Кувыр-коллегия (СИ)

Действия фельдмаршала Ласси против Крымского ханства также окончились ничем. Ласси только взял Перекоп и, потеряв много солдат, вынужден был отойти на винтер-квартиры.

Год 1738, декабрь, 4 дня. Санкт-Петербург. При дворе. План новой кампании.

Императрица всероссийкая Анна Ивановна принимала при дворе фельдмаршалов и генералов. Рядом с её троном стоял светлейший герцог Бирон в сиреневом бархате с серебряными галунами. Пышные букли его черного парика ниспадали на плечи фаворита.

Анна была одета торжественно в алое платье с богато украшенным бриллиантами лифом. Её голову венчала корона. Через плечо императрицы протекала голубая орденская лента, В руках она держала знаки власти самодержавной — скипетр и державу.

Фельдмаршал Бурхард Христофор Миних в полной форме и при всех орденах вертел в руках богато украшенный бриллиантами жезл фельдмаршальский. Здесь же был и фельдмаршал Петр Ласси и многие генералы.

Миних представил императрице план военной кампании на новый 1739 год.

Анна только встала после болезни и выглядела плохо. Она вся заплыла жиром и тяжело дышала. Принимать военных ей было тяжело, Анна бы с большим удовольствием полежала в постели и послушала своих шутов.

— Что у тебя там, фельдмаршал? Говори быстрее. Сам знаешь, что я еще не здорова.

— Предлагаю, матушка, в новом году главной армии идти через Польшу к крепости Хотин и действовать как коньюктуры и неприятельские поступки движения показывать будут. А другой армии, матушка, что против Крыма и Кубани действовать станет снова татар учить и им в том флотилия днепровская помогать станет.

— Снова ты мне про коньюктуры толкуешь. Вспомни, как сия война начиналась. Что ты говорил тогда? Доверь, матушка, армию великому Миниху. Я доверила, а что получилось? Все победы твои ничего не стоят.

— В последний раз поверь мне, матушка. Придушу я османов в грядущем году.

Бирон тем словам ухмыльнулся. Миних то увидел, и с ненавистью посмотрел на герцога. Императрица те взгляды заметила.

— Хорошо, фельдмаршал, — сказала она. — Только на сей раз мне победы надобны, Бурхард Христофорыч! Победы!

— Я в этот раз сам голову положу в баталиях, но победу добуду! — обещал Миних.

— Сколь раз про то слыхала! Да ладно. Что за армии там стоят? С кем воевать станешь, фельдмаршал?

— Армия что против Хотина предназначена — 91 одну тысячу солдат имеет. Из числа общего 15 тысяч войск нерегулярных, матушка. При армии пушек числом 169, и из них большого калибра числом — 58.

— Береги моих солдат, фельдмаршал. Береги. И помни, ежели, не совладаешь, то от армии российской тебя отрешу навсегда. И еще одно, герцог Бирон просит братьев своих в твою армию взять. Генерал-майор Карл Бирон и бригадир Густав Бирон воевать желают за меня.

— Пусть воют ежели им охота, матушка. Только я в бою и генералов не жалею, не токмо солдат.

— Я и не просил вас их жалеть, фельдмаршал, — произнес герцог Бирон. — Матушка государыня сказала вам, что они воевать желают. И ни слова сказано не было за то, чтобы жалеть их.

Миних склонил голову перед Анной.

"Что же герцог желает соглядатаев своих ко мне приставить? — подумал он. — Отлично. Я их в самое опасное место определю. Пусть там и приглядывают за мной".

Год 1738, декабрь, 8 дня. Санкт-Петербург. При малом дворе. Императрица и принцесса.

Анна Леопольдовна в отличие от своей державной тетушки шутов и шутих не любила. Она скучала от их шуток и кривляния. Все это принцесса терпела лишь через силу в угоду императрице.

Шуты и шутихи же, увидев такое отношение, всячески старались молодую принцессу "уколоть" и "очернить".

Буженинова постоянно нашептывала императрице слова о неблагодарности молодой принцессы. И в восьмой день декабря 1738 года, решила она глаза императрице относительно принцессы полностью открыть:

— Она рази ценит милость твою, матушка? Рожу постоянно постную имеет. Вчерась, как ты изволила письма князя Куракина к любовнице переиначить, все со смеху помирали. Она и не улыбнулась.

