Святая Русь - Сын Александра Невского (СИ)

- Погодь, Марьюшка, - молвил Васютка и полез в заросли, намереваясь добыть для невесты букетик цветов. Начало сентября было на редкость солнечным и теплым, и некоторые цветы еще не осыпались и не увяли. (Сказывалась близость воды).

В зарослях Васютка услышал, как у самой крепостной стены трескуче хрустнула ветка кустарника.

«Человек, - тотчас определил купец. - Но что ему понадобилось у Тайницкой башни?»

И он пошел на звук хрустнувшей ветки. Успел заметить, как у бревенчатой стены незнакомый человек поспешно скручивает в свиток бумажный столбец⁹⁷. Господи, да это тот самый высокий, широкогрудый немец с сухощавым лицом и русой бородкой, на коего несколько раз оглядывался купец Бефарт, у которого он, Васютка, закупал товары.

Васютка смело двинулся на немца.

- Что ты тут делаешь, иноземец, у Тайницкой башни, и что за столбец в твоих руках?

Вернер сунул бумагу за пазуху суконного кафтана и, выдавив на лице простецкую улыбку, на ломаном русском языке произнес:

- У меня схватал шифот.

- По нужде, значит, прихватило? Лжешь, иноземец. А ну покажи столбец!

Но Вернер плотно застегнул оловянные пуговицы кафтана, глаза его приняли суровое выражение.

Все сомнения у Васютки отпали: перед ним стоял лазутчик, кой наверняка срисовывал Тайницкую башню.

- Не покажешь - силой возьму.

- Не возьмешь, - жестко выдавил Валенрод.

Васютка подступил к иноземцу и обеими руками, с силой разорвал застежки кафтана, и тотчас кто-то сзади обрушил на его голову могучий удар. Васютка рухнул на землю и потерял рассудок.

- Молодец, Бертольд Вестерман, - поблагодарил Вернер. - Но, кажется, ты убил этого купца.

- А бес его знает. Не шевелится, - пожал литыми плечами Бертольд и деловито добавил. - На всякий случай надо его связать и заткнуть рот.

Так он и сделал. Это был крупный, обладающий богатырской силой «купец», ближайший помощник и телохранитель Валенрода. Вестерман, как будто предвидя неожиданные ситуации, всегда носил в своей кожаной суме нож, тонкие сыромятные ремни, чистые тряпицы, которыми можно было перевязать раны, и увесистый булыжник. В непредвиденных обстоятельствах Вернер запретил ему пользоваться ножом.

- Запомни, Бертольд. В этом городе мы не должны оказаться убийцами. Иначе мы пропали. А если дело до драки дойдет, вдарь кулаком. Он у тебя грузный. На Руси кулачный бой - любимая потеха. Никто нас не осудит.

Но тут случилось непредсказуемое: в кустарниках никого не было и Вестерман, увидев, что дело принимает опасный оборот, воспользовался булыжником.

Марийка, услышав в кустарниках какой-то шум, а затем и малопонятный разговор, окликнула:

- Васенька! С кем ты там?

В ответ - гробовая тишина. Вернер и Бертольд затаились.

Марийка подождала еще немного и, забывая про всякую осмотрительность, отчаянно полезла в кустарник.

Ее ждала та же участь. Увидев перед собой девушку, Вестерман стремительно подскочил к ней, схватил за плечи и оглянулся на Валенрода.

- Кончать?

Вернер отрицательно замотал головой и тихонько приказал:

- Связать.

Бертольд вновь полез в суму за ремнями.

Марийка, увидев бездыханное тело Васютки, хотела, было, отчаянно закричать, но Вестерман тотчас вбил в ее рот кляп.

Вернер пытливо оглядел девушку. Связана надежно, даже рот вдобавок накрепко перевязан тряпицей. И девка, и купец сдохнут тут у крепостной башни. Он же, Валенрод, практически завершил свою работу и ему пора возвращаться в Ливонию. Надо выехать сегодня же. Береженого Бог бережет.

- Поспешим, Бертольд.

Марийка слушала их чужеземную речь, и слезы бежали из ее глаз. Надо же было такому сотворится. В какой уже раз приключается с ней беда! Только-только счастье привалило и разом оборвалось. Прикончили ее любого Васеньку. Лежит и не шелохнется. И за что, за что эти иноземцы его убили? Какого худа он им сотворил? Полез зачем-то в заросли, и вдруг смерть обрел. Горе-то какое, пресвятая Богородица! Ужасное горе!

