Жанна дАрк из рода Валуа. Книга 2

– Тебя уже прогнали из Вокулёра с позором, – кричал отец. – Куда ты теперь пойдёшь?! К герцогу Лотарингскому?! Чтобы теперь, уже не только тебя, но и всех нас погнали с этих земель, а то и бросили в темницу за ересь!

– Будет нужно, пойду и к нему, – тихо, почти покорно отвечала девушка. – Но сначала попробую ещё раз поговорить с господином де Бодрикуром.

Господин Арк не знал, что делать. Быть ласковым он не умел, как не умел уговаривать, приводя убедительные доводы. Он мог только ударить – по столу или по лицу. Но, как только его кулак опустился на доски стола перед самым носом Жанны, она вдруг вскинула глаза и посмотрела на отца так, что рука его сама собой разжалась.

– Я бы предпочла прясть возле матери, – сказала Жанна-Клод, не отводя взгляда, под которым вся решимость господина Арка вдруг осела, словно пыль, а напряженное злое лицо разгладилось и, как будто обвисло. – Но есть долг более высокий, чем тот, что вы для меня определили. Скоро ты сам столкнешься с войной и поймёшь, что я обрекаю себя на жизнь тяжёлую и страшную. На такую, которую по доброй воле выберет не каждый мужчина из тех, что я знаю. Но, если надо… Если знаешь, что только ты, и никто другой, не в состоянии совершить предназначенное?.. Скажи, батюшка, можно ли будет мне жить потом, в мире и покое, зная, что повелением нашего всеобщего Отца я пренебрегла?

Господин Арк бессильно опустился на табурет. До сих пор он никогда не разговаривал с Жанной о серьёзных вещах, и, подобно всем другим деревенским отцам, предпочитал в общении с дочерьми ограничиваться одними только отцовскими приказами. Но сейчас что-то мешало ему продолжать кричать и приказывать. То ли изъяснялась Жанна как-то слишком умно – не иначе набралась этой премудрости у отца Мигеля – то ли смотрела как-то.., бр-р! Даже мороз пробежал по спине господина Арка. И снова вспомнилось: «Не моя ведь…".

– Жанна, неужели ты на самом деле слышала самого Господа?

Девушка почему-то покраснела и опустила глаза.

– Нет, – сказала она после минутного раздумья. – Я слышала только тех, кто передал мне его волю.

– Это, кто ж такие?

Жанне вдруг вспомнилась давняя встреча из детства с дамой, похожей на святую с фрески… Как она тогда назвалась?..

– Я слышала святую Маргариту, которая благословила меня.., И ещё.., святого Мишеля. Он и открыл мне, что только я смогу спасти дофина и короновать его в Реймсе, как и положено… Он ведь давний заступник их семейства 5.

Как завороженный, господин Арк недоверчиво покачал головой.

– Поверить не могу… Что ж теперь делать-то? Я слово дал… Парень тот рад и надеется…

Жанна ласково положила свою руку поверх руки отца.

– Отпустите меня в Вокулёр, батюшка. Дядя и Луи пойдут со мной снова. Они верят… Поверит и господин де Бодрикур.

– Вокулёр…, – ворчливо вздохнул Арк. – Там скоро жарко будет. И, ты права, мне тоже придется идти воевать… Бог знает, вернусь ли… Да и все мы – переживем ли это нашествие?

– Вернетесь, батюшка. Я знаю, что вернетесь, особенно теперь, когда вот так держу вас за руку…

Внезапно она сморщилась, как от боли, и согнулась, тяжело навалившись на стол.

– Что с тобой, Жанна?! – встревожился господин Арк. – Ты больна? Тебе плохо?! Или, всё-таки, солдаты в Вокулёре тебя обидели?!

– Нет, нет…

Жанна-Клод глубоко вздохнула, выпрямилась и, вдруг, расплакалась, тихо и горько, как плакала только в детстве.

– Не отдавайте меня замуж, батюшка! Эта война никогда не кончится, если не помочь дофину… И мы все, и семьи из Грю и Домреми должны уйти в Нефшато, как только на Вокулёр нападут. Там мы спасёмся. Но потом, прошу вас, позвольте мне снова пойти к господину де Бодрикуру! И не препятствуйте более ни в чём.

Напуганный, а более всего, удивлённый и, в особенности, тем, чему он не находил объяснения, господин Арк только молча кивнул.

