Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей

Нормандское войско все-таки сумело отбиться, но под Вермандиоси войска Герберта перешли через Эпт и сожгли нормандские селения. Обессилив, обе стороны стремились к миру. И мир между Ролло и Гербертом был заключен в 924 году. Нормандия официально получила графства Бауэкс и Мен, которые и без того давно уже принадлежали ей. Было обещано, что король Рауль передаст нормандцам немалые денежные суммы. Нет, не совсем еще заржавели нормандские клинки!

Некоторый мир установился, но викинги из долины Лауры не получили законных прав на земли, которые они когда-то захватили и где жили уже много лет. Они продолжали борьбу против Бургундии и Рауля.

В это время Фландрия принадлежала графу Арнольду I, с лютой ненавистью наблюдавшему за тем, как крепла власть нормандцев. Герберт договорился с Арнольдом, своим родственником, и вместе с королем Раулем они напали на город Эу у северно-восточных границ Нормандии и завоевали его.

В 927 году сын Ролло, Вильгельм получил от короля Карла подтверждение прав нормандцев на владение всеми теми землями, которые принадлежали Ролло. В тот год Вильгельм стал соправителем своего отца. В 929 году, после того, как он снова попал в тюрьму и просидел там целых два года, король Карл III Простоватый скончался. Францией стал править король Рауль. Ролло еще был жив, но очень ослабел, состарился и тяжко страдал от ран, полученных в многочисленных сражениях. Он уже не мог ездить на лошади и сказал ярлам, что передает власть Вильгельму. Ярлы признали Вильгельма законным наследником и своим хёвдингом. Правда, они отметили, что Вильгельм более увлечен церковными премудростями, чем военными доблестями. Ботто это яростно отрицал, но в его искренности можно было сомневаться. «Впрочем, — решили ярлы, — если Вильгельм будет сражаться так же хорошо, как и служить мессы, то все будет в порядке».

Вильгельм сражался отлично. Но, надо сказать, была великая разница между отцом и сыном. Ролло вел битву горячо, забыв обо всем остальном, весь отдавшись стремлению во что бы то ни стало добиться успеха. Вильгельм воевал с расчетом, бесстрастно и холодно. Он в совершенстве владел искусством боя. Когда он стал жаловаться, что старый меч ему маловат, Ботто заказал специально для него огромный меч из дамасской стали и специальную шпагу. Он овладел ею виртуозно, за что и заслужил прозвище «Вильгельм Длинная Шпага». Вильгельм вел себя удивительно. Никто не видел, чтобы он калечил своего врага. Сын Ролло никогда не убивал. Он был умелым фехтовальщиком, но не жаждал крови. Вильгельм старался победить, но не уничтожить противника. Он часто мог, например, оставить соперника без брюк и без рубашки или без пояса, а сам человек при этом не получал ни единой царапины. На такие шутки Вильгельм был великим мастером. Все это он проделывал весело и с большой ловкостью. С помощью меча ему удавалось даже снимать с рыцарей их железные доспехи. Говорили, что он овладел искусством троллей, недоступным обычному человеку, рожденному от женщины. Случалось, побежденные Вильгельмом воины истекали кровью, но полученные ими царапины заживали в течение одной недели. И они не могли объяснить, как и когда Вильгельм их поразил. Он их побеждал, оставляя целыми и невредимыми. Такой позор! Каждый раз, когда противник терял свой меч, Вильгельм позволял поднять оружие и предлагал снова продолжить бой. Никто не верил в такое благородство, и приходилось несколько раз повторять разрешение. Пленников Вильгельм никогда не казнил. Нормандцы часто обвиняли своего юного хёвдинга в излишней мягкости.

— «Как хотите, чтобы с вами поступили люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки», — отвечал Вильгельм. — Я напоминаю вам слова Иисуса Христа.

Однажды во Фландрии после того, как нормандцы искусно расправились с врагами, на поле боя появился рыцарь-предводитель. Начался поединок между ним и Вильгельмом. Оба были на конях. И так красиво сражались, что никто не решился вмешаться. Войска отступили. Поединок продолжался долго; всем стало, наконец, ясно: Вильгельм просто играет с противником, устраивая зрелище для своих воинов. Все наблюдавшие любовались Вильгельмом, но думали: «Парень совсем сошел с ума. К чему это представление прямо во время тяжкого сражения?» Изможденный противник Вильгельма, в конце концов, просто свалился с лошади и лежал на земле, ожидая смерти. Вильгельм спешился, подошел к поверженному, снял с него шлем, увидел, что рыцарь целехонек, и поговорил с ним. Потом поднял противника, поставил на ноги, подсадил на лошадь, вручил ему меч и сказал нормандцам:

— Отпустите всех пленных. Полководец Фландрии пообещал, что они сейчас спокойно отправятся восвояси.

