Гарольд, последний король Англосаксонский (Завоевание Англии) (др. перевод)

ГЛАВА 2

Малье де-Гравиль, как настоящий воин, едва коснулся подушки, тут же заснул богатырским сном без сновидений. Но около полуночи он был пробужден таким шумом, который разбудил бы не только его, но и семерых спящих сказочных витязей: раздались крики, треск, звуки рогов. Он вскочил с постели и увидел, что вся комната была освещена каким-то кровавым зловещим светом. Первая его мысль была, что крепость горит, но когда он вскочил на скамью, которая стояла около стены, и взглянул в отверстие башни, ему показалось, что вся окрестность охвачена пламенем, и сквозь эту огненную стихию он ясно разглядел, что сотни людей переплывали речку, перелезали через ров, бросались на секиры осажденных, прорывались через их ряды и рогатки, пытаясь войти внутрь окопов. Одни были полувооруженные, в шлемах и нагрудниках; другие – в полотняных туниках; третьи – почти совсем нагие. Громкие крики: «Хвала Водану»! сливались с криками: «Выходи, выходи за веру наших отцов»! Нормандец тотчас же понял, что валлийцы штурмовали саксонский стан. Немного времени потребовалось ловкому рыцарю, чтобы одеть кольчугу и схватить меч. Он выбежал из комнаты и спустился с лестницы в зал, наполненный поспешно вооружавшимися людьми.

– Где Гарольд? – спросил у них рыцарь.

– На окопах, – ответил Сексвульф, застегивая кожаный нагрудник. – Валлийские дьяволы выползли все-таки из своего ада!

– А это их вестовые огни?... Значит, вся страна идет на нас?

– Полно болтать вздор! – произнес Сексвульф. – Все эти холмы заняты воинами Гарольда, огни предупредили нас прежде, чем враги приблизились к нам; если б не это, то мы все уснули бы теперь сном вечности или были бы искрошены в куски...

– Постой, постой, – воскликнул рыцарь, – разве здесь нет монаха, чтобы благословить нас на бой!

– Очень нужно! – ответил Сексвульф и вышел наружу.

Страшное зрелище представилось им, как только они вышли на открытое место. Хотя битва началась недавно, но резня была уже в полном разгаре. Ободренные превосходством воинов, проявляя храбрость, похожую на бешенство сумасшедших, бритты перешли окопы, переплыли реку, хватали руками выставленные против них копья, перепрыгивали через трупы и с криками безумной радости кидались на тесные ряды, выстроившиеся перед крепостью. Река была полна крови, в полном смысле слова; пораженные стрелами трупы всплывали и исчезали; с противоположного берега люди бесстрашно бросались в воду, чтобы переплыть к стану неприятеля. Как белые медведи окружают корабль викинга при свете северного сиянья, так пробивались свирепые валлийцы сквозь огненную стихию.

Среди всей этой мессы сражающихся отличались два человека: один, высокий и статный, стоял твердо, как дуб, у знамени, которое то обивалось вокруг древка, то широко развевалось по воздуху от быстрого движения людей, так как ночь была совершенно тихая. С тяжелой секирой в руках стоял он против сотен, и с каждым ударом, быстрым, как молния, падал новый враг. Вокруг него грудами лежали уже трупы валлийцев. В самом центре сражения, впереди свежего отряда горцев, проложивших себе путь с другой стороны, находился человек, которого, казалось, охраняла какая-то волшебная сила от стрел и мечей. Оборонительное оружие этого вождя было до того легкое, что можно было подумать, что оно предназначалось для украшения, но не для боя. Большой золотой нагрудник прикрывал только средину его груди; на шее он носил золотое ожерелье, а золотые обручья украшали его руку, залитую кровью саксонцев. Вождь был среднего роста и хрупкого телосложения, но жажда победы делала его гигантом. Вместо шлема на голове его был только золотой обруч, а ярко-рыжие длинные волосы ниспадали на плечи и развевались при каждом движении. Глаза его сверкали, как у тигра, и, подобно этому животному, он бросался прыжком на пики противника. В какой-то момент он исчез в неприятельских рядах, и его можно было отличить только по частому сверканью короткого копья, но вскоре он пробил себе путь и вышел невредимым. Между тем его воины окружили прорванную им линию и сомкнулись вокруг него, убивая врагов и падая под их ударами.

– Поистине, вот сражение, в котором можно потешиться, – произнес де-Гравиль. – Ну, Сексвульф, ты теперь убедился, что ошибся, называя нормандцев хвастунами... С нами Водан!... Иди врагу в тыл.

Но оглянувшись назад, де-Гравиль заметил, что Сексвульф уже вел свой отряд к знамени, у которого стоял Гарольд. Нормандец недолго думал: в одно мгновение он очутился среди валлонского отряда, которым командовал вождь с золотым обручем на голове. Защищенный кольчугой от ударов оружия валлонов, рыцарь косил своим мечом как косою смерти. Он рубил направо и налево и почти уже пробился к саксам, твердо стоявшим в середине, когда рев и стоны на его пути обратили на нормандца внимание кембрийского вождя. Через минуту валлийский лев уже стоял против нормандца, не учтя, что железной кольчуге он противопоставил полуоткрытую грудь, короткое римское копье – длинному норманнскому мечу. Несмотря на явное неравенство бойцов, движения бритта были так быстры, рука его так тверда и ловка, что де-Гравиль, считавшийся одним из лучших воинов Вильгельма Нормандского, предпочел бы скорее видеть пред собою Фиц-Осборна или Монтгомери, чем отражать эти молниеносные удары и выдерживать бурный натиск свирепого Гриффита. Кольчуга рыцаря уже была прорублена в двух или трех местах, и кровь струилась из них, а тяжелый меч его только свистел в воздухе, стараясь попасть в увертливого противника. В это время саксонский отряд, воспользовавшись брешью, которая образовалась в рядах неприятеля и, узнав валлийского короля, предпринял отчаянное усилие. Тут на несколько минут завязалась беспорядочная, ужасная резня; удары сыпались наудачу, куда ни попало, люди падали как колосья под серпом жнеца, и никто не мог сказать, как настигла их смерть; но дисциплина, которую саксонцы сохранили по привычке даже среди суматохи, наконец восторжествовала. Дружным напором пробили они себе путь, хотя с большими потерями, и примкнули к главным силам, выстроившимся перед крепостью.

Между тем Гарольду, с помощью дружины Сексвульфа, удалось, наконец, отбить валлонов. Окинув орлиным взором все поле, Гарольд приказал некоторым воинам вернуться в крепость и открыть со стен обстрел камнями и стрелами, после чего сказал ровным и спокойным голосом:

– Теперь сражается на нашей стороне терпение; не успеет луна взойти на вершину того холма, как наши войска, находящиеся в Каэр-хене и Абере, прибудут сюда и отрежут валлонам путь к отступлению... Несите мое знамя в средину сражения.

Как только Гарольд пошел в сопровождении двадцати или тридцати ратников к тому месту, где теперь сосредоточивалась битва, Гриффит заметил его и пошел ему навстречу в то самое время, когда победа явно начинала склоняться на его сторону. Если б не нормандец, который, несмотря на раны и непривычку сражаться пешим, стоял твердо впереди, саксонцы, задавленные многочисленностью неприятели и падая один за другим под меткими стрелами, бежали бы в крепость и тогда сами вынесли б себе приговор, потому что валлийцы преследовали бы их по пятам. Несчастьем валлийцев было то, что они никогда не считали войну искусством, поэтому и теперь Гриффит испортил все дело, как только кинулся к Гарольду. Молодой человек увидел налетающего врага, который вертелся около него, как сокол над бекасом. Граф остановился, построил свою маленькую дружину полукругом, приказав ей сомкнуть огромные щиты стеной и выставить копья, а сам встал впереди всех со своей грозной секирой. В одно мгновение он был окружен, и сквозь град стрел сверкнуло копье короля Валлийского. Однако Гарольд лучше де-Гравиля был знаком с приемами валлийцев, к тому же он не был обременен тяжелым вооружением, кроме шлема, и был одет в легкий кожаный панцирь. Он откинув назад свою тяжелую секиру, ринулся на противника, обхватил его левой рукой, а правой сжал ему горло.