Де Рибас
Де Рибас читать книгу онлайн
Роман одесского писателя Родиона Феденева «Де Рибас» посвящен жизни и судьбе одного из основателей Одессы и охватывает последнее тридцатилетие XVIII ст. В нем нашли отражение многие события того времени, в которых активно участвует главный герой произведения. Его биография подсказала автору форму романа. Это историко-приключенческое произведение.
Письма, архивные материалы, выдержки из дневников, военные донесения, касающиеся пребывания героя в России, и которые широко использует автор, целиком документальны.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту pbn.book@yandex.ru для удаления материала
— Часто ли ты вспоминал меня? Но только не говори, что дня не проходило. Мне все известно. Ты по всей Европе гонялся за самозванкой.
— Напротив. Я всего лишь сделал одну поездку по ее следам.
— Говорят, ты завел с ней роман, чтобы привезти ее в Петербург.
— Я только раз видел ее в Ливорно!
— Ты был с ней в театре.
— Там я ее видел мельком.
— Когда мужчина говорит, что видел женщину мельком, не значит ли это, что он ушел от нее под утро?
Она ревновала, и это капитану нравилось.
— Ты знаешь, она умерла, — вдруг сказала Настя, высвобождаясь из его объятий. Рибас не мог слова вымолвить, Настя продолжала:
— Конечно, все говорят, что изверг Голицын замучил ее, и государыня поэтому дала ему отставку.
— Но… узнали: кто она такая на самом деле, откуда?
— Она даже на исповеди перед смертью не сказала правды. Но всем известно, что настоящая княжна Тараканова живет и здравствует. Правда, собирается в монастырь. Алексей Орлов в Москве изучал послания ее и установил, что многие из бумаг написаны почерком графа Шувалова. Но императрица считает, что игру в престолонаследницу придумал князь Радзивилл.
— Значит, теперь схватят его?
— Какое там. На безденежьи он помирился с королем Понятовским, ему вернули польские имения, живет в Несвиже, развратничает, бражничает, купается в золоте. Но не в этом дело. Мнимая княжна Тараканова в Петербургской крепости успела родить сына! И установить от кого — невозможно было из-за несметного числа ее любовников.
«Только не от Алехо Орлова, — подумал Рибас. — Он был любовником уже беременной женщины».
— Но какова судьба ее сына?
— Говорят, он умер при родах.
— Теперь в России следует ожидать появления престолонаследника князя Тараканова, сына Елизаветы Второй, — сказал Рибас.
— Вполне возможно, — отвечала Настя. — Со времени смерти Петра III прошло тринадцать лет, а, кроме Пугачева, Петров Третьих уже поймали больше дюжины.
— Удивительная страна! — воскликнул капитан и подумал: «А что, собственно, я знаю о своей невесте? Официально — воспитанница Бецкого. А Виктор Сулин говорил, что она воспитывалась в Париже у актрисы Клермон! Кто же она на самом деле? Незаконная дочь Бецкого? Черкешенка? Дочь обремененного детьми художника Соколова? А Бецкий — и сам незаконный сын князя Трубецкого! А Алеша Бобринский — незаконный отпрыск императрицы… Хороша компания! Я вращаюсь в обществе незаконнорожденных… и не удивлюсь, что всю историю поимки Таракановой в конце концов припишут мне».
— Что хорошего в Петербурге? — спросила Настя с интонациями Бецкого.
— Осенью были гребные гонки по Неве. Приз в тридцать рублей выиграла крондштадтская береговая команда.
— В Москве на Ходынском поле построили почти настоящие корабли, — сказала Настя. — И десятого июля повторили вашу Чесменскую битву. Ах, 'было много дыма, и я так неудачно сидела, что почти ничего не видела. Орлов получил от государыни титул Чесменскаго, серебряный сервиз, шестьдесят тысяч и похвальную грамоту. К его миллионам эта похвальная грамота, как пятое колесо в телеге.
«Должен ли я отдавать Орлову тысячу рублей?» — подумал Рибас.
Затем они поднялись к Бецкому и обсудили приготовления к свадьбе.
— Я даю за Настенькой, как вы знаете, каменный дом с мебелью, и еще золотой и серебряный сервизы, драгоценности, иконы… Вот, взгляните, Иосиф Михайлович, полная опись приданого… Может быть, вы хотите, чтобы я объявил о приданом при свидетелях?
— Зачем?
— Так принято.
— Оставим этот обычай для других домов и свадеб. Настя сказала, что ей нужно для приготовлений не менее двух месяцев, а там великий пост… Она хотела обновить гардероб по последним европейским модам.
— У меня все пестрит, а сейчас повсюду в моде одноцветные платья. Предстоит каторжная работа над свадебным. Портнихи несносны. — Она обратилась к Рибасу: — Я хочу, чтобы вы шли под венец в статском. Поэтому золотые часы непременны. Сейчас в Европе выйти в свет мужчине неприлично, не имея хотя бы пары часов на брелоках или широких плетеных снурках!
Бецкий и Рибас обменялись едва заметными улыбками. Жених надеялся только на то, что к весне мода переменится. Иван Иванович заявил не без тревоги и торжественности:
— Послезавтра государыня ждет вас с Алешей у себя. Заезжайте за мной к десяти, и я отвезу вас во дворец.
Настя, возбужденная неотложными заботами, сказала, что в своих покоях переменит мебель, потому что вычурное барокко отживает, и даже для деловых приемов теперь требуется интимный интерьер. Затем она взяла жениха под руку, увела вниз, к себе, и принялась ему выговаривать за его спешный отъезд в армию в прошлом году:
— Неужели вы не хотите сделать карьеры при дворе? В России важен момент, а не армейские геройства. И вот вам пример. Григорий Потемкин, волонтер, в феврале прошлого года попросился в адъютанты Екатерины. Стал им. В марте — он полковник преображенцев. Выжил из дворца фаворита Васильчикова с почестями и сервизом. В апреле получил польский орден Белого Орла и отечественный Александра Невского. Поселился в Зимнем, и Екатерина не называла его иначе, как судариком. Назначила сударика Новгородским генерал-губернатором. Сделала вице-президентом военной коллегии, кавалером ордена Андрея Первозванного. И все это за один год! И при этом он груб, грязен, ходит па Зимнему босой, не мытый, не чесаный, грызет ногти. Императрица в уставе для посетителей Эрмитажа специально для него писала: «быть веселым, однако ничего не портить, не ломать и ничего не грызть!» Любит ананасы и редьку с клюквой. Пресыщен донельзя. Но и способен на все. Екатерина была без ума от генерал-поручика красавца Петра Голицына. И что же? Потемкин велел некоему Петру Шепелеву придраться к Голицыну и вызвать его на дуэль.
— И что произошло?
— Тот на дуэли и убил Голицына!
— Я не понимаю, — сказал Рибас. — И ты хочешь, чтобы я служил у этого человека?
— Я просто рассказываю тебе, как в России делают карьеру.
Через день Бецкий вел Рибаса и юного Бобринскога анфиладами Зимнего дворца. Мимо зеленокафтанных гигантов-гвардейцев в римских шишаках со страусовыми перьями прошли в кавалергадскую залу, где к удивлению Рибаса было довольно людно. Бецкого приветствовали, и он отвечал таким движением головы, которое замечалось лишь при напряженном внимании. Не останавливаясь в кавалергардской, они проследовали к дверям тронного зала, у которых застыли два кавалергарда в синих бархатных мундирах и латах кованного серебра.
У дальней стены тронной Екатерина сидела на вызлащенном стуле, разговаривала о чем-то с фрейлинами, среди которых Рибас увидел Настю. Когда подошли, разговор смолк. Екатерина внимательно посмотрела на сына, протянула ему руку. Он поклонился, опустился, на одно колено и поцеловал руку, звонко чмокнув губами. Мать улыбнулась, дотронулась до его русых волос, Алеша встал, отступил на шаг.
— Иван Иванович, — искусно сдерживая волнение, обратилась к Бецкому императрица, — разве моих кадетов вы одеваете теперь во все серое?
— По уставу это цвет третьего возраста, — отвечал, поклонившись, вельможа. — Ио если вы хотите изменить цвет, я изменю устав.
— Нет, не нужно. Ведь я, помнится, подписывала ваш устав, посему не стоит менять цвет. — Она посмотрела на Алешу затуманенным сентиментальным взором, обернулась к фрейлинам: — Как хорошо я знала мать этого молодого человека… Я часто поминаю ее теперь. — И снова обратилась к сыну. — Но память о наших близких не только в поминаниях, но и в трудах наших. Хорошо ли тебе в корпусе?
— Да, ваше величество.
— Верно, после Лейпцига не так вольготно?
— Я привыкаю, ваше величество.
— Капитан, — обратилась она к Рибасу. — Вы новому воспитаннику Петербург-то показали?
— Не только Петербург, — отвечал капитан. — В ваше отсутствие мы побывали и в Царском, и в Петергофе. А в январе собираемся на охоту.
Из дверей во внутренние покои императрицы вошел обер-шталмейстер Лев Нарышкин. Императрица встала. Аудиенция была закончена. Екатерина спросила у Нарышкина: