Столетняя война (ЛП)

Сэр Джон Киган совершенно прав, упоминая традиционный «буйный хаос неопределенности» при попытке оценить численность войск в средневековых сражениях. Нам повезло иметь описания битвы, составленные свидетелями, мы располагаем рассказами современников, записанными недолгое время спустя, но их сведения о численности войск чудовищно разнятся. Английские хронисты, определяя количество французов, называют числа от 60 до 150 тысяч, французские и бургундские источники говорят о войске величиной от 8 до 50 тысяч. Самые надежные свидетели оценивают французскую армию в 30, 36 и 50 тысяч, внося свой вклад в «буйный хаос неопределенности», только усугубленный доктором Карри. В конце концов я предпочел считать верным общепринятое мнение, согласно которому в битве участвовало около 6 тысяч англичан против примерно 30 тысяч французов. Должен отметить, что это не было результатом моих научных изысканий: я лишь полагался на чутье, говорившее мне, что реакция современников отразила некую необычность Азенкурской битвы, а главная необычность в свидетельствах — несоразмерность численности войск. Английский священник, находившийся на поле боя, говорил о тридцати французах на одного англичанина — очевидная гипербола, но она неоспоримо свидетельствует в пользу традиционного мнения, что Азенкурская битва воспринималась современниками как исключительное событие именно из-за явного неравенства армий. И все же я не ученый, и отвергать выводы доктора Карри казалось безрассудством.

В один год с публикацией труда доктора Карри была издана книга Джулиет Баркер «Азенкур» (Juliet Barker. Agincourt), которая оказалась живым, исчерпывающим и убедительным описанием кампании и битвы. Джулиет Баркер отдает должное выводам доктора Карри, однако вежливо и твердо их отметает. Поскольку исследовательские достоинства ее труда не менее ценны, чем литературные, и поскольку Джулиет Баркер, подобно доктору Карри, основывалась на данных французских и английских архивов, я был рад получить такое свидетельство того, что чутье меня не подвело. Читателям, желающим узнать больше об Азенкурской кампании и сражении, будет нелишним ознакомиться со всеми тремя упомянутыми книгами: «Лик битвы» сэра Джона Кигана, «Азенкур: новая история» Энн Карри и «Азенкур» Джулиет Баркер. Я должен признать, что при великом множестве источников, использованных мной для написания романа, единственной книгой, к которой я с удовольствием обращался вновь и вновь, была книга Джулиет Баркер «Азенкур».

Несоразмерность внутри самой английской армии не вызывает сомнений. Изначально она была армией лучников, численное превосходство которых над латниками при отбытии из Англии составляло примерно три к одному, но ко дню святого Криспина соотношение стало почти шесть к одному. Ведутся бесконечные споры о том, как лучники располагались на поле боя, были ли они все сосредоточены на флангах, размещали ли их между латниками или впереди их рядов. Мне не верится, что лучников могли поставить впереди, просто из-за того, что их слишком сложно было бы увести сквозь шеренги латников при начале рукопашной битвы. Я считаю, что подавляющее большинство их было сосредоточено слева и справа от главного строя. Подробное обсуждение роли лучников в битве можно найти в великолепной книге Роберта Харди «Английский лук: гражданская и военная история» (Robert Hardy. Longbow: A Social and Military History).

Я старался, по возможности, следовать реальным событиям, происшедшим во Франции в тот дождливый день святого Криспина. В целом кажется несомненным, что англичане приблизились первыми (и что Генриху в самом деле принадлежит фраза «Вперед, друзья!» — «Let's go, fellows!»), выстроившись на расстоянии лучного выстрела от французской армии, и что французы по недомыслию допустили этот маневр. Затем лучники первым залпом спровоцировали наступление французов. Первая атака конных латников была призвана разогнать и таким образом обезвредить лучников, однако она не увенчалась успехом — кони, даже в броне, оказались уязвимы для смертоносных стрел, а преграды из кольев хватило, чтобы остановить нападение. Некоторые из обращенных вспять коней, обезумев от стрел, понеслись на первый полк французов, сея хаос в его плотных рядах.

