Крушение

Фон Перлоф рассуждал иначе. Француз прикидывается торговцем, все мысли которого направлены на увеличение капитала. Он не идет на контакты. Боится? Не доверяет? Набивает себе цену? Хочет уточнить, какие круги стоят за мной?.. Это должно настораживать. И эта яхта с вооруженным экипажем — все достаточно странно и требует внимания. Мы мало знаем о нем. Лишь его встреча в кафе с Прокудишем. А может, и встречи никакой не было, она показалась Издетскому? Он просто выдумал ее, чтобы выслужиться, показать свое рвение, прикрыть бездеятельность?.. Надо изучить Шаброля, все его связи, все контакты. А пока что же? Пока будем играть в игру, предложенную французом.

— Разрешите предложить еще кофе, генерал? — как ни в чем не бывало спросил Шаброль. — И коньяк отменный, можете поверить.

— Кофе, пожалуй, — согласился фон Перлоф.

Шаброль свистнул особым образом, и тотчас за его спиной воздвигся тот же широкоплечий квадратный матрос в белой куртке, посмотрел выразительно. Шаброль показал ему два пальца. Матрос проворно нырнул под палубу и через миг поставил на столик поднос с коньяком, джезве, кофейными чашечками и горкой сандвичей.

— Выпьем за дело, которое объединит нас! Я — весь ннимание. Мы будем друзьями, увидите!

— Всю жизнь, м’сье Шаброль, я служил России. Простите романтическое вступление. Революция лишила меня всего. Ныне я — нищий. Согласитесь, не лучшее ощущение. Но я — трезвый человек, посему и хлопочу, пока являюсь обладателем совершенно иного.

— Чего же? — с наивностью перебил француз.

— У меня в руках реальная власть и... группа преданных людей.

— Охотно верю. Вы говорили о нашем общем деле. Хотите, чтоб я возглавил ваших людей?

— Понимаете ли вы, м’сье, о каких людях я говорю?

— Естественно, — буднично кивнул Шаброль. — Ведь вы возглавляете разведку Врангеля.

— Оказывается, вы информированы лучше, чем хотели показать, м'сье Шаброль. («Французик наверняка сотрудник разведки и показывает, что пойдет на контакт...») Это облегчает мою задачу. Я руковожу добросовестными, знающими и весьма преданными мне людьми. Для их характеристики приведу лишь один факт. Ваша встреча в кафе «Токатлиан»...

— А вы храбрый человек, генерал. — Шаброль недобро усмехнулся.

Из-за его плеча высунулся коренастый, принялся ловко и неслышно убирать посуду.

— Вам невыгодно убирать меня — завтра вы поймете, что мы нужны вам, а через полгода вы без нас и шагу не сделаете.

— А кто это вы? И кто — мы?

— Когда наши армии окончательно развалятся, превратятся в толпу эмигрантов — большевики хлынут в Европу, находя в любой стране питательную среду. Надо их знать. Чем раньше; тем лучше, поименно и в лицо.

— Логично. Но при чем тут я?

— На этом вы и я хорошо заработаем. («Повстречался бы ты мне в Крыму, мы поговорили бы по-другому!») Наши досье, м'сье Шаброль, пойдут на вес золота — и в долларах, и в фунтах, и во франках.

— Неплохо. Но зачем вам именно я? Давайте, если уж бог делает нас компаньонами, играть в открытую.

— Полностью. Хочу лишь оговорить одно условие. — Перлоф посмотрел внимательно. — Если мое предложение вас не устраивает, оно навсегда забывается. Будем считать, его и не было. Так?

— Даю слово, мой генерал!

— Я удовлетворен этим, сударь. Итак, я объясняю. Под вашей вывеской мм открываем в Константинополе — потом, вероятно, мы поменяем адрес на парижский, софийский, белградский — частное агентство. Помощь беженцам в поисках родных. Частный сыск — что-нибудь в этом роде... Кроме того, сведения о конкурентах вам всегда помогут, не так ли? И последнее — то, о чем я вам уже докладывал, ради этого, собственно, и вся затея.

— Так, — Шаброль задумался, делая вид, что восторженно потирает подбородок. Предложение врангелсвского разведчика открывало новые, необыкновенные перспективы, но и таило много неожиданностей. Возможно, являлось ловушкой. Следовало прежде всего хорошенько подумать, взвесить, уточнить. А для этого необходимо было выиграть время. — Очень заманчиво, мой генерал! Но каково наше сотрудничество? На каких условиях?

