Столетняя война (ЛП)

Он обратил взгляд на Гарфлёр. Город, на который он предъявлял права, встречал своего короля запертыми воротами, дерзкими знаменами на башнях и запруженной рекой вокруг стен. Жители явно намеревались драться.

— Переправляйте войско на берег, — велел король.

Начиналась битва за Францию.

Армия стала высаживаться на берег в четверг, пятнадцатого августа, в день святого Алипия, а последние из солдат, коней, пушек и ящиков оказались на каменистом берегу лишь в субботу, в день святого Агапита. Пригнанные вплавь лошади держались на ногах нетвердо, то и дело взбрыкивали и ржали, конюхи пытались их успокоить. От берега до монастыря, ставшего королевской резиденцией, теперь вела вырубленная лучниками просека. Сам король почти все время проводил на берегу, подбадривая солдат и торопя с высадкой. Порой он выезжал на гребень того холма, где его пытался убить Филипп де Руэль, и оттуда подолгу смотрел на лежащий к востоку Гарфлёр. Вершину стерегли люди сэра Джона Корнуолла. Среди французов так и не нашлось охотников отбросить англичан обратно к морю. Всадники, появлявшиеся за стенами города, старательно избегали подъезжать к англичанам ближе, чем на лучный выстрел, и довольствовались видом врага издали.

Запруженная река разливалась вокруг города все шире, кое-какие дома в предместьях залило уже по крышу. Незатопленными оставались лишь две полоски земли на подступах к окруженной холмами котловине, в которой стоял Гарфлёр, ближайшая полоса тянулась к одному из трех въездов в город. С вершины холма Хук видел, как французы спешно достраивали бастион для защиты ворот — чуть ли не целую крепость, преграждающую путь к городу. К воротам враг подойдет не раньше, чем прорвется через заново выстроенное мощное укрепление.

В пятницу, в день святого Гиацинта, Хука с дюжиной других солдат отправили забрать с берега последних лошадей сэра Джона, доставленных с корабля. Кони, оскальзываясь на прибрежных камнях, шарахались в стороны, и, чтобы держать их вместе, уздечки связывали общей веревкой. Мелисанда, пришедшая с Хуком, гладила морду своей пегой кобылки Делл, которую ей подарила жена сэра Джона, и что-то успокаивающе шептала.

— Мелисанда, лошадь ведь не знает французского! — крикнул ей Мэтью Скарлет. — Она англичанка!

— Она научится, — ответила девушка.

— Язык дьяволов! — голосом сэра Джона провозгласил Уильям из Дейла, и лучники захохотали.

Люцифер — огромный боевой конь сэра Джона, которого вел Мэтью Скарлет, шарахнулся в сторону, кто-то из конюхов сэра Джона подскочил помочь. Ник, держа в руке повод с накинутыми на него уздечками восьми коней, направился к Мелисанде, чтобы взять Делл. Девушка, нахмурившись, смотрела куда-то в глубь берега и даже не обернулась на зов.

Проследив ее взгляд, Хук увидел нескольких латников, преклонивших колена перед молящимся священником, и подумал было, что Мелисанду это зрелище чем-то заинтересовало, однако чуть дальше он увидел еще одного священника. Сэр Мартин с братьями Перрилами, стоя за большим валуном, глазели на Мелисанду, и Хуку на миг померещилось, будто он разглядел непристойный жест.

— Мелисанда! — окликнул он, и девушка обернулась.

Сэр Мартин расплылся в ухмылке. Не отрывая глаз от Хука, он медленно поднял правую руку и выставил вверх средний палец, затем так же медленно насадил на палец левый кулак и, не расцепляя рук, перекрестил этой фигурой Хука и Мелисанду под хихиканье братьев Перрилов.

— Сволочь, — прошипел Хук.

— Кто они? — спросила девушка.

— Враги, — ответил Ник.

— Ты их знаешь? — кивнул в ту сторону Том Скарлет, подошедший к Хуку вместе с братом.

— Знаю.

Сэр Мартин еще раз тем же манером изобразил крестное знамение и, заслышав чей-то оклик, оглянулся.

— Он священник? — недоверчиво спросил Том.

— Священник, — подтвердил Хук. — Священники насильник. Из высокородных. Его покусали адские псы, он опасен.