Первому полку, вероятно насчитывавшему около 8 тысяч латников, и без того приходилось несладко. Поле Азенкура незадолго до того было распахано под озимую пшеницу. Николас Хук совершенно прав, говоря, что осенью распахивают глубже, чем весной. Кроме того, в предыдущую ночь прошел сильный ливень, и французам приходилось продираться сквозь вязкую глинистую почву. Переход, должно быть, походил на страшный сон: ускорить шаг было невозможно, сверху на войско сыпались стрелы, и по мере приближения французов к английскому строю стрелы становились все более смертоносными. По поводу убойной силы стрел ведутся многочисленные споры. Кое-кто из ученых полагает, что даже стрела с самым тяжелым шиловидным наконечником, пущенная из самого мощного тисового лука, неспособна пробить латные доспехи. Но тогда зачем Генриху столько лучников? Стрела, ударившая в латы перпендикулярно к поверхности, могла пробить сталь, хотя, безусловно, лучшие доспехи вроде миланской брони оказывались менее уязвимыми. В любом случае шквал стрел вынудил французов идти в бой с закрытыми забралами, что чрезвычайно ограничивало обзор.

Умелый лучник способен сделать пятнадцать точных выстрелов в минуту (я видел, как это происходит при стрельбе из лука с силой натяжения в 110 фунтов [99] — на двадцать — тридцать фунтов меньше, чем у азенкурских луков, но больше, чем у любого современного спортивного лука). Предположим, что азенкурские лучники в среднем делали лишь двенадцать выстрелов в минуту и что лучников было 5 тысяч. Это значит, что каждую минуту во французов летело 60 тысяч стрел, тысяча стрел в секунду. Это также значит, что за десять минут лучники выпустили бы 600 тысяч стрел, то есть стрелы иссякли бы довольно скоро. Однако этот шквал стрел согнал разметанные фланги французов к центру, где ждали английские латники. Такое сужение французского строя делало лучников на английских флангах уязвимыми для французских арбалетов, однако нет никаких свидетельств того, что французы воспользовались этой возможностью. Арбалетчики сделали лишь несколько залпов в самом начале битвы, а затем они, судя по всему, бездействовали, что было фатальной ошибкой, которую следует приписать полному отсутствию командования во французском войске.

Битва длилась три-четыре часа, хотя она фактически завершилась в первые же минуты, когда передовой французский полк повернул назад. Французские латники выбились из сил и почти ничего не видели, строй нарушился, ноги вязли в грязи. По всей видимости, первые ряды полегли довольно быстро, образовав преграду для шедших следом, а на тех напирали задние, тесня их на английские клинки. Англичане (среди которых было некоторое количество валлийцев и гасконцев) стояли свободнее, им было достаточно места драться и убивать. Первый полк, включавший в себя большинство самых знатных французов, был разгромлен. Убиты герцог Алансонский, герцог Барский, герцог Брабантский, архиепископ Сансский, коннетабль Франции и по меньшей мере восемь графов. Другие, подобно герцогу Орлеанскому, герцогу Бурбонскому и маршалу Франции, были взяты в плен. Англичане тоже не обошлись без утрат: погибли герцог Йоркский и граф Суффолк (отец которого умер от дизентерии при осаде Гарфлёра), но потери англичан чрезвычайно малы. Генрих, без сомнений, сражался в первых рядах. Все восемнадцать французов, давших братскую клятву его убить, погибли сами. Брат Генриха Хамфри, герцог Глостерский, был тяжело ранен в битве, и есть свидетельства, что Генрих, встав над ним, отбивал атаки французов, чтобы унести раненого герцога с поля боя.

Второй французский полк пришел на выручку первому, но к этому времени французы, чтобы напасть на англичан, вынуждены были преодолевать барьер, образованный телами убитых и раненых. Кроме того, им пришлось отбивать атаки английских лучников, которые, бросив луки, теперь орудовали алебардами, мечами и боевыми молотами. Преимущество английских стрелков состояло в большей маневренности: на них не давили 60-фунтовые [100] латы с налипшей на них грязью, и атаки лучников были смертоносными. У меня нет подтверждений тому, что вскидывание двух пальцев в знак приветствия берет начало от Азенкура, где лучники якобы дразнили этим жестом побежденных французов, демонстрируя им необходимые для выстрела пальцы, несмотря на угрозы французов их отрубить. Хотя история представляется вполне вероятной.