А вскоре осадили Вокулёр. И с первого же месяца осады, Жанна без устали ходила по округе, убеждая жителей идти скрываться за спасительные стены Нефшато. Кое-кто поначалу смеялся. Припоминали, как девушка пыталась назваться Лотарингской Девой. Но все заканчивалось, как только она приходила и начинала убеждать.

Как и господин Арк, никто и никогда, кроме, пожалуй, отца Мигеля да «мальчишки» Луи, не пытался ни разговаривать с Жанной, ни слушать то, о чём она говорит. Да и не болтала она особенно много. Попросят – расскажет что-нибудь с удовольствием, а не попросят – сама с рассказами приставать не станет. Но теперь она говорила что-то странное, на первый взгляд, дурное и глупое, словно хотела не спасти, а просто, запугиванием, убедить всех в том, что Дева-Спасительница именно она. Однако, после её слов, даже самым неверующим думалось, что сделать надо так, как Жанна и говорила. Потому что, каким-то непонятным образом, при одном только её виде, с лиц исчезали усмешки, а в головах появлялась уверенность – она знает, что говорит! Так что очень скоро пополз среди местных крестьян слушок, что дочка-то у Арка, может, и впрямь не простая. И, может, воистину бургундцы да англичане идут не столько на Вокулёр, сколько выжечь эти земли, из которых должна пойти на них долгожданная спасительница Франции. И надо, надо делать, как она говорит, чтобы спастись… Бог его знает, девочкой-то Жанна всегда была странной, но набожной и послушной. Беды от неё никому не было – одна радость. А где странность, там и божья забота. Не зря же она всегда знала, кому по осени свадьбу играть, и, кто у кого родится…

В итоге, к самому разгару осады, деревни «за спиной» Вокулёра словно вымерли.

Зато потом, когда жители вернулись на пепелища и осознали, какая беда их миновала, уже не просто слушок, а громогласный слух полетел по округе – Лотарингская Дева явилась! «Она спасла нас и так же спасет всю Францию», – судачили между собой деревенские кумушки, разнося новость с корзинами, в которых таскали всякую снедь на продажу, кто в Туль, а кто в Вокулёр. «Пускай господин де Бодрикур отправит её к дофину, и пророчество исполнится!». И теперь, даже папаша Арк не решался мешать дочери. Только смотрел с испугом в её уверенное лицо и старался не вспоминать о крови, о ранах и о том страхе, который пережил за стенами осаждённой крепости.

– Я снова начала думать, что это ты, – сказала как-то Жанна-Луи, наслушавшись разговоров на кухне. – Здесь все в тебя так поверили… И эта вера тобой заслужена – до сих пор ни разу не удавалось убедить их делать что-то всем вместе так, как сейчас убедила ты…

– Это только здесь, – покачала головой Клод. – Я вижу, как все воодушевились надеждой на спасительницу. И для местных жителей меня, наверное, достаточно. Но дальше, там, куда мы должны уйти, я не смогу ничего. Я боюсь толпы, боюсь солдат… Помнишь, в Вокулёре? Быть смелой, как ты, у меня не получится. И войны я боюсь.

– Я тоже боюсь, – вздохнула Жанна-Луи. – Но не солдат, и не толпы…

Обе девушки, не сговариваясь, чувствовали одно и то же – каждой казалось, что другая сможет больше, потому что она – истинная. Но каждая считала своим долгом помочь, поддержать и, по мере сил, уберечь от любой помехи. Клод изо всех сил старалась сделать так, чтобы люди поверили, не столько в само чудо, сколько в возможность его появления совсем рядом, в человеке, которого они давно знали. А Жанна готова была возглавить армию, карабкаться по осадным лестницам и жить среди солдат их страшной мужской жизнью, лишь бы оградить ото всего этого чистую душу Клод, вынужденную теперь идти с ней до самого конца, чтобы не пропала в людях ни вера, ни надежда.

– Мы вместе, – сказала она, беря подругу за руку, – и это самое главное доказательство того, что Лотарингская Дева, которая спасёт дофина, не сказка…

Казалось, что можно снова идти в Вокулёр, тем более, что слухи о чудесной спасительнице, пророчице и даже целительнице, заполнили эти места до краёв. Но тут заартачился внезапно тот, от которого ничего подобного не ждали – несостоявшийся жених. В глаза не видев невесту, он всё же посчитал себя обманутым, оскорбился, надулся и подал на Жанну в суд.