Добрый скальпель Буяльского

сходительство, вы изобрели очень легкий способ для приискания профессоров хирургии. Можете свистеть, сколько вам вздумается! Бездомные псы на ваш свист, может, и сбегутся, но едва ли отзовется хоть один уважающий себя ученый...

Шли годы... Кембридж, Берлин и Филадельфия присвоили Буяльскому почетные звания, а наградою от России было то, что его сделали... консультантом Мариинской больницы (без жалованья!). Случай в Царскосельском Лицее с удалением из тела Алеши Воейкова костяной палочки, однако, стал широко известен в обществе столицы.

Николай I вызвал к себе лейб-медика Рюля:

- Рюль! Ты, смотри, не загораживай дорогу Буяльскому... А встретившись с Арендтом, царь шутливо спросил:

- Мой добрый Арендт, если моя жена, когда я буду садиться на трон, подставит мне под зад острую палочку, как это случилось в Лицее с олухом Воейковым, то скажи честно - кого звать на помощь: тебя или... Буяльского?

Арендт, сильно покраснев, отвечал императору, что лучше звать Буяльского, ибо он, Арендт, уже несколько староват.

- То-то! - сказал император и щелкнул врача по носу. В тревожные дни 1837 года, когда на Мойке умирал Пушкин, Буяльский был возле его постели - вместе с другими врачами. В годовщину 100-летия со дня смерти поэта нашлись медики, осудившие своих коллег прошлого. "Вестник хирургии" обрадовал советских читателей, что сейчас все было бы иначе - "скорая помощь" доставила бы Пушкина в больницу, где поэта осмотрели бы рентгеном, сделали бы ему переливание крови и прочее. Но достижения медицины XX века нельзя механически передвинуть в былое столетие. И потому прав академик Н. Н. Бурденко, который на особой сессии Академии наук СССР решительно заявил, что даже в 1937 году такие ранения, какое было у Пушкина, на 70% кончаются смертью!

***

Художника из него не вышло, но зато Буяльский стал профессором Академии художеств, где читал курс анатомии. Преподавал эту науку не на трупах, а на картинах в Эрмитаже, водя учеников от одного полотна к другому. Даже у великих мастеров он находил немало ошибок в изображении человеческой натуры и только мимо созданий академика Егорова проходил спокойно:

- Это Егоров.., у него никогда не бывает ошибок! В ту пору, когда считалось, что каждый врач должен учиться в Европе, Буяльский ни разу не выезжал за границу.

- А зачем мне смотреть, как помирают немцы или французы, ежели у меня в палате своих больных девать некуда... Люди, - говорил Илья Васильевич, болеют везде одинаково. Совершенствоваться можно и дома, незачем для этого лапти по Европам трепать...

Всей своей жизнью Буяльский доказывал, что существует русская национальная хирургия, в основе которой - человеколюбие. Он принадлежал к числу тех редких хирургов, которые ампутацию ставили на последнее место, а главной своей задачей считали лечение больного. Илья Васильевич предупреждал учеников:

- Хирургия - еще не художество, как думают иные. Она служит не ради прославления оператора, а лишь единственно ради здоровья оперируемого.