Аскольд и Дир

- Папу моего зовут Велемиром, а маму Ясей. Их терем стоит на реке Волхов, найдёшь легко. Что же мне передать им, какие подарки выбрать? - встрепенулась Чаруша и стала метаться по светлице, перекидывая одну за другой свои вещи. - Мама любит что-нибудь тёплое из одежды. Носит меха. У меня есть меха, но ведь ими в Новгороде никого не удивишь…

- Может, что-то из драгоценностей, - осторожно подсказала Есеня. - Наверно, тебе всего надарили, всё-таки княгиня!

- Какая я княгиня, так, для вида, - с горечью ответила Чаруша, но тут же оживилась. - Ты права! Мама у меня красавица! Очень любила красивые ожерелья. Подарю ей моё любимое.

С подарком отцу решили тут же:

- Мужчины выше всего ценят оружие, а у Дира целый ворох мечей, даренных ему по случаю и просто так, из желания подольститься к киевскому князю.

Они выбрали самый красивый.

- А Дир не хватится? - спросила Есеня. - Чего доброго, заругает!

- Он верхогляд, - ответила Чаруша равнодушно. - Самого себя не помнит.

На прощанье Чаруша ещё раз обняла Есеню, всплакнула:

- Поклонись от меня родным местам. Я столько слез пролила, тоскуя…

Вверх по Днепру шли на вёслах, кое-где под парусами, а потом волоком по суше. Суда были поставлены на большие тележки с колёсами, в них впрягались всеми силами, медленно продвигаясь. Этим делом из поколения в поколение заправляли местные жители. Они проявляли большую сноровку и умение, знали все ямы и ухабы, на ходу меняли ломающиеся части повозок, трудились в любую погоду.

А вот и река Ловать, по тихому течению которой корабли доплыли до озера Ильмень, вошли в Волхов. Жадно смотрела Есеня на появившийся в туманной дымке Новгород: деревянные крепостные стены, длинные причалы по реке с многочисленными кораблями из разных стран. Только пристали, как прибежали двое владельцев амбаров, предлагая сдать их внаём. Есеня осмотрела каждый из них, выбрала понравившийся. В него был сгружен весь товар, она его заперла своим замком. Потом пошла смотреть город.

Новгород был весь деревянный, дома сложены из огромных брёвен, крыты досками, по дубовым столбам огорожены горбылём; окна украшали наличники в красивой резьбе - настоящее деревянное кружево; мостовые выложены жердями и разрубленными надвое деревьями. Есеня вынуждена была признать, что строения здесь были и добротнее, и красивее киевских, потому что крутом стояли безбрежные леса, а на юге господствовала степь с редкими перелесками. Но угнетало хмурое небо, по которому мчались низкие серые облака, сеявшие мелкий моросящий дождичек, было сыро, пахло болотом. То ли дело в Киеве, где почти всегда высокое голубое небо и яркое солнышко, дожди редкие и проносятся быстро, уступая место тёплой сухой погоде.

Она подошла к княжескому дворцу, двухэтажному красивому зданию с островерхой крышей и красивым стягом наверху, на котором был изображён стремительно несущийся сокол. Спросила воина, стоявшего у входа:

- Можно мне пройти к князю Рюрику?

- Нет, сударыня.

- Я из Киева, по важному государственному делу.

- Невозможно, сударыня.

- Но почему?

- Князь Рюрик умер.

- Вот как, - сказала поражённая Есеня. - И когда это случилось?

- Недавно похоронили.

- Кто же стал князем новгородским?

- Олег.

- Я бы и с ним решила наш вопрос.

- Он сейчас в отлучке. Будет через неделю.

- Хорошо. Я приеду через неделю.

Тогда она направилась к родителям Чаруши, нашла их терем. Дверь ей открыл привратник.

- Я из Киева, - сказала она. - Мне бы хотелось увидеть купца Велемира.

- Он умер.

«Что это я сегодня на одних покойных натыкаюсь? - подумала Есеня. - Не к добру это…»

- А его супруга?

- Она у себя в светлице.

Привратник провёл её на второй этаж, указал на дверь:

- Сюда, пожалуйста.

Есеня вошла в светлицу. В кресле, закрыв ноги шерстяным покрывалом, сидела сухонькая старушонка. Она подняла лицо и взглянула на Есеню, в её облике она ясно увидела черты Чаруши.