Все вокруг были в полном недоумении.

— Почему мы должны отпускать врагов после того, как с таким трудом завоевали победу? — возроптали воины.

— Потому что человек, которого я победил, тот, который свалился с лошади, — это граф Арнольд Фландрийский.

— Ничего себе, один из самых злейших врагов! Он грабил, жег, убивал. По крайней мере, уж он-то заслужил, чтобы ему отрубили голову и очень дорого ее продали.

— С пленниками только одна морока, — отвечал Вильгельм с улыбкой. — Теперь мы можем обойтись без смертоубийства.

Но чрезмерное милосердие никого не устраивало. Кто захочет сражаться вместе с таким хёвдингом?! Ролло еще был в силе и, когда узнал о неуместной браваде Вильгельма, был раздосадован.

— Слушай, — жаловался Ролло, — ты же совсем превратился в монаха. Я всегда говорил, что твоя мать неправильно тебя воспитывала.

— Ладно, ладно, — отшучивался Вильгельм, — наши воины получат свою добычу в следующий раз. А если хочешь, я вернусь и притащу к тебе всех пленников, которых отпустил.

— Хорошо, что я воспитывался не по Библии, иначе и ни я, и ни ты, и ни наши викинги не жили бы здесь в Нормандии, — отвечал Ролло сыну, прекращая бесполезный спор. — А этому Арнольду я все равно рано или поздно снесу башку.

— Ты же союзник короля Карла, зачем тебе так жаждать крови его друзей? Отец Арнольда, которого звали Баудоин Железная Рука, был женат на дочери Карла Лысого, Эдит.

— Батюшки мои, откуда ты все это знаешь?

— Неважно. Карл Лысый — отец Карла III Простоватого, а Арнольд доводится кузеном покойной Гисле.

— Арнольд — властолюбивый и хищный дьявол, еще хуже своего отца.

— Вот и хорошо, что я сделал его другом нормандцев. Он же наш ближайший сосед на востоке.

— Он станет нашим лучшим другом, только когда мы придавим его к земле.

— Поживем — увидим, — Вильгельм наполнил рог вином и протянул его отцу…

Я, Хейрик, замечаю, что не могу рассказывать о событиях, в которых сам участвовал, и при этом воздержаться от комментариев, хотя мне не хотелось бы преувеличивать свою роль и свою способность оценивать происходящее. В Бауэксе, находясь довольно далеко и от Руана, и от других великих французских городов, я поначалу мог наблюдать только за тем, как Вильгельм совершенствовался в военном искусстве под руководством Ботто. Чем больше собиралось под моим началом монахов и клириков, тем больше я жалел о тех временах, когда я один сражался за христианскую веру и был оторван от всего остального мира. Если священнослужителей разбросать по одному, то они ответственно и самоотверженно ведут себя, но стоит им собраться вместе, как они сразу же забывают о своей христианской миссии. Мне приходилось следить за их поведением, разбираться во всяких интригах, что мне вовсе не нравилось. Я пребывал в постоянном ожидании, мне казалось, что вот-вот во мне произойдет что-то важное, в душе моей расцветут новые, прекрасные цветы добра, и я смогу подняться на новую духовную высоту.

И как же я был счастлив, когда в 927 году Вильгельм, который уже практически правил Нормандией, позвал меня к себе в Руан! Вильгельм собрал Совет, в который вошли Ботто, Бернар Датский и Анслег. Ботто был машком, маршалом, но он, как и Ролло, уже состарился и устал. Поэтому он более или менее добровольно передал все дела Бернару, а сам стал домашним советником Вильгельма. Все трое были умны, однако недостаточно образованы и грамотны. Вильгельм, необыкновенно эрудированный и знающий человек, свободно владел несколькими языками, но решил, что ему нужен секретарь с таким опытом и знаниями, как у меня. Кроме того, Вильгельм хотел иметь в своем Совете епископа. Архиепископ узнав об этом, нашел сие желание весьма лестным для церкви и согласился отозвать меня из Бауэкса. Моя жизнь стала казаться мне сплошной удачей. За такую жизнь и умереть не жалко!