— Ты с ним знаком?

— Да. — Хук резко обернулся к близнецам Скарлетам: — Приглядывайте за Мелисандой! Глаз не спускать!

— Мы и так приглядываем, ты же знаешь, — отозвался Мэтью.

— А чего он хочет? — спросила Мелисанда.

— Тебя.

В тот же вечер Хук вручил ей отобранный у Филиппа де Руэля маленький арбалет со стрелами и велел упражняться в стрельбе.

На следующий день, в праздник святого Агапита, на холм подняли восемь пушек, переправленных с кораблей на берег. Для перевозки самой большой, которую называли «Королевская дочь», — с тяжелым стволом длиной больше трех луков и расширяющимся дулом, куда легко вошла бы пивная бочка, — потребовалось две повозки. Остальные пушки были меньше, но и для тех приходилось запрягать по два десятка лошадей, чтобы вытащить орудия на вершину холма.

Дозоры, отправленные на север, вернулись с припасами и крестьянскими телегами, реквизированными для перевозки продовольствия, палаток, стрел и свежесрубленных дубов — из стволов сделают катапульты, и выпущенные из них метательные снаряды пойдут в дело наряду с каменными пушечными ядрами, которые тоже еще предстояло втащить телегами на холм.

Наконец войско вместе с конями и припасами благополучно переправили на берег, и рядом с громоздкими подводами, выстроившимися вдоль дороги у монастыря, собралась вся английская армия. Девять тысяч лучников верхом на конях, три тысячи конных латников, пажи, оруженосцы, женщины, священники, слуги с запасными лошадьми замерли под плещущими на ветру знаменами. Яркое полуденное солнце играло бликами в королевской короне на шлеме Генриха, объезжающего войско на белоснежном мерине. Доехав до места, откуда открывался вид на город, он помедлил, глядя на городские стены, и затем кивнул сэру Джону Холланду, удостоенному чести возглавить передовой отряд.

— Благослови Бог, сэр Джон! — скомандовал король. — На Гарфлёр!

Запели трубы, забили барабаны, и английские всадники, перевалив через гребень холма, поскакали к городу. На их одежде красовался крест святого Георгия, над головами развевались знамена командующих — золотые, алые, синие, желтые, зеленые. Тем, кто наблюдал за войском со стен Гарфлёра, должно быть, казалось, что сами холмы извергают на город закованное в латы войско.

— Сколько в городе жителей? — спросила Мелисанда, ехавшая рядом с Хуком. У ее седла висел подаренный Ником арбалет с инкрустацией из серебра и слоновой кости.

— Сэр Джон считает, что солдат около сотни.

— И всё?

— Еще есть горожане, тысячи две. А может, три.

— А у нас такое войско!.. — Она повернулась в седле, оглядывая длинные вереницы всадников по обе стороны дороги.

Конные барабанщики громко били в барабаны, предупреждая жителей Гарфлёра о грозном приближении законного короля.

Однако Генрих Английский оказался не единственным, кто подходил в тот день к городу. С холма, по которому английское войско устремилось к полоске сухой земли к западу от Гарфлёра, можно было разглядеть вереницу латников и повозок — подкрепление, приближающееся к городу с востока.

— Жаль, — бросил сэр Джон Корнуолл, глядя вдаль на всадников.

— С ними пушки, — заметил Питер Годдингтон.

— Вот я и говорю: жаль, — невозмутимо отозвался сэр Джон.

Пришпорив Люцифера, он поскакал к передним рядам колонны. Вслед ему, не желая упускать случай первыми оказаться у стен города, устремились остальные командующие. Когда всадники, спустившись с холма, вынеслись на равнину, Хук увидел над городской стеной внезапно появившийся сгусток черного дыма, похожий на огромный распускающийся бутон, и через несколько секунд летний воздух вздрогнул от звука пушечного выстрела, заполнившего все пространство между холмами. Каменное ядро ударилось о равнину, по которой скакали всадники, отскочило вверх вместе с вырванными из земли кусками дерна и, никого не задев, упало в толщу деревьев.

Так началась осада Гарфлёра.

Глава пятая

В первые дни осады Хуку казалось, что рытье никогда не кончится. Сначала рыли помойные ямы.