Столетняя война (ЛП)

Роланд де Веррек провел всю битву верхом. Он ощутил бы дискомфорт, сражаясь пешим, не потому что у него не было опыта таких схваток, а потому что в строю у него не было близких друзей.

Люди дрались парами и группами, объединенные родственными или дружескими отношениями и поклявшись защищать друг друга. У Роланда де Веррека в этой армии не было родственников, а его дружеские связи были сомнительными, а кроме того, он жаждал найти своего врага.

Когда французы в первый раз прорвались через проемы в изгороди и отбросили строй англичан, Роланд поискал среди знамен зеленого коня Лабруйяда, но не увидел его.

Поэтому он подвел свою лошадь поближе к принцу Уэльскому, хотя и не настолько близко, чтобы привлечь к себе внимание, и всматривался через самый широкой проем в живой изгороди в поисках зеленого коня среди двух колонн, готовящихся к атаке, но по-прежнему не мог его найти.

Едва ли это было сюрпризом. Ожидающие колонны расцветились множеством знамен, флагов и вымпелов, а ветер был слишком слаб, чтобы развернуть их, так слаб, что человек, держащий орифламму, махал ей из стороны в сторону, чтобы ее можно было разглядеть.

Это полотнище, похожее на ярко-красную рябь, приближалось к английскому холму.

К нему присоединился Робби. У шотландца, как и у Роланда, не было друзей в этой армии. Конечно, он мог считать своим другом Томаса, но эта дружба была отмечена щедростью с одной стороны и неблагодарностью с другой, и Робби чувствовал себя пристыженным.

Со временем дружба могла быть восстановлена, но пока Робби не думал, что Томас доверил бы ему стоять плечом к плечу в битве, поэтому, как и Роланд, он наблюдал за сражением, стоя позади строя.

Он смотрел, как англичане встретили атаку французов, остановили ее и отразили. Он слышал всю боль сражения, крики покалеченных сталью людей, наблюдал, как французы снова и снова пытались прорвать строй, и видел, как они пали духом.

Они отступили. Оставили тела лежать, больше тел, чем у англичан, гораздо больше, но обороняться всегда проще. Англичане должны были лишь держать строй.

Тем воинам, которым не особо хотелось вступать в сражение, не оставалось другого выбора, кроме как стоять рядом с соседями, им не нужно было выступать вперед и начинать битву, это французам нужно было продвинуться.

Самые робкие могли задержаться, предоставив драться храбрейшим, и это означало, что храбрейшие часто оставались в одиночестве против полудюжины обороняющихся, и именно французы понесли большие потери из-за своей храбрости. Теперь всё это должно было начаться снова.

- Что теперь будет? - внезапно спросил Роланд.

Робби взглянул на приближающихся французов.

- Они придут сюда и будут драться, кто знает?

- Я не об этом, - сказал Роланд. Он тоже смотрел на приближающихся французов. - Они припасли лучших на потом, - добавил он.

- Лучших?

Теперь Роланд мог рассмотреть некоторые флаги, потому что знаменосцы размахивали ими туда-сюда.

- Вентадур, - сообщил он. - Даммартен, Бриенн, Э, Бурбон, Поммье. И еще королевский штандарт.

- Так о чем ты?

- В смысле, что будет после битвы?

- Ты женишься на Бертийе.

- Да, с Божьей помощью, - сказал Роланд, прикоснувшись к голубому шелковому шарфу на своей шее. - А ты?

Робби пожал плечами.

- Я останусь с Томасом, наверное.

- Не поедешь домой?

- Сомневаюсь, что в Лиддсдейле мне окажут теплый прием, только не сейчас. Мне придется создать себе новый дом.

Роланд кивнул. Он по-прежнему наблюдал за приближающейся колонной.

- А мне придется заключить мир с Францией, - задумчиво сообщил он.

Робби похлопал лошадь по шее, этот пегий боевой конь был подарком Томаса.

- Я думал, твои земли были в Гаскони?

- Да.

- Тогда присягни принцу Уэльскому. Он восстановит тебя в правах.

Роланд покачал головой.

- Я француз, - сказал он, - и буду просить прощения у Франции, - он вздохнул. - Полагаю, это обойдется в круглую сумму, но с деньгами все возможно.

- Просто убедись, что убьешь его быстро, - сказал Робби. - Я тебе помогу.

Роланд не сразу ответил. Он заметил промелькнувший в рядах противника зеленый цвет и всматривался в это место. Был ли это зеленый конь?

- Быстро? - спросил он через некоторое время, по-прежнему не отводя глаз.

- Ты думаешь, я замучаю Лабруйяда до смерти? - его голос звучал обиженно. - Может, он и заслужил пытки, но его смерть будет быстрой.

- В смысле, убей его до того, как у него появится шанс сдаться в плен.

Роланд наконец отвернулся от приближающихся французов. Его забрало было поднято, он нахмурился.

- Сдаться в плен?

- Лабруйяд стоит целого состояния, - объяснил Робби. - Если для него дела пойдут плохо, он просто сдастся в плен. Он скорее заплатит выкуп, чем ляжет в могилу. Так ты поторопишься?

- Боже ты мой, - произнес Роланд. Он не задумывался о такой вероятности, но ведь это было так очевидно! Он мечтал о том, как освободит Бертийю своим мечом, но Робби был прав. Лабруйяд ни за что не станет драться. Он сдастся.

- Поэтому убей его очень быстро, - сказал Робби. - не давай ему возможности сказать ни слова. Быстро бросайся на него, не обращая внимания на мольбы о пощаде, и убей.

Он помедлил, наблюдая за Роландом, который вновь обратил взгляд на приближающегося противника.

- Если, конечно, он там, - добавил Робби.

- Он там, - с горечью произнес Роланд. Теперь он увидел зеленого коня. Он находился на левом фланге французов, в арьергарде колонны короля.

Ему придется каким-то образом пробить себе путь через всю колонну, если он хочет освободить Бертийю, и он знал, что это безнадежно. Ему придется убить слишком многих, и даже если он в этом преуспеет, то даст Лабруйяду слишком много времени для того, чтобы заметить приближающуюся смерть.

Робби был прав, ему нужно убить быстро, а он не знал, каким образом это можно сделать.

И в этот момент раздался топот копыт. Он обернулся и увидел всадников, собирающихся под деревьями, и предположил, что они готовятся к атаке.

- Мне нужна пика, - произнес он.

- Нам нужны две пики! - добавил Робби.

Они развернули лошадей и отправились искать пики.

Граф Лабруйяд обо что-то споткнулся. Его забрало все еще было поднято, но вниз смотреть было трудно, потому что нижняя кромка шлема, защищавшая его челюсть, упиралась в бармицу и верх толстого нагрудника, но он заметил брошенную булаву в пятнах крови и волосах.

В животе забурлило. На земле тоже была кровь, очевидно, вытекшая из воина, пытавшегося отползти или прохромать обратно после первой атаки на англичан. Он замедлил шаг, убедившись, что находится в самых последних рядах королевской колонны.

Сразу за ним находились барабаны, барабанщики били своими палочками по натянутым козьим шкурам, производя жуткий, оглушающий шум. Бряцали доспехи.

Граф весь взмок, пот стекал по лицу и щипал глаза. Он устал от долгой ходьбы вниз с плоской вершины холма, а теперь приходилось еще хуже, потому что он шел вверх, каждый шаг доставался с усилием, мышцы на ногах причиняли лишь боль, в животе бурлило, и он чуть не обделался.

Он споткнулся о растоптанную виноградную лозу, но смог устоять на ногах. Протрубили горны.

Кто-то крикнул:

- Стрел нет!

- У ублюдков кончились стрелы!

- Можно не опускать забрало! - прокричал еще кто-то, и как раз в этот момент слева мелькнула стрела, вонзилась в ряды воинов и, скользнув по наплечнику, наконечник-шило вошел в землю.

Прилетало всё больше стрел, и все французы начали опускать забрала. Звук стучащих по доспехам стрел походил на град из металла.

Один из барабанщиков был сражен и упал навзничь, с огромным барабаном поверх окровавленного живота, извергнув из себя смесь крови и рвоты.

- О Боже, - простонал граф Лабруйяд. В его желудке бултыхалось вино. Он почувствовал тошноту. Многие всю дорогу пили для храбрости, а теперь вино рвалось обратно, и он споткнулся, пробираясь вперед.