- Я из Киева, - сказал Есеня, поздоровавшись. - Зашла, чтобы передать поклон от вашей дочери Чаруши.

И вдруг из глаз старушки полились обильные слезы, она их вытирала, но они продолжали течь по её щекам.

- Как она там? Здорова ли? - наконец произнесла она. - Да ты садись, садись, милочка.

Есеня села напротив неё и стала рассказывать. Она говорила о том, что Чаруша счастлива в семейной жизни, что у неё хороший муж - князь киевский Дир, и три сына, прекрасных воина…

Старушка не сводила с неё взгляда, улыбалась, вытирая платочком слезы. Наконец проговорила:

- А мне-то всякое думалось. Ведь как иногда бывает? Соблазнят девушку красивыми словами разные проходимцы, поживут немного, да бросят на произвол судьбы…

- Нет, нет! - горячо возразила Есеня. - Она княгиня! Она в большом почёте! Она окружена любовью и мужа, и детей…

- Слава богам! - наконец облегчённо сказала старушка. - Жаль, мой супруг не дожил до этого часа. Он простил её перед самой кончиной. Намеревался в Киев к ней съездить, повидаться, да болезнь помешала. А я никогда не осуждала, в душе считала, что поступила она правильно. Но супруг был настроен непримиримо, да и то под конец сдался… Да что я, право, говорю и говорю, а ведь ты с дороги, проголодалась, наверное. Пойдём, пойдём в трапезную, сейчас мы с тобой пообедаем!

Челядь быстро спроворила разную снедь, они сидели за столом и продолжали беседовать. Говорить приходилось больше Есене, потому что старушка выспрашивала все мелочи жизни Чаруши. Есене приходилось говорить все, что знает, но многое выдумывать и сочинять, чтобы успокоить её, вселить радость в исстрадавшееся сердце.

После обеда старушка спросила:

- А где ты остановилась?

- Пока нигде.

- Перебирайся с корабля со всеми своими вещами ко мне! Будешь жить только у меня, и не спорь! Места в тереме предостаточно, располагайся как дома.

Днём Есеня торговала восточными товарами на новгородском рынке, а по вечерам они допоздна сидели в светлице и предавались разговорам о Чаруше. Старушка подробно рассказывала о её детстве и юности, вспоминая милые случаи, какие-то частности, неожиданные обстоятельства, иногда пускаясь в пространные рассуждения, иногда повторяясь, порой путаясь, но ей доставляло большое наслаждение беседовать об одном и том же, и Есеня увлеклась её речами, и они совместно переживали каждый шаг Чаруши в Новгороде.

Через неделю Есеня пришла в княжеский дворец. Воин узнал её, провёл в покои князя. Олег сидел в кресле возле окна. Это был плотного сложения сорокалетний мужчина с застывшим неподвижным лицом. У него был крутой лоб, длинные светлые волосы, небольшой с горбинкой нос, тонкие жёсткие губы, короткая подстриженная бородка, усы. Из-под нависших бровей глубоко посаженные синие глаза изучающе рассматривали её. Он кивнул головой на рядом стоявшее кресло, приглашая сесть, спросил глуховатым голосом:

- Что тебя привело ко мне?

- Я из Киева, выполняю поручение знатных людей княжества, бояр и купцов.

- И что они хотят сказать мне?

- Они недовольны правлением князя Дира, который вовлёк страну в разорительные войны.

Она рассказала о неудачных походах и войнах Дира, обрисовала настроение населения Киева.

- И что же требуют знатные люди княжества от меня? - наконец спросил Олег.

- Дир правит со своим побратимом Аскольдом. Это очень мягкий и добрый человек, умный правитель. Население страны хотело бы видеть его одного на престоле, а от Дира имеет намерение избавиться как можно быстрее…

- Так что же от меня требуется?

- Чтобы ты послал дружину на Киев и помог нам сбросить с престола безответственного правителя.

- А почему сами этого не сделаете?

- У нас не хватает сил.

- В чём моя выгода помогать вам?

- В этом случае новгородским купцам будут предоставлены большие послабления при переезде через княжество и на рынках страны.

- Немало, - проговорил Олег и наконец шевельнулся в своём кресле. - Но сейчас я не могу на это пойти. Я только что заступил на престол, требуется много сил и времени, чтобы укрепить свою власть на огромной по протяжённости земле. Может, два, а может, и все три года. Только тогда я смогу отвлечься на сторонние дела.