Сердце Марийки разрывалось на части. Она настолько полюбила своего Васеньку, что невольно подумала:

«Уж лучше бы меня эти злодеи порешили, а Васеньку не трогали».

Она заливалась горючими слезами, норовила кричать, но ее никто не слышал: уж слишком туго перевязали ее рот и нос.

Марийке было трудно дышать, и она с ужасом осознала, что может погибнуть от недостатка воздуха. Погибнуть вместе с любимым Васенькой… А так-то и лучше: все равно без любимого жизнь не мила. Когда-нибудь вместе их найдут мертвыми, может, вместе и похоронят, и они всегда будут рядом. Так пусть же так и случиться!

Марийка, повернув голову, неотрывно смотрела на лицо Васеньки, и вдруг ей показалось, что у того дрогнули веки.

«Померещилось, - подумалось ей. - У покойников такого не бывает».

Она всё смотрела, смотрела, и вновь дрожание век повторилось.

«Жив! Васенька жив!» - обрадовалась Марийка, и эта несказанная радость настолько ее захватила, что она стала думать, как ей освободиться от пут. Неподалеку от себя она увидела острый обломанный сучок. А что если попытаться с его помощью развязать руки?

Марийка с трудом подползла к сучку, подняла руки и попробовала просунуть острие сучка под ремень. И тот малость подлез. Теперь надо во чтобы-то ни стало ослаблять ремень - и ее руки, в конце концов, будут развязаны. Она пыталась сделать это изо всех сил, но ремень был настолько крепко затянут, что ни в какую ей не поддавался. А Марийка всё тянула и тянула его, пока совсем не ослабнув, не рухнула пластом на землю. Ей почти совсем нечем стал дышать. Теперь надо несколько часов неподвижно лежать и набираться сил.

Большое, огнистое солнце, пробиваясь через заросли, било в глаза.

«Полдни, - подумала Марийка.- Сейчас, отобедав, все спать завалятся. Такой уж обычай на Руси. А вот они с Васюткой уснут вечным сном».

Она не ведала, сколько пролежала, как вдруг услышала тихий, протяжный стон.

«Васенька, милый, ты воистину жив!- возликовала Марийка. - Но как же спасти тебя? Что же мне придумать, любый ты мой!»

И Марийка измыслила. Как же раньше она не могла до этого додуматься? Надо, пока не наступила ночь, катиться через заросли к дороге. Там ее увидит кто-то из горожан и избавит от ремней.

И она, переворачиваясь со спины на живот, покатилась к кустарнику. Но дело это было нелегким: заросли стояли стеной, и каждые три- четыре вершка преодолевались с невероятным трудом. Марийка делала передышку, и вновь, извиваясь ужом, вся истерзанная сучьями, отчаянно двигалась к намеченной цели…

По дороге шли два простолюдина в войлочных колпаках. Увидев связанную девку, ахнули:

- Вот те на! А, говорят, чудес не бывает.

Подбежали к девке и принялись развязывать сыромятные ремни. Толковали:

- Кажись, окочурилась.

- Красивая девка. Весь сарафан в кровищи. И кто ж над ней надругался?

Освободившись от кляпа, Марийка, глубоко вздохнула и в тот же миг лишилась чувств.

- Бедняга… Чего делать-то будем?

- Давай в избу потащим.

* * *

Прежде чем выехать из города, Вернер сказал Бертольду:

- Сходи к башне. На месте ли? Всякое бывает. Да чтоб осторожней, Вестерман.

Бертольд вернулся взволнованным.

- Девка исчезла!

- Как исчезла?! - изумился Вернер.

Бертольд в ответ лишь развел руками.

- А купец?

- Лежит на том же месте.

- А что в городе? Княжьи дружинники не снуют?

- Пока всё тихо.

- Странно.

Валенрод на минуту задумался, а затем произнес:

- Если убитого найдут у башни, за нами устроят погоню. Поехали к Тайницкой!

Вскоре торговая, длинная, крытая повозка-телега Вернера подъехала к башне. Он страшно рисковал, но уже выше говорилось, что у рыцаря Валенрода был изощренный ум.

Бертольд вышел из повозки и принялся поправлять подпругу. Никого не видно. Слава тебе, пресвятая дева Мария! Хорошо, что башня не проездная. Сюда никто не ходит. Да и время выбрано самое подходящее: русский люд после обеда заваливается спать.