Аскольд и Дир

В Киеве начались усиленные приготовления к походу. В дружине приводилось в порядок оружие и снаряжение, ремонтировались телеги, коптилось мясо, пеклись хлебы, сушились сухари. Дир кинул клич: добровольцам будет выплачена большая сумма денег, в случае ранения она будет увеличена, а семьям погибшим будет выделено в два раза больше: Было много искателей приключений, желающих пожить за чужой счёт, дальние края привлекали и манили, потому что грабёж считался тогда прибыльным и почётным занятием.

Четырнадцатого жовтеня (14 октября) 881 года в день Крышеня-Коляды, когда справлялись свадьбы и девушки в своих песнях восславляли первый снежок, большое войско под водительством Дира вышло из Киева и направилось к Днестру Настроение у воинов было боевое: погода стояла сухая, высоко в небе светило солнышко, а уличи никогда не представлялись опасным противником; отодвинутые к далёкому Чёрному морю, они вечно были в стороне от важнейших событий славянского мира, жили своей замкнутой жизнью, военной силой не отличались. Зато торговали с заморскими странами и в их кладовых должно было скопиться много добра. Будет чем поживиться!

До Днестра дошли спокойно, даже пограничные разъезды не беспокоили. Значит, неприятель нападения не ожидал, они появятся внезапно, а это означало половину успеха.

Переправились через Днестр, двинулись на юг. Только тут появились первые уличские конные разъезды. Они небольшими группами скакали в отдалении, иногда подъезжали поближе, выведывали, высматривали. Дир, усмехаясь, говорил боярину Богуте:

- Сейчас у них паника по всей земле уличской началась, не так просто собрать все силы в единый кулак, когда враг нападает неожиданно и совершает стремительный бросок в глубь страны.

Богута был его возраста, военного опыта почти не имел, зато отличался характером задорным, неунывающим, за что Дир его и любил. Рыжие волосы у него всегда были растрёпанными, как пучок соломы, хотя он их старательно расчёсывал, веснушчатый нос облез после летнего загара.

- Мы их, князь, сгрудим в кучу и сбросим в Чёрное море, - ответил он, весело блеснув светло-синими глазами. - Главное - быстрота и натиск!

На третьи сутки подошли к городу Пересечен, столице княжества. Он был пуст. Были видны следы поспешного бегства, в некоторых печах ещё тлели огоньки и стояли горшки с приготовленной едой. Воины с радостными криками рассеялись по домам, тащили что попало, телеги были нагружены добычей.

Дир вошёл в княжеский дворец, поднялся на второй ярус, стал поочерёдно заглядывать в комнаты. Наконец остановился в одной из них. Двухместная кровать с беспорядочно разбросанными подушками и одеялом. Возле неё заметил башмачки, а на скамейке небрежно брошенное платье. Всё это принадлежало Живане. Тогда, не сдержавшись, подскочил к кровати, схватил меч и стал рубить перину, одеяла, подушки. Взлетел и закружился куриный пух, поднялся к потолку; лез в нос, рот, мешал дышать, а он всё рубил и рубил, не в силах остановиться…

Войско заночевало в Пересечене, а утром, отяжелев от добычи, двинулось к югу. Небо затянуло тучами, пошёл моросящий дождь, который перешёл в настоящий ливень. Пришлось остановиться, бойцы прикрылись чем могли. Туча промчалась, подул холодный ветер, стало зябко, воинство невольно прибавило шаг.

И тут вдали показались большие скопления всадников. Они стремительно приближались. Дир выстроил своё войско в несколько рядов, в запасе оставил конную дружину, воины прикрылись щитами, выставили перед собой длинные пики. Уличи с громкими криками кинулись вперёд; подскакав на близкое расстояние, остановились, пустили кучу стрел и повернули коней обратно. Тетивы луков, намоченные под дождём, ослабли, и стрелы падали, не долетев до киевлян. Те в ответ стали громко смеяться, выкрикивать:

- Кишка тонка!

- Каши мало ели!

- Слабаки! К жёнам ступайте, сил набирайтесь!

