Судьбы вещей

Видимо, Пушкин внимательно, и притом не раз, читал «Путешествие». Книга произвела на него такое сильное впечатление, что он не только побывал сам в тех местах, о которых говорилось у Радищева, но и написал свое «Путешествие из Москвы в Петербург».

Есть разные мнения об этом произведении, как будто бы во всем противоречащем Радищеву.

Вероятно, правы те, кто думает, что, ведя, подобно Радищеву, рассказ от имени некоего Путешественника, а не от себя, Пушкин вложил в его уста разные «благонамеренные речи» с тем, чтобы обойти царскую цензуру и хотя бы таким окольным путем сообщить читателю главнейшие мысли самого крамольного автора, которые и приводятся тут же, якобы для того, чтобы на них возразить.

Но вы, вероятно, удивитесь, если я скажу, что Пушкин испытал на себе влияние Радищева не только как человек, но и как поэт. Испытал влияние не одних только идей Радищева, но и его поэтических художественных образов. Об этом не говорят обычно пушкиноведы, но мне пришла в голову такая мысль, когда я очередной раз перечитывал вошедшую в радищевское «Путешествие» оду «Вольность». Там есть образ мрачного тирана, олицетворяющего самодержавие. Автор вкладывает в его уста, между прочим, и такие слова:

Не правда ли, есть в этом образе что-то нам с детства знакомое?

Вспомните, как пушкинская Татьяна видит во сне Онегина в образе мрачного тирана, главаря шайки чудовищ:

Кажется, ясно и то, что этот пушкинский образ в известной мере навеян радищевским образом.

«Путешествие» Радищева оказало огромное влияние на лучших людей России. Царский запрет оказался бессилен, хоть и уничтожили почти весь тираж книги. Известно, что продано было всего 25 экземпляров, да еще несколько Радищев подарил разным лицам, в том числе Г. Р. Державину, и больше она не переиздавалась. Через несколько лет после смерти Радищева его сыновья издали «Собрание оставшихся произведений покойного Александра Николаевича Радищева с его портретом». Конечно, сюда не вошло «Путешествие из Петербурга в Москву». Но книга не канула в вечность. Не только в пушкинской библиотеке приютилась она. С одной из ее «сестер» перепечатал «Путешествие» в своей лондонской типографии Александр Иванович Герцен.

В России «Путешествие из Петербурга в Москву» было снова издано только после 1905 года.

Итак, эту небольшую книгу напечатал своими руками Александр Николаевич Радищев – великий русский мыслитель.

Она попала в руки самой императрице Екатерине Второй, вызвала, конечно, ее гнев и тем определила как судьбу почти всех других книг этого тиража, которые были по царскому приказу уничтожены, так и судьбу самого автора, испытавшего за нее не только тюрьму и ссылку, но и ужас осуждения на смерть (не забудем, что приговор суда был ему объявлен, и только потом сообщено о «помиловании»!).

Сама же книга уцелела. Наверное, Екатерина отдала ее в свою Тайную канцелярию для приобщения к «делу» Радищева. Здесь книга пролежала несколько десятков лет, пережив своего автора.

Как случилось, что ее изъяли и даже продали, сказать трудно. Но надо думать, тот, кто это сделал, немало нажился на редкой книге. Вряд ли ее продали сразу Пушкину: скорее, она прошла еще через чьи-то руки. Но в библиотеке поэта заняла сразу почетное место. Наверное, Пушкин и отдал ее переплести, любил и хранил ее, как одно из ценнейших сокровищ своей прекрасной библиотеки. Но показывал, конечно, только самым ближайшим друзьям: книга была запрещенная, даже держать ее дома было небезопасно.

Что случилось с книгой после гибели поэта, в точности сказать трудно. Может быть, ее сразу же изъяли, хоть и не числится она в составленной жандармами описи. Во всяком случае, книга не разделила полностью судьбы всей библиотеки Пушкина, кочевавшей по различным складам и имениям его наследников до начала нашего столетия, когда ее целиком купил Пушкинский дом.

Пушкинский экземпляр Радищева попал еще в 1889 году в Петербургскую Публичную библиотеку, а почти полвека спустя, когда готовилась выставка, посвященная столетию со дня смерти поэта, был прислан в Москву, и я сам видел его в зале Исторического музея, где размещалась выставка. Потом выставка побывала в Санкт-Петербурге, в залах Эрмитажа, а еще позже из нее создали музей А. С. Пушкина в городе Пушкине (бывшем Царском Селе). Недавно вновь открылась экспозиция этого музея в залах бывшего Екатерининского дворца.

Не своеобразная ли это ирония судьбы, что книга, так долго гонимая царями, теперь, когда цари давно изгнаны, переезжает из одного царского дворца в другой?

ПАМЯТНАЯ ДОСКА ПРОХОРОВЫХ

Всем известно, что такое памятные, или, выражаясь по-ученому, мемориальные, доски. Они прямо-таки вошли в нашу жизнь. Не только в городах, но и в селах можно зачастую увидеть памятные доски, рассказывающие прохожему, что на этом месте или в этом доме произошло такое-то важное для всех нас событие. Памятные доски укрепляют на стенах домов, мостах и иных постройках, но иногда и просто на улице. Они бывают мраморные и гранитные, бронзовые и чугунные.

В небольшом селе Петрищеве есть мемориальная доска на доме, где провела свои последние часы перед казнью героиня Великой Отечественной войны Зоя Космодемьянская.

В разных городах и селах России мемориальные доски рассказывают, о происшедших здесь каких либо событиях. А сколько их посвящено одному только Пушкину! И где-нибудь в самом неожиданном месте вы можете вдруг прочесть, что здесь жил и работал в такие-то годы такой-то крупный деятель науки или культуры, например Сергей Тимофеевич Аксаков.

Надо сказать, что обычай ставить памятные доски не новый. Он возник в глубокой древности. Еще властители Двуречья и египетские фараоны делали разные надписи для потомства о своих победах, об изданных ими законах и т. п. В античных городах имеется множество надписей, вырезанных на камнях и рассказывающих о деяниях полководцев и строителей.

И от эпохи средневековья до нас дошли некоторые памятные надписи. Так, новгородец Иванко Павлович оставил надпись, которая гласит: «В лето 6641 (1133) месяца июля 14 день почях рыти реку сю яз Иванко Павловиць и крест сей поставих». Этот памятник стоит в верховьях Волги, при впадении ее в озеро Стерж. Наверное, Иванко Павлович начал какие-то большие земляные работы в верховьях Волги, для того чтобы новгородские бусы-корабли могли лучше плавать.

Мы можем увидеть на старинных зданиях, например, мраморные доски с надписями о том, что в этом доме учился писатель Гончаров, а еще раньше родился историк Соловьев, что здесь жил Суворов, а на каком-нибудь мосту, что он построен на средства таких-то и таких-то таким-то архитектором, открыт такого-то числа месяца и года в присутствии таких-то высокопоставленных особ (как, например, б. Троицкий мост в Санкт-Петербурге, самого «государя императора самодержца Всероссийского» Николая II и президента Франции господина Феликса Фора). Что же, может быть, это и в самом деле очень хороший мост и стоило водрузить эту доску? Ведь он служит до сих пор. Наконец, в палатах ростовского кремля я видел мемориальную доску, где написано, на средства каких купцов был реставрирован тот или иной древний зал или церковь. И это было дело благородное, может быть, заслуживавшее мемориальной доски.

Но хочется рассказать об одной необычной памятной доске.