Тайная вечеря

Это уже привело к жертвам, а вероятность того, что их число возрастет, и заставила меня поговорить с Банделло относительно Прорицателя. Мне кажется, я поступил правильно.

Вначале, пока я объяснял ему, что в Риме уже знают о лавине несчастий, постигших его монастырь, он смотрел на меня настороженно. Я поведал, что высокие инстанции в течение некоторого времени получали сообщения таинственного информатора, который предвещал все ныне происходящее в случае, если работа над «Вечерей» не будет прекращена. По этим донесениям у нас сложилось представление об анониме как о человеке умном, проницательном, возможно доминиканце, скрывающем свою личность из опасения впасть в немилость герцога. Не было никаких сомнений в том, что именно отчаяние подтолкнуло этого человека к действиям против маэстро. Похоже, им руководит навязчивая идея морального и физического уничтожения художника. Одним словом, необходимо как можно скорее установить личность этого человека, чтобы положить конец цепочке смертей и получить неоспоримые доказательства вины Леонардо, которыми, по его утверждению, он располагал.

— Если я не ошибаюсь, падре, отсутствие реакции Рима на предупреждения вынудило его взять дело правосудия в свои руки.

— Но почему, падре Лейр? Что может иметь этот человек против нашего художника? — изумленно вопрошал приор.

— Я много об этом думал и, поверьте, вижу лишь одно возможное объяснение. — Банделло заинтригованно смотрел на меня, взглядом приглашая продолжать. — Моя гипотеза такова: в недалеком прошлом Прорицатель был сообщником Леонардо и даже разделял его еретические взгляды. Возможно, по какой-то причине (ее нам еще предстоит установить) наш человек разочаровался в художнике и решил на него донести. Вначале он был одержим написанием писем в Рим, информируя нас о преступлениях Леонардо против веры и о скрытых в «Вечере» низостях. Однако наш скептицизм привел его в отчаяние, и он решил перейти к действиям.

— К действиям? Я вас не понимаю.

— Не могу упрекнуть вас в этом, приор. Даже я не располагаю пока всеми необходимыми ключами. Однако моя гипотеза обретает смысл, в случае если Прорицатель являлся катаром, так же, как Александр или Гиберто. В течение некоторого времени он считал себя наследником истинных апостолов Христа, и, как и они, терпеливо ожидал Второго Пришествия Мессии. Это мечта каждого bonhomme. Они уверены, что этот день подтвердит истинность их религии в глазах всех христиан. — К этому моменту я уже полностью завладел вниманием падре Виченцо и торжественным тоном завершил свою речь. — Уверен, после долгого и бесплодного ожидания случилось нечто серьезное, после чего Прорицатель утратил веру, отрекся от обетов, воспрещающих «праведникам» прибегать к насилию, и решил кровью отомстить за потерянное с ними время.

— Это ужасное обвинение, падре.

— Давайте рассмотрим факты, приор. Катары очень хорошо знают Новый Завет, поэтому, когда Прорицатель убил брата Александра, он приложил усилия к тому, чтобы это выглядело как самоубийство. Леонардо, в свою очередь, сразу все понял, и, хотя он попытался отвлечь внимание полиции, меня он невольно навел на след: Александр умер так же, как Иуда Искариот, после того как донес на Христа.

— И какое это может иметь значение?

— Еще какое, приор. Символы являются движущей силой в мироздании катаров. Если бы Прорицателю удалось убедить сообщество совершенных в том, что предшествовавшие смерти Христа события повторяются, это означало бы для них, что близится Второе Пришествие. Понимаете? «Самоубийство» библиотекаря было для них знаком того, что мир находится на грани исполнения пророчеств: скоро Христос снова придет на землю, и его вера воссияет, восстав из мрака.

— Парусия [45]…

— Именно. Поэтому последние события произвели впечатление на Гиберто, и он, отбросив опасения, принялся проповедовать доктрину катаров, бесстрашно пожертвовав собой в твердой уверенности, что, когда на землю спустится Господь, он обретет спасение и восстанет из мертвых. Прорицатель осуществляет свою месть с дьявольской изобретательностью.

— Похоже, вы не сомневаетесь в своей правоте.

— Вы правы, — согласился я. — Я уже упоминал о том, что наш информатор — это неординарный человек. Он очень умен, все его действия продуманы. Место, где был повешен Александр, тоже выбрано не случайно.

— В самом деле?

— Мне показалось, вы уже понимаете, — цинично улыбнулся я. — Когда я осматривал галерею Дворца Справедливости, то обратил внимание на балку, на которой он повесил нашего библиотекаря. Там имеется любопытный барельеф. Это изображение некоего Орландо да Трессано, который в древности являлся молотом еретиков. Надпись под барельефом гласит: «Spada в Tutore della fedeper averfatto bruciare come si doveva i Catari» [46]. Занятная шутка, вы не находите?

Виченцо Банделло замер в изумлении. Он и не догадывался, как далеко чума ереси проникла в его монастырь.

— Скажите мне, падре Лейр... По вашему мнению, насколько сильно Прорицателю удалось ввести катаров в заблуждение?

— Достаточно для того, чтобы эти паломники из монастыря францисканцев покинули свое убежище в горах и явились в город со стремлением обрести спасение. Близящаяся Parusia заставила их безропотно расстаться с жизнью. Прорицатель добился того, что община катаров сама пошла на казнь. Надо полагать, теперь только вопрос времени: когда маэстро Леонардо совершит неверный шаг.

— Но тогда... — замялся приор, — вы считаете, что Прорицатель по-прежнему находится среди нас?

— Я в этом убежден, — улыбнулся я. — Он скрывается, потому что знает, что теперь уже поздно молить вас о прощении. Он не только согрешил против доктрины Церкви, но и нарушил заповедь: «Не убий».

— Как же мы его опознаем?

— К счастью, он допустил небольшую оплошность.

— Оплошность?

— В своих первых письмах, когда он еще надеялся на вмешательство Рима, он дал нам ниточку, чтобы мы могли его разыскать.

Морщинистое лицо приора вытянулось от удивления. Его мозг, привычный к установлению связей между разрозненными фактами и разгадыванию загадок, выдал ему молниеносное решение.

— Ну конечно! — воскликнул он, хватаясь за голову. — Это же ваша загадка! Подпись Прорицателя! Именно поэтому она и была написана на карте, найденной на теле библиотекаря!

— Брат Александр хотел самостоятельно распутать эту тайну. Я по неосторожности предоставил ему текст, и, возможно, именно любопытство и приблизило его кончину.

— В таком случае, падре Лейр, он у нас в руках. Чтобы его найти, нам достаточно всего лишь расшифровать его ребус.

— Хотелось бы, чтобы это было так легко.

36

Наш добрый приор, должно быть, за всю ночь не сомкнул глаз. Увидев его красные глаза с темными кругами, я понял, что он провел последние несколько часов в бесплодных поисках разгадки этих злополучных Oculos ejus dinumera. Я почти пожалел о том, что взвалил на него эту новую задачу. Дело в том, что к его обязанности выяснить, кто из членов общины исповедует еретические взгляды, и установить, какие крамольные послания скрыты в картине, украшающей стену его трапезной, теперь добавилась еще одна проблема — найти того, кто стал причиной уже нескольких смертей, нисколько не сомневаясь в правоте своего дела.

Братья в замешательстве смотрели на него, ожидая, когда он откроет капитул.

— Братья, — торжественно начал приор, упершись кулаками в стол. Его голос звучал сурово. — Вот уже почти тридцать лет мы живем в этих стенах, но никогда прежде нам не приходилось сталкиваться с подобной ситуацией. Господь подверг испытанию наше смирение, позволив нам стать свидетелями смерти двух наших любимых братьев и открыв нам то, что их души были запятнаны зловонной ересью. Что должен чувствовать Всевышний при виде нашей беспомощности? В каком состоянии духа мы станем к нему обращаться, если мы не сумели разглядеть их заблуждения, в результате чего они умерли в грехе? Усопшие, от которых мы сегодня отрекаемся, ели вместе с нами хлеб и пили вино. Разве это не делает нас соучастниками? — Банделло глубоко вздохнул. — Однако Господь, дорогие братья, не покинул нас в трудную минуту. В своем бесконечном милосердии он пожелал, чтобы среди нас оказался один из мудрейших ученых.