Кровь первая. Арии. Он (СИ)

— Быстрее, — заорал он возничему, который и так гнал пару коней на пределе, — я их чувствую! Они уже не далеко!

Но эта бешеная скачка продолжалась не долго. Спустившись с очередного холма в ложбину, Ардни вдруг напрягся, встрепенулся и что было мочи, заорал прямо в ухо возничему:

— Шагом!

Возничий с перепуга аж присел, затем непонятно зачем заметался от борта к борту и только потом натянул поводья и перевёл коней с галопа на шаг.

Так пройдя шагом всю ложбину и добравшись до подъёма на очередной холм, Ардни вообще остановил колесницу и знаком подозвал к себе ближников. Те, соскочив со своих колесниц, бегом собрались вокруг атамана. Ардни стоял на колеснице и смотрел каким-то странным взглядом на подножье холма, как могло показаться, на самом деле он смотрел сквозь этот холм. Затем медленно вытянул вперёд руку с указательным пальцем и тихо, как будто стараясь кого-то не спугнуть, сказал:

— Они там. Поодаль за этим холмом. Выстроились в ряд на следующем гребне и похоже ждут нас. Я чую взгляд колдуна, — проговорил он, растягивая слова и растягивая одновременно губы в улыбку, — но он по сравнению со мной совсем слабенький.

Он стоял как заворожённый, сверля взглядом холм насквозь и чему-то улыбаясь. В нём боролись два противоположных чувства: азарт охотника, осознающего своё превосходство и чувство опасности, которое охватило его цепким холодком. Ловушка? Засада? Как поступить? То, что впереди подвох, к еби-бабам не ходи. Не просто так они ждут, они к чему-то готовы, но посмотреть то на это колдовское отродье всё равно надо.

— Поднимаемся на холм клином и выстраиваемся в линию, — при этих словах он медленно развёл руки в стороны, как бы показывая, как это должно произойти, — никому без команды не дёргаться, мало того, колесницы развернуть на вершине боком, чтоб можно было вернуться под защиту этого холма. Золото начистить и сверкать им по колдовским чарам, а если у них есть глаза, то слепить нещадно.

Он помолчал немного и добавил успокаивая, наверное, больше самого себя, чем ближников:

— Они не смогут колдовать против золота и бога Сурья, играющего им.

Его кристально холодный разум, вдруг выдал странную подсказку, которую Ардни тут же озвучил в задумчивости:

— И Сомы…

Не опуская развёрнутых в стороны рук, он оторвал взгляд от холма, посмотрел, щурясь на солнце, затем осмотрел свой золотой доспех, запылённый от скачки по степи, и продолжил:

— По команде, крылья захватывают их в замок, — и он наглядно свёл перед собой руки и образуя круг, сцепил пальцы, — по возможности брать живьём. Хотя бы одного или двух. Коней под ними бить сразу. Держать Сому наготове, но сейчас не пить. Она поможет нам в атаке. Я чувствую, что чары не действуют на опившихся Сомой. Всё. По колесницам.

Народ безмолвно выслушал и кинулся в рассыпную. Вскоре, осмотрев свой отряд, Ардни дал знак рукой, и его колесница рванула на холм первой.

Поднявшись на гребень, возничий, как и приказывал Ардни, тут же развернул колесницу в пол оборота, а сам атаман, не раздумывая, вскочил на угол переднего и бокового борта, вперев взор на вражеский строй и от увиденного чуть не упал, еле удержавшись на ногах. На следующем гребне, через небольшую ложбинку, в ряд стояли кони. Стояли, как вкопанные в землю, как не живые, а на их спинах сидели… девочки. Когда Ардни их разглядел, то у него аж дыхание перехватило. Маленькие, хрупкие, с зачем-то изрисованные с ног до головы, в лёгких кожаных безрукавках по пояс и голожопые! Шок от увиденного прошёл, когда Ардни вздохнул воздух, жадно глотая его, как рыба. Он даже не заметил, что задержал дыхание и не дышал всё то время, пока их разглядывал. Кто-то из ближников, выполняя указания атамана или не столь шокированный увиденным, как Ардни, пустил в ход начищенное золото и по хрупким девичьим телам забегали солнечные зайчики от блестевшего на солнце золота воинов, которые умело играя доспехами, принялись слепить этих сопливых дурочек. Ярость взорвалась в голове атамана масляным горшком, пущенным из метательного оружия, и он забыл обо всех предчувствиях и опасениях. Глаза его налились кровью, рука до боли сжала дубину, и он процедил сквозь зубы:

— Суки ссаные, порву волосатые щели по самые уши.