— Ваш капитал, на первых порах — это безусловно. А мои люди — десяток из самых проверенных, под моим руководством. И обоюдный обмен любой информацией.

— Идея требует детального обсуждения. Каждую мелочь мы должны взвесить. Вот, например, первое: ни меня, ни вас в этом агентстве никто не должен знать. Действовать лишь через посредников. Тайна так тайна! Но разве мне учить вас, мастера разведки? Простите ради всего святого! («Ага, клюнул на лесть, сволочь!») Я не так выразился... Вам, конечно, известно, что я представляю дом «Клерман и сыновья»? Сам я беден, как церковная крыса, генерал. Следовательно, мне придется — увы! — согласовывать свои шаги, в самом общем плане разумеется, с папашей Клермоном. Или... Как вы полагаете? Или — «L’etaf e'est moi...» «Государство — это я...» А вам не потребуются консультации?

— Мне не потребуются.

«Не пережать бы, — подумал Шаброль. — Он не хочет вовлечения ни одного человека с моей стороны. Пойдем ему навстречу».

— Опять я не так выразился, мой бог! Когда я говорю о своей фирме, генерал, я имею в виду лишь сбор торговой информации нашим будущим агентством. Только об этом я и буду вести разговор с фирмой для получения кредитов. Основная функция агентства, разумеется, и для них останется тайной. Но без фирмы наше агентство останется без копейки и не просуществует и недели.

— Согласен с вами, м’сье Шаброль. Деньги — все! Будь у меня капитал, я и к вам бы не обратился.

— О-ля-ля! — с чисто галльской беспечностью воскликнул Шаброль, а про себя заметил: «Он жаден. За хорошие деньги мы его и купим. — И вдруг его осенило: — Он же меня за агента французской спецслужбы принял. Поэтому и в сотрудники набивается. И капитал хочет приобрести, и невинность соблюсти. Требует размышлений и необходимость прикрытия: игра пойдет по крупной. Потребуется и много денег. И прежде всего — согласие Центра. Но по-моему, эта игра стоит свеч...»

Глава десятая. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. «ЖОКЕЙ-КЛУБ» И «ВЫСОКАЯ ПОЛИТИКА»

Опять Перлоф покидал пансионат в дурном настроении. Ксения просила, чтобы он поскорее увез ее из Константинополя... Он надеялся, что рекомендованный ему профессор действительно светило: придет, поставит диагноз, пропишет лекарства и вылечит. Оказалось, болтун! Фон-Перлоф стал думать о последней встрече с Шабролем. Правильно ли он вел себя в «Жокей-клубе», не сделал ложного или неперспективного хода? Что-то беспокоило Перлофа. Слишком уж откровенно шел француз на контакты. Какова его цель? Действительно хочет получить сотрудника для борьбы с международным большевизмом, сделать подарок Дезьем бюро и нажить на вербовке политический капитал? Или только играет: ему стали известны мои связи, и, пользуясь ими, он хочет получить канал для выхода на Врангеля. Какой в этом смысл сейчас? А если иметь в виду будущее, — дает ли это реальные перспективы? Даст, без сомнения... В то же время он, Перлоф, по-прежнему не знает своего партнера: наружное наблюдение не дало ничего компрометирующего — скупает ковры, «грешит» на валюте, ведет беззаботный образ жизни, щедро оплачивает свои удовольствия. Может, он «законсервирован»? С какой целью станут французы держать в Константинополе бездействующего агента? Сомнительно... «Факт сам по себе глуп, умна только система фактов», — сказал Бальзак. Но где она, система фактов, касающихся м’сье Шаброля?.. Ее нет... Может, он с моей помощью будет стараться войти в контакт с советской разведывательной службой — продаст им меня со всеми досье? И такая возможность не исключена. Надо быть крайне осторожным, ведь оба первых раунда он выиграл. Первый — на яхте, когда уезжал из Галлиполи. Второй — в «Жокей-клубе», когда согласился на организацию конторы.

...М’сье Роллан Шаброль пришел с небольшим опозданием. Изящный, поджарый, ослепительно улыбаясь, не делая даже попытки принести извинения за задержку, сказал лишь, что виновата дама: имея дела с женщинами невозможно определить хотя бы примерно, когда освободишься... И, пригласив Перлофа к своему столику, начал сразу о деле: нужна контора, уже теперь, немедля, служащая достаточным прикрытием. Он согласен — такой «крышей» будет частное розыскное бюро, русское, разумеется. Он дает деньги на организацию, он снимает помещение. От господина фон Грааса требуется лишь пять-шесть дельных работников во главе с достаточно известным в России жандармом.