— Молода она еще, куколка. Девка к замужеству готовиться.

— Знамо как она к нему готовиться. Да и не девка, она давно, матушка.

— Ты чего языком болтаешь? Али не знаешь, что она наследника для престола моего родить должна. Анна девка еще. Куда ей про мужиков думать?

— Матушка. Она то девка, скромная была. То верно. Да при ней особа некая обретается в любви весьма искушенная. И она из принцессы не девку сделала.

— Она? — не поняла императрица.

— Она с полюбовником принцессу свела и разным пакостям её научила.

— Кто же она такая?

— Да Юлиана Ланге, камер-юнгфера молодой принцессы. И свела она нашу, Анну с посланцем саксонским графом Линаром.

— Как свела? — не поняла императрица. — Что сие означает? Да её жених принц Антон Брауншвейгский при дворе проживает! Она что спит в одной постели с Линаром?

— И уже давно. Про то всем ведомо. Всем окромя тебя, матушка. Придворные твои али не хотят, али бояться, про то тебе сказать. А я одна сказала. Мне то чего надобно? Я ни от кого подачек не беру, матушка.

— И ты правду говоришь, куколка? Скажи, то правда?

— Да пойдем в покои принцессы. Ты и сама все увидишь.

— Идем, — Анна тяжело поднялась.

— Да предупредят её, матушка. Али не знаешь двора своего? Мошенники и воры. Все за деньги продадут. Надобно неожиданно к ним нагрянуть.

Анна обвела глазами придворных.

— Всем здесь оставаться! И чтобы носа никто из зала не высовывал под страхом гнева моего!

Придворные склонились в поклонах. Они чувствовали грозу. Даже шуты престали дурачиться.

— Идем. Я желаю визит принцессе нанести!

Анна пошла только с Бужениновой и Новокшеновой. Сопровождали её пять офицеров конной гвардии. Более никого она с собой не позвала.

Они быстро прошли в помещения отделенные для молодого двора. Анна сама двери властной рукой распахнула. В будуаре принцессы были трое. Сама Анна Леопольдовна, граф Морис Линар посланник короля Августа III, и камер-юнгфера Юлиана Ланге.

Принцесса сидела на коленях у графа в одном неглиже и, держа в руках тарелку с виноградом, ягодки пальчиками отщипывала и со своей руки Линара кормила.

Ланге первая заметила императрицу и вскрикнула. Она сразу вскочила со своего стула и присела в глубоком реверансе.

— Это чего здесь происходит за непотребство? — прогремела императрица. — Знать, когда я больна была вы много воли себя взяли, ваше высочество?

Принцесса Анна подпрыгнула. Линар вскочил и также поклонился императрице.

— Вам, граф приказываю одеться и вон из моего дворца в посольский дом. И там ждать моего приказа!

Линар еще раз поклонился и стал подбирать предметы своего туалета. Юлиана Ланге ему в том помогала. И они вдвоем быстро убрались, оставив принцессу вместе с государыней. Императрица шутих и гвардейцев за дверями оставила. Дело это было семейное.

— Так-то ты ведешь себя? Я тебя наследницей престола определила. Я на тебя главную надежду положила! Мне надобен наследник трона, в твоей утробе зарожденный! Понимаешь ли, дура безмозглая?! У меня под боком Лизка сидит, и я тронуть её и пальцем не могу. Оттого что наследника дома Иванова нет. А у Петровен то малец в Голштинии подрастает*! (*Анна имел в виду сына Анны Петровны юного герцога Петра Голштинского) А ты хвостом метешь?

— Но государыня…

Анна стала бить принцессу по щекам.

— Подстилка продажная! Тварь неблагодарная! Ну да я разберусь с тобой. Я тебе устрою жизнь развеселую. Думала, что помирать Анна собралась? Думала, что императрица более империей не правит?

— Тетушка! — взмолилась принцесса.

— А я еще в доме своем хозяйка.

В будуар принцессы вбежал герцог Бирон.

— Анхен…

— Ты? — царица посмотрела на своего фаворита. — Ты знал про сие непотребство? Знал, Эрнест? Не отвечай! По глазам вижу, что знал! Знал и молчал!