daemonus familiaris [39] в обличии Эльвиры де Коссе…

Басилар Симт, крепко закусив губу, медленно перекрестился; его рука дрожала, несмотря на все его усилия. Каноник ди Аттан тоже перекрестился.

— Это воистину страшное дело, отец. Но мы пойдем до конца, мы уничтожим эту диавольскую скверну, угнездившуюся на королевском троне Виргинии. Мы спасем Виргинию от нечистого.

Каноник ди Аттан замолчал. Басилар Симт овладел собой, отер пот со лба и хрипло произнес:

— Я готов на все во имя ниспровержения Диавола.

— Поплатятся все, — снова заговорил инквизитор, — в их числе и лжепастырь Симон Флариус, который не враг нам, но и не друг. Он не холоден и не горяч, а это есть грех тягчайший… Итак, формула обвинения высказана. Теперь наше дело — практическое следствие. Мы должны получить признания из уст самих преступниц и пособников их. Господь услышал молитвы верных и предает их в наши руки. Колесо Фортуны повернулось, виргинская Иезавель падает в пропасть. Сегодня мы еще не можем взять их всех в Таускарору, но есть другое место, которое уже указано. Принц Гроненальдо набирает сейчас телогреев для охраны замков вокруг Толета. Замок Гантро будет наш. Под касками телогреев будут скрыты бойцы «святой дружины», а полковым священником у них будете вы, отец.

Все это говорилось обычным, тихим и вежливым голосом — это были уже не пророчества, а инструкции. Басилар Симт деловито заметил:

— Прокурор Масар арестовал пятерых студентов, уличенных в публичном поношении Флариуса… — Оба усмехнулись. — Нам следовало бы заняться ими также: не исключено, что мы нападем на новый след…

— Я позабочусь об этом в свое время. Итак, приходит их час! — Каноник ди Аттан позволил себе немного volare, вознестись над моментом. — Мы приступаем к очищению ствола животворящей церкви Святой Девы! Все увидят, что превыше церкви нет на земле ничего. Если короли преступают божественный закон — мы свергаем королей! Это будет момент наивысшего торжества церкви!

— Аминь, — торжественно сказал Басилар Симт.

Глаза инквизитора погасли, он вернул себя к повседневности.

— Где находится теперь Иоанна ди Марена? Здесь или все еще в Тралеоде со своим любовником?

— Она в Тралеоде, отец, но маркиз Плеазант послан ею в Лимбар, воевать с фригийцами. С ней остались только ее девицы. Эти сведения получены мною из известного вам источника.

— Так. — Инквизитор недобро сощурился. — Вот вам еще подтверждение, отец. Не нужен ей мужчина. Адские ее подруги ей дороже — с ними можно на свободе предаваться волхвованиям и полетам…

Он вдруг озабоченно посмотрел на Басилара Симта:

— Вы не знаете по-фригийски, отец? Необходимо выучить…

Доверенный курьер принца, шевалье Мазелер, знал дорогу в Тралеод с закрытыми глазами. Он десятки раз возил туда письма, доклады, указы и привозил оттуда королевскую подпись. Королевы он не видел. Когда он появлялся в карлианских покоях, к нему выходила Эльвира де Коссе, принимала бумаги и выносила подписанными (или неподписанными), иногда он слышал голос королевы через занавеску, даже обменивался с ней несколькими фразами, но это было все.

В самом начале марта (а может быть, и двадцать девятого февраля, в чертов день) Гроненальдо получил от Лианкара извещение, что в Гразьене объявился Фрам во главе небольшой армии; пришли они, по-видимому из Франции. С ним были Кейлембар, молодой Респиги и чудом уцелевший в битве Баркелон.

Шевалье Мазелер, только что вернувшийся из Тралеода, снова пустился по осточертевшей дороге, сопровождаемый конвоем телогреев. В ворота цитадели он влетел хмурым дождливым вечером. Как всегда, к нему вышла Эльвира де Коссе. Приняв страшную депешу, она ушла наверх, в покои королевы, но через некоторое время снова появилась на лестнице.

— Ее Величество просит вас к себе. Вы-то знаете, что в письме?

— Знаю, сеньора де Коссе. Сапоги вот и плащ… в грязи…

— Идите же, идите, она ждет!

В затененной, совсем темной, опочивальне с душным парфюмерным воздухом он увидел королеву; она лежала в постели, уйдя головой в подушки, подняв колени под одеялами. У свечи, прикрытой колпачком, белела распечатанная депеша.

— Подробности… — прохрипела королева, уставив на него запавшие глаза.