Наследница Кодекса Люцифера

– Лучше она, чем я, – пробурчал он.

– Ты поклялся святой Марией! – напомнил ему Андрей. – Ты лжесвидетельствовал, чтобы предать огню свою возлюбленную.

– А мои ноги? Да мне к ней ползти пришлось, если это тебе о чем-то говорит, идиот. А теперь дай мне наконец лекарство, и сделайте так, чтоб я вас больше не видел. Меня от вас тошнит.

– Добро пожаловать в компанию, – пробормотал Андрей.

Киприан взял бутылочку, на которую указал Каспар, с полочки над камином. Затем взял и другую бутылочку, стоявшую рядом. Они были похожи.

– Это и есть то лекарство, которое тебе обещал иезуит?

– Тебе какое дело?

Киприан достал пробку из одной бутылочки и понюхал ее. Потом понюхал вторую. После он присел и уронил несколько капель жидкости из полупустой бутылочки на пол. Отступил на шаг.

– Эй-эй, черт подери! – закричал старик.

Из-под кресла, медленно и все время принюхиваясь, вылезла крыса и направилась к мокрому пятну. Наконец она остановилась, поводя усиками и продолжая принюхиваться. Потом она все-таки осторожно лизнула лужу – и продолжала лизать.

– Черт, этой скотине лекарство ни к чему, – прошипел старик.

Киприан наклонился; крыса убежала за пределы досягаемости и смотрела на него злыми черными глазами-пуговками. Он накапал на пол немного жидкости из другой бутылки. На этот раз крыса долго не принюхивалась, а почти сразу испуганно оскалила острые зубы, зашипела на Киприана и исчезла под креслом.

Киприан вернул пробки на место и положил обе бутылочки на колени Каспару. Тот, открыв рот, таращился на него.

– Подействует ли одно из них, сказать не могу, – объяснил он. – А вот второе подействует в любом случае. Иезуит оставил тебе лекарство от жизни, Каспар. Радуйся, что первой ты открыл правильную бутылку.

– Ты меня разыгрываешь, – не поверил ему Каспар.

– Как хочешь. Будь здоров.

Киприан, ни слова больше не говоря, отвернулся. Он взял Андрея за руку и толкал его перед собой, пока тот не вздрогнул и не высвободился. Он посмотрел Киприану в глаза и проглотил то, что хотел сказать, решив помолчать, пока они не покинут трапезную. Трескучий мороз на улице, похоже, прояснил мысли Андрея. Он стал жадно вдыхать воздух: ему показалось, что все время, проведенное внутри, он не дышал.

– Я не знаю, правдива ли история об Анне Моргин, – начал он, – но то, что мальчик…

– Да, – перебил его Киприан. – Тут он солгал. Слишком быстро он все рассказал… и слишком гладко. Мальчик выжил. После произошедшего с Анной городской совет никогда не смог бы провести еще одну казнь.

– И что теперь?

– Думаю, иезуиту он рассказал правду. И она оказалась такой, что тот решил убрать его с дороги. Что за дьявольская изобретательность… оставить старику две бутылочки, одна из которых наполнена ядом. И ему все равно, какую больной опустошит первой: с безвредным или смертоносным содержимым. Рано или поздно Каспар выпьет яд и отправится на тот свет. Господь милосердный… кем надо быть, чтобы до такого додуматься? Это все равно как правой рукой дать ему шанс на жизнь, а левой – забрать его обратно. Кто же, черт подери, этот иезуит? И какую роль он играет?

Андрей решил вернуться к насущным вопросам.

– Каков наш дальнейший план?

– Думаю, что наличие флакона с ядом потрясло нашего омерзительного друга. Пусть эту ночь поварится в собственном соку, а завтра мы вернемся и покажем, что будущее еще может приготовить ему приятный сюрприз…

– Так ты его еще и вознаградить хочешь за все, что он сделал?

– А ты считаешь, он не достаточно наказан?

Андрей пристально посмотрел на Киприана.

– Господи, неужели ты, как старый дед, не можешь не задавать такие вопросы? Да что же это…

– Тихо! – Киприан поднял руку и вгляделся в пустоту. Затем резко развернулся. – Черт! О, черт! – Он побежал назад в трапезную. – Я идиот!

Андрей поспешил за ним следом. Теперь он тоже это услышал, поверх неожиданно громкого стука собственного сердца: протяжный стон.

Кресло упало. Каспар лежал недалеко от него. Крысы окружили его и шипели; шерсть у них топорщилась, усы яростно шевелились. Киприан упал рядом с ним на колени. Старик свернулся калачиком и стонал. От судорог, в которых корчилось тело, голова его билась об пол. Киприан выругался, затем схватил ужасное одеяло, сорвал его с напряженного тела Каспара и перевернул старика на спину.

– О Господи! – прошептал Андрей.

Каспар выгибал спину, пока тело его не повисло в воздухе, опираясь лишь на затылок и ягодицы. Ниже ягодиц не было ничего, чем он мог бы опереться на каменную плитку, – ноги он давно потерял. Правая рука была прижата к телу, а левая загребала воздух. Изо рта у него вытекала темная пена и сбегала прямо в седые волосы, оставляя на щеках коричневатые полосы. Глаза закатились.

– Что случилось с мальчиком? – закричал Киприан.

Каспар вздрогнул и так выгнулся, что Андрей услышал, как затрещал позвоночник. Крысы, пища и посвистывая, носились перед огнем. Из покрытого пеной рта Каспара вылетала слюна и такие хрипы, что от них болело в ушах. Андрей увидел, как лопающиеся кровеносные сосуды окрасили воспаленные глаза Каспара в кроваво-красный цвет.

– Мальчик! – крикнул Киприан и встряхнул дрожащее тело за плечи. – Что с мальчиком?

Каспар вытаращился на него. Кровавые слезы катились по его щекам и вымывали грязь из морщин.

– Почему ты не поверил мне, надменный идиот? – бушевал Киприан. – Зачем мне было тебя обманывать? Сколько ты выпил? Весь пузырек, просто назло мне? Ты глупец! Что случилось с мальчиком?

Каспар попытался что-то произнести. У Андрея волосы стали дыбом.

– Езус Мария, – услышал он хрип старика. – Как больно…

Новый спазм с такой силой сотряс его, что он выскользнул из рук Киприана. Безногое тело извивалось на каменном полу. Киприан откинулся назад и сел на пол. Он опустил голову.

– Вот ты и получил свой собственный костер, пропащий человек, – пробормотал он. – Пламя сжигает твои внутренности. И все равно, даже такой, как ты, не заслуживает подобной участи.

Длинный клокочущий вздох вырвался из раскрытого рта Каспара. Его сотрясла конвульсия… еще одна… Затем он осел, и на мгновение присутствующим показалось, что перед ними – всего лишь пустое одеяло, в котором он провел жизнь инвалида. От него поднимался запах свежих фекалий и горячей мочи. Изо рта по-прежнему шла пена, но сомнений не было: он умер. Его правая рука упала в сторону.

Андрей прижал ладонь ко рту.

– О боже, Киприан, посмотри… – сдавленно произнес он. Киприан кивнул с мрачным видом.

Правая рука Каспара казалась засохшей ветвью, рукой мумии, скрюченной лапой мертвеца. Кожа была темной и словно дубленой, туго натянутой на костях. Сжатая в кулак, она походила на черную лапу обезьяны. Два последних пальца прижимались к ладони, большой палец согнулся внутрь. Средний и указательный лежали на них, как зажим из кости и сухожилий. Можно было представить себе, как эта рука, когда еще была здоровой, поднимается в клятве, и оба первых пальца тянутся вверх. Ногти на всех пальцах были настолько длинными, что они намотались вокруг руки подобно перекрученной гирлянде. Ногти безымянного пальца и мизинца проросли сквозь руку и торчали из тыльной стороны кисти.

Киприан вздохнул. Андрей, даже не задумавшись, потянул его за рукав. Они молча отвернулись и, тяжело ступая, вышли наружу. За спиной Андрей услышал мелкий топот крысиных лапок: это серая армия собралась вокруг трупа, чтобы проверить, нельзя ли там чем-нибудь поживиться.

23

Андрею казалось, что в старой трапезной они пробыли несколько часов, и он удивился, что колокола отбивают только вечерню, когда они пустились в обратный путь, в комтурство розенкрейцеров. Магистр ордена вряд ли обрадуется их появлению, но не откажет им в гостеприимстве, а возможно, он лежит сейчас в своей каморке и громко храпит, недоступный для неприятностей мира благодаря опьянению.

– Как ты думаешь, где нам теперь искать мальчика? – спросил он наконец.