Всадники ускакали. Воины в весёлом настроении построились в походную колонну, двинулись дальше. Но вскоре конница противника из-за какого-то буерака внезапно вырвалась прямо перед самым носом передовых подразделений, с ходу врезалась в них с трёх сторон. Ратники в панике смешались, некоторые пытались отразить нападение, иные пускались наутёк, их догоняли уличи, беспощадно рубили…

Дир в это время был в хвосте войска, занимался перестроением дружины. К нему примчался боярин Богута:

- Князь! Надо срочно спасать головной отряд! Веди дружину!

Дир ударил коня плетью, успев крикнуть на ходу:

- За мно-о-ой!

Дружинники прискакали тогда, когда головные силы были разгромлены. Уличи, увидев бронированных всадников, быстро умчались в степь. Дир с болью в сердце оглядывал поле боя. Десятки зарубленных бойцов. Много раненых, они кричали и стонали; оставшиеся в живых медленно собирались вокруг своего сотского Клуда. Дир направил на него коня, выкрикивая в бешенстве:

- Куда смотрел, растяпа? Почему не выслал дозор?

- Да ведь уличи ускакали, все видели, - оправдывался сотский.

- «Все видели!» - передразнил его Дир. - А они затаились и застали врасплох!

Конь у него вздыбился, князь с трудом усмирил, сам не мог успокоиться, злость и досада разбирали всё больше и больше. Спросил:

- Кто среди вас десятский?

Один из воинов вышел вперёд.

- Назначаю тебя сотским! Принимай бойцов! А ты, - ткнул он плёткой в Клуда, - отныне разжалован в рядовые!

Во все стороны отправив разъезды, войско двинулось дальше. Но не прошло и получаса, как появились соединения всадников, они налетали, пускали стрелы и повёртывали в степь, не принимая боя. Потом такие нападения стали постоянными, они заставляли киевлян принимать боевой строй, готовиться к отражению, потом двигаться вперёд, но при появлении конницы останавливаться, располагаться на местности, замерев в ожидании стычки. Стрелы находили жертв, становилось всё больше и больше раненых и убитых.

- На измор берут, сволочи, - в сердцах выругался Богута.

- Ничего. Подловим подходящий случай и вдарим изо всей силы! - бодрился Дир.

- Боюсь, что это будет удар в пустоту, - невесело ответил Богута.

- Куда они денутся? - сказал Дир, внимательно вглядываясь в даль. - Через дня три-четыре прижмём неприятеля к морю, тогда посмотрим, как он запляшет!

Рано утром, позавтракав, продолжили движение. Но не прошли и пару вёрст, как появилась конница противника. На сей раз она наседала с трёх сторон, лавина за лавиной всадники накатывались на пешие части, засыпали стрелами, подлавливали мелкие подразделения, оторвавшиеся от основных частей, безжалостно истребляли и быстро скрывались. Дир измотал дружину, бросая из одного конца войска в другой, и всё бесполезно: враг успевал уйти раньше, чем прибывали бронированные конники. Уличи наседали до самой темноты, так и не ввязавшись ни в одно большое сражение.

За ужином Богута сказал мрачно:

- Наши потери большие, а до противника мы не дотянулись ни одним мечом. Понимаешь, князь, чем это нам грозит, если мы будем упорствовать дальше и воевать таким же способом?

- А что ты предлагаешь? - раздражённо спросил Дир.

- Надо придумывать что-нибудь новое.

- Что именно?

- Думай. Ты - князь.

- Ты тоже отвечаешь за ополчение.

Богута немного подумал, ответил:

- Честно говоря, не знаю, что и предложить. С моими пешими бойцами конных уличей не догнать и сражение не навязать. Твоей одетой в железо дружине это тоже не под силу. Стало быть…

- Что - «стало быть»? - взъерошился Дир.

- Или вставать в круговую оборону и ждать, когда уличи нападут всеми силами. Или…

- Ну, договаривай!

- Что тут договаривать. Назад надо двигаться.

- Признать своё поражение?

- Ну почему поражение… Просто получится не вполне удачный поход…

- На это никогда не пойду! Я пришёл сюда, чтобы наказать уличских князей, и сделаю это во что бы то ни стало!

Богута промолчал. Завернувшись в меховую бурку, лёг спиной к костру и скоро уснул. Дир ещё долго смотрел в высокое звёздное небо.