Девичий отряд, как будто услышал его и как бы в ответ, все одновременно распахнули безрукавки и оголили свои белые груди, издевательски игриво подёргивая ими из стороны в сторону. Лица их расцвели в широких улыбках, кто-то из них что-то кричал. Одна, вскочив на спину коня показала им голую задницу. Наглость и издевательство над великими воинами и самим страшным и ужасным богом Ардни возымело своё действие. Обидная ярость обожгла мозг атамана, и он увидел глубинную сущность врага. На четырёх конских ногах перед ним стояло толстое змеиное туловище, вместо головы красовалось стройное, молодое девичье тело с сиськами впереди и чёрными крыльями за спиной. Изуродованное оскалом лицо обрамляла копна множества шевелящихся змей, медно-красного цвета, а между передними лошадиными ногами зияло огромное, мохнатое и зловонно истекающее влагалище, вонь которого он чувствовал даже на таком расстоянии отчётливо и остро. Чудовище, стоящее в центре, было вообще на половину мертвецом. Половина целая, а вторая половина толи сгнила, толи обглодана. Это чудовище что-то прокричало, но что, Ардни не разобрал. Ему этого было уже не нужно. Он помнил, что заорал, как раненный зверь и потянулся к этой колдовской мрази обоими руками, чтоб порвать эту дрянь в клочья. Ненависть зашкаливала. Потом вражина куда-то пропала. Он упал внутрь несущейся на полном скаку колесницы. Больно обо что-то ударился. Отчаянно пытался встать, но его мотыляло от борта к борту, и он не как не мог определить где верх, а где низ. Все перемешалось и так быстро, что он даже не успел сообразить. Затем последовал сильный удар, грохот и полёт по небу кувыркаясь. В полёте он орал, махал по воздуху дубиной. Потом опять удар, но уже об землю и темнота…

Сознание возвращалось медленно, как бы по частям. Первое, что он почувствовал, это резкий и противный, донельзя, запах какой-то полевой травы, в кусте которой он лежал, уткнувшись носом. Сначала он просто попытался отвернуть от него голову. Это ему не удалось. Ардни сконцентрировался, напряг все свои силы и только неимоверным усилием, путём разворота всего тела, ему удалось оторвать лицо от этой вонючки. Дышать сразу стало легче. Непослушное тело перекатилось на спину, и бессильная голова запрокинулась лицом в небо. По глазам ударил болезненно яркий свет. Он с усилием зажмурил и так еле открытые глаза. Прислушался. Вокруг пела, звенела и стрекотала степь и никаких посторонних звуков. Не было слышно ни людей, ни коней. Где-то высоко в небе в само упоении заливались жаворонки, где-то совсем рядом застрекотал кузнечик, да так громко, что Ардни сморщился, как будто этим можно было закрыть уши. Боль в голове была нестерпимой. Потом все звуки куда-то отдалились, и он уснул, скорее опять потерял сознание.

Пришёл в сознание от жуткого грохота. Открыл глаза и долго шарил ими по пустоте, пока не понял, что перед ним ночное звёздное небо, а жуткий грохот — это стрекотание цикад. Он заворочался, стараясь сменить позу. Тело слушалось с трудом, но всё же слушалось. В процессе того, как он, медленно извиваясь, делал жалкие попытки сесть, заработал мыслительный процесс, но кроме сакраментального вопроса «что случилось?», там в этом процессе ничего пока не было. Наконец, справившись с качкой собственного туловища, он сел, вскинул голову, чтоб осмотреться и опять куда-то улетел в беспамятство.

Следующее его пробуждение было утром. Он почувствовал, как руки и ноги его замёрзли, а голова, наоборот, горела, как будто в неё засыпали раскалённых углей. Ардни загрёб рукой куст мокрой от росы травы и прижал её к пылающему лицу. Сразу стало легче. Встал на четвереньки, тяжело дыша, стал внимательно рассматривать впереди растущие травины, стараясь сконцентрироваться и прекратить не проходящее головокружение. Собрать глаза в кучу и заставить их становить свой взгляд на конкретной травине никак не получалось. К тому же контуры всего, что он видел, почему-то были размыты и тряслись в радужном непостоянстве. Он несколько раз открывал и закрывал глаза, но этот эффект радужности не проходил. Наконец, оценив то, что ноги и руки хоть и болят местами, но всё же целые, он предпринял попытку встать. С первого раза у него это не получилось, но с какого-то раза ему всё же это удалось. Удалось устоять на трясущихся ногах, чуть ли, не держа себя за шкирку.