Марк Красс

Речь Катилины все присутствующие встретили восторженными криками. Среди всеобщего ликования лишь Крассу было как-то не по себе. Он вновь ощутил потребность выпить, и услужливый раб, словно прочитав его мысли, наполнил кружку.

Место Катилины сменил Цетег, которого Красс хорошо знал, ибо тот состоял в сенате и на заседаниях сидел недалеко от него.

— Луций прав: старинные патрицианские фамилии настолько обеднели, что не могут дать достойное воспитание детям. Мы все в долгах у ничтожных вольноотпущенников и всадников, которые прежде даже в цирке не имели отдельных мест, а сидели, смешавшись с толпами плебеев. Вскоре мы лишимся и приличной пищи, а возможно, как нищие, будем ждать бесплатных раздач хлеба. Если мы не изменим существующие в Риме порядки и не обретем права на достойную жизнь, то нас проклянут собственные потомки.

Несмотря на выпитое вино, Марк Красс продолжал чувствовать себя лишним в этой компании. Следующие слова Катилины заставили его вздрогнуть:

— Не желает ли высказаться доблестный Марк Лициний Красс?

— Благодарю, Луций Сергий, здесь и без меня достаточно ораторов. Пожалуй, я лучше послушаю.

В следующий момент вскочил сидевший подле Красса прыщавый юнец:

— Мои славные предки сражались с Ганнибалом и разрушали неприступный Карфаген, а я достиг того положения, что впору становиться в очередь за бесплатным хлебом. Мясник с Бычьего рынка отказался давать продукты в долг, мне нечем расплатиться с девушками, приходившими скрасить мою серую однообразную жизнь…

И тут заговорщики наперебой принялись делиться своими обидами и проблемами. Катилина сделал знак, и гостям подали фрукты и сласти. Внесли их не рабы, как обычно, а молодые, едва прикрытые одеждой девушки. Большинство гостей сразу же забыли о своих бедах и принялись ловить прелестных граций. Рабыни разбежались по огромной комнате: они пытались сопротивляться и уворачиваться от цепких рук, но при этом старались не переусердствовать, чтобы не обидеть гостей.

Прыщавому юнцу досталась молоденькая толстушка.

С ее телосложением было непросто ускользнуть от мужчины, а изголодавшийся по женской ласке сосед Красса схватил первое, что легче всего далось ему в руки. Он обнажил огромную грудь своей добычи и жадно припал к ней губами.

Красс почувствовал, как чьи-то нежные руки забрались к нему под тунику и ласкают грудь. Не оборачиваясь, он оттолкнул девушку и направился к выходу. В коридоре его настиг Катилина, и Красс понял, что незаметно ускользнуть не удастся, придется выдержать разговор с хозяином дома… а так хотелось поскорее покинуть это место!

— Марк, задержись на минуту. Ты последним пришел, а уходишь первым. Или тебе не понравились мои рабыни? Найдем для дорогого гостя других, я готов уступить свою любимую гречанку. Ее никто не касался, кроме меня.

— Благодарю, Сергий, дело не в женщинах. Просто я не люблю оргий. Наверное, становлюсь старым, но мне достаточно жены.

— Что ж, не буду принуждать, как говорится, сколько людей, столько и вкусов. Я давно предполагал, что у тебя женщины стоят не на первом месте, и даже не на втором или третьем. Поэтому начну с главного: мои обещания устранить Помпея остаются в силе.

— Каким образом, не будучи консулом, ты намереваешься добиться этого?

Катилина криво усмехнулся.

— Есть более действенные пути. У меня достаточно решительных людей, готовых ядом или кинжалом остановить зарвавшегося всадника.

— Нет, Луций, этот способ не годится, — испугался Красс. — Бороться с Помпеем следует другими методами. Прежде всего надо отделить его от народа. Нужно сделать так, чтобы Рим сам отвернулся от этого любимчика толпы. А убийство Помпея принесет ему лавры невинной жертвы, превратит его имя в символ бескорыстного защитника Рима. Независимо от того, удачной будет попытка убийства или нет, толпа сметет нас с лица земли, как ураган сметает ветхие хижины плебеев.

— Что движет твоими устами, Марк, — мудрость, которая вызывает у всех уважение, или трусость? Я все же склоняюсь ко второму.

— Если смелостью и решительностью ты называешь подлость и предательство, то я действительно недостаточно смел.

— Ты старомоден, Марк. С такими взглядами трудно достичь успеха.

— И все же я постараюсь действовать согласно своих моральных принципов.

— А ведь мы хотим предложить тебе возглавить общее дело. Твое имя, Марк, твое умение добиваться цели смогли бы многое сделать для нас и для отечества.

— Благодарю за честь, Луций, но в последнее время я плохо себя чувствую, и едва ли от меня будет польза. Твоя рука держит меч крепче моей, твоя мысль смела и оригинальна, а я, как ты заметил, слишком старомоден.

— Не значат ли твои слова, что ты не разделяешь моих идей и целей? — настороженно спросил Катилина. — По крайней мере, надеюсь, ты понимаешь, что не все произнесенное здесь, в стенах моего дома, предназначается для чужих ушей.

— Что ты, Луций! Никто еще так не обижал меня, как ты сейчас своим недоверием. В доказательство моей преданности прими пятьсот тысяч сестерциев на благородное дело и не беспокойся о долге. От этого золота будет больше пользы, чем от его хозяина. В свою очередь, и я надеюсь на молчание твоих друзей.

— Будь спокоен; и спасибо за деньги.

Выбравшись на улицу, Красс вздохнул полной грудью и быстрыми шагами пошел прочь.

Цицерон

Однажды около полуночи в дом Цицерона явились Марк Красс, Марк Марцелл и Сципион Метелл. Они очень удивились, когда дверь открыл не привратник, а вооруженный до зубов легионер. В комнате бодрствовало еще десятка полтора воинов.

— Нам нужно как можно скорее увидеть консула, — обратился Красс к центуриону.

— Сейчас узнаю, сможет ли вас принять Марк Туллий.

Легионер отправился в глубь дома и возвратился довольно скоро. Видимо, его хозяин не спал, несмотря на позднее время. Получив приглашение пройти, гости направились было вслед за ним, но не успели сделать и нескольких шагов, как их остановил суровый центурион:

— Прошу ненадолго задержаться, уважаемые сенаторы. Я отвечаю за жизнь консула и буду вынужден обыскать вас. Если имеете при себе оружие, его придется оставить здесь. Поймите мои действия правильно и примите их как необходимость, без которой невозможны порядок и справедливость в Риме. Я имею приказ обыскивать всех явившихся в дом, невзирая на лица и должности.

— Если это доставит тебе удовольствие, то давай, центурион, пощупай наши бока, — раздраженно проворчал Марцелл.

Пройдя через унизительную процедуру и проследовав за легионером до покоев хозяина, сенаторы наконец оказались наедине с Цицероном.

— Не слишком ли позднее время выбрано вами для визита? — вопросом встретил гостей знаменитый оратор.

— Дело не терпит отлагательств, — с несвойственным ему волнением пояснил Красс. — В Риме готовится новый заговор, Катилина задумал уничтожить тебя, консул, и присвоить твою власть.

— Откуда такие сведения?

Вопрос Цицерона привел поздних гостей в замешательство. Некоторое время сенаторы хранили молчание, пряча глаза от испытующего взгляда консула. Наконец Метелл первым нарушил затянувшуюся паузу:

— Почтенный консул, я не собираюсь скрывать, что нас далеко не все устраивало в государственной жизни Рима…

— Прекрасно понимаю тебя, Сципион, — перебил гостя Цицерон. — Твой предок победил Ганнибала, и ты желаешь повторить его подвиг, но люди ничтожные и недостойные препятствуют этому.

— Это не совсем так. И все же, как граждане, занимающие определенное положение в Риме, мы должны иметь представление обо всех областях жизни нашего государства и по возможности заботиться о его благе…

— О благе государства или о своем собственном? — вновь съязвил Цицерон.

Метелл посчитал недостойным для себя отвечать на выпад консула и невозмутимо продолжил:

— Случай свел нас с Катилиной… Он настоятельно приглашал посетить его дом, и нам показалось, что не будет преступлением его принять. Среди его гостей было много влиятельных людей, но все же лично мне и, думаю, Крассу и Марцеллу тоже, их общество пришлось не по нраву. Мы из любопытства встречались с Катилиной и его друзьями, однако это дало повод Луцию Сергию считать нас своими сторонниками. Вчера в доверительной беседе речь зашла о тебе, консул. Подогретый вином Катилина в гневе проронил, что завтра Рим навсегда избавится от Цицерона. Мы подозреваем худшее, но ни в коей мере не стремимся к такому способу решения своих проблем и не разделяем планов этого негодяя.