Спартанский лев

Став царём, Ксеркс приблизил к себе в первую очередь тех вельмож, которые чем-то были ему обязаны и в то же время не принадлежали к кругу военной знати. Он хорошо помнил, что самое сильное давление на его отца во всех его делах оказывали именно военные, которые постоянно рвались к новым завоеваниям. Воинствующая знать, собственно говоря, и возвела Дария на трон, когда тот был ещё совсем молодым человеком. Эти люди впоследствии не раз намекали царю, кем он был и кем стал благодаря им. Дарий как мог ослаблял влияние военных, приближая к себе людей менее знатных и даже чужеземцев. Он выстроил для себя новую столицу в горах Персиды и назвал её Персеполь — «Город персов». Из старой персидской знати лишь немногие пожелали переселиться со своими семьями в новую столицу. Древним персидским родам более по душе были Пасаргады, Сузы и Экбатаны, близ которых были погребены их предки, а также былые цари. Зато новая персидская знать, возвысившаяся при Дарии, охотно поселилась в Персеполе и ближайшем к городу округе.

Не очень-то любил Персеполь и Ксеркс, поскольку в этом городе всё говорило о грандиозных замыслах его деятельного отца, который в последние годы своей жизни управлял царством Ахеменидов именно отсюда. Ксерксу был более по сердцу Вавилон, самая пышная и самая многолюдная из всех столиц Персидской державы. И хотя персов в Вавилоне проживало совсем немного, Ксерксу нравился этот город, поскольку он прекрасно знал арамейский язык, на котором разговаривали коренные жители. Нравились ему и обычаи вавилонян, и их боги. Для них, в отличие от персов, возводили гигантские ступенчатые храмы-зиккураты.

Многие из приближенных Ксеркса не раз слышали из его уст, что не будь он персидским царём, то с удовольствием стал бы царём вавилонским.

Вавилонское царство, завоёванное Киром Великим, номинально продолжало существовать в составе Ахеменидской державы. Персидские цари присвоили себе титулатуру вавилонских царей, переняли весь этикет их двора. Даже церемония восхождения на трон персидских царей проходила в Вавилоне в святилище верховного бога Мардука [112]. Это происходило во время новогоднего праздника. Персидский царь как бы получал тиару из рук Мардука.

Проходил через эту церемонию и Ксеркс. Всё, увиденное на новогоднем празднике в Вавилоне, произвело на него неизгладимое впечатление. А золотая статуя бога Мардука весом в двадцать талантов [113] и вовсе потрясла Ксеркса. В его представлении город Вавилон являлся тем местом на земле, где могущественные боги обитали бок о бок с простыми смертными. В могуществе вавилонских богов Ксеркс имел возможность убедиться собственными глазами. Ему не однажды приходилось видеть разливы рек Тигра и Евфрата, вешние воды которых превращали сушу в сплошную водную гладь. Благодаря неустанным молитвам и жертвоприношениям вавилонских жрецов боги всякий раз являли людям свою милость: разлившиеся по равнине мутные воды снова входили в берега и наводнение прекращалось.

Едва взойдя на трон, Ксеркс повелел построить для себя в Вавилоне роскошный дворец и разбить вокруг него тенистые рощи из финиковых пальм и фруктовых деревьев. Строительство дворца было закончено чуть более полугода тому назад. Теперь у Ксеркса появилась приятная необходимость обживать новые чертоги в любимом городе своей державы.

Дворецким Ксеркс назначил знатного вавилонянина Бел-Шиманни, сына жреца. Ему-то царь и поручил закончить внутреннюю отделку дворцовых помещений в стиле, более напоминавшем архитектурные традиции вавилонян, нежели персов. Бел-Шиманни прекрасно справлялся с этим делом. Во время посещений нового дворца Ксеркс не мог не восхищаться великолепием настенных фресок из разноцветных глазурованных плиток. Глаз царя радовали блестящие гладкие полы в обширных залах из белого, жёлтого и розового мрамора с идущими вдоль стен широкими полосами из тёмно-красного гранита. Закруглённые вверху высокие дверные проёмы были украшены белыми розетками на красном и голубом фоне. Такие же розетки, только гораздо больших размеров, шли сплошной полосой вдоль стен почти во всех помещениях под самым потолком. Вход во дворец и все выходы в просторный внутренний двор охраняли стоявшие парами большие каменные крылатые быки с человеческими головами. Это были демоны-охранители. Выкрашенные яркими красками, эти статуи издали казались замершими невиданными живыми существами.

Ксеркс нарадоваться не мог на своего трудолюбивого дворецкого. Вот и теперь, распустив совет знати, он собирался следующим утром отправиться из Суз в Вавилон, чтобы посмотреть, как преобразилась после отделки главная дворцовая лестница, хорошо ли покрашены голубой краской зубцы дворцовых башен, завезено ли всё необходимое на женскую половину дворца, отделка которой была закончена ещё в прошлом месяце. К тому же надо было отдать Бел-Шиманни новые распоряжения. Дворецкий подобрал искусных архитекторов и каменщиков, однако Ксеркс желал во все детали вникнуть сам, приученный к этому отцом.

После ужина царь долго молился светлым богам зороастрийцев Митре, Апам-Напат [114] и богине Аша-Вахиште [115]. Поскольку стоял февраль, а зимой была сильна власть злых демонов-даэва [116], зимние молитвы персов были длиннее летних молитв. В зимнюю пору людям надлежало обрядовыми заклинаниями и употреблением священного напитка хаомы [117] с гораздо большим упорством, чем летом, отгонять от своих жилищ злых духов, насылаемых творцом вселенского зла Ангро-Манью.

Определив по ровному горению пламени в очаге, что силы зла отступили от его жилища, затаившись где-то вдалеке, Ксеркс, вполне удовлетворённый, отправился в опочивальню. Сняв с себя повседневную одежду и совершив омовение в большом чане, царь с помощью прислуживающих ему молчаливых евнухов облачился в чистые благоуханные белые одежды из тончайшей ткани. Эти одежды состояли из узкой рубашки ниже колен с рукавами и широкого балахона, надевающегося через голову поверх рубашки.

В опочивальне, освещённой тремя масляными светильниками, Ксеркса ожидала молодая наложница из числа пленённых египтянок. Эту девушку царь выбрал ещё утром. Последнее время Ксеркс проводил только с наложницами-египтянками, подаренными ему Ахеменом. Царю предстояло выбрать из двух десятков пленниц две или три, которые останутся в его гареме. Остальные в качестве подарков должны перейти к приближенным, как повелось исстари.

Все предыдущие египтянки не произвели на Ксеркса, имевшего большой опыт в любовных утехах, особенного впечатления. К тому же ни одна из египтянок не знала ни слова по-персидски, что тоже не понравилось.

«Что это такое? — мысленно возмущался царь. — Прошло больше сорока лет с той поры, как Египет вошёл в состав Ахеменидской державы. А египтяне как не знали персидского языка, так и не знают! В Вавилове уже через двадцать лет после завоевания каждый житель этой страны мог изъясняться на персидском языке, который далеко не родствен арамейскому».

Прежде чем раздеться и возлечь с египтянкой на ложе, Ксеркс заговорил с нею. Оказалось, что рабыня немного владеет персидским. Правда, она знала наречие кочевых племён. Ксеркс же, как и все Ахемениды, пользовался языком горных персов. В незапамятные времена именно горные племена основали персидскую государственность, дабы действеннее противостоять натиску других горцев Загроса — эламитов.

«Что ж, — с усмешкой решил Ксеркс, снимая с себя одежды, — с этой рабыней хотя бы можно будет побеседовать, если в постели и она окажется неумехой».

Рабыня, повинуясь воле царя, сняла с себя длинное белое платье из виссона, а также все украшения, серебряные браслеты и бусы из лазурита. Она была заметно скована в движениях, от смущения на её щеках